Владимир Киселев

ИСТОРИЯ
УРЕНСКОГО РАЙОНА


ДОИСТОРИЧЕСКАЯ ЭПОХА

   Органическая жизнь на Земле возникла около 4 миллиардов лет назад в водной среде. Первичное теплое море неоднократно покрывало территорию Уренского района, о чем свидетельствуют напластования осадочных пород и окаменелых останков обитателей морских глубин. В местных музеях можно встретить окаменелые раковины, панцири моллюсков и скелеты простейших животных. С поднятием суши происходит развитие наземной флоры и фауны. В условиях жаркого климата появляются растения и животные тропического пояса. Об этом говорят окаменелости папоротникообразных деревьев  и кости пресмыкающихся.
    Особенно многочисленны находки, относящиеся к межледниковому периоду. Это останки скелетов и зубы мамонта, рог шерстистого носорога, короткорогого зубра. К этому времени относятся  и обнаруженные следы промысловой деятельности первобытного человека. Так, на пойме реки Усты около Уреня были найдены останки скелета короткорого зубра и наконечник копья в нем, а на северо-востоке района у деревни Локтево – бивни и зубы мамонта.
     Своеобразен и сформировавшийся в доисторическую эпоху уренский ландшафт с дугообразной конфигурацией реки Усты, повторяющей конфигурацию рек Ветлуга, Унжа и Волга. Нижегородские ученые-геологи объясняют это тем, что около 2 миллионов лет назад все эти реки вынуждены были круто поменять русло в обход возникшей преграды в виде гигантской вулканообразной воронки с высокими краями, образовавшейся на месте удара о Землю исполинского небесного тела. Космический пришелец выбросом из места удара огромных масс породы соорудил непреодолимую преграду на пути вышеназванных рек, и о ней напоминают высотные дуги, кольцом расходящиеся от места взрыва.
   Авторы данной гипотезы свидетельствуют: «Например, легко определить гигантскую кольцевую структуру горьковского Заволжья. Ее центр расположен в нескольких десятках километров южнее Уреня. Посмотрите, какие плавные дуги образуют реки, как закругляется Ветлуга с ее притоком Устой. Какую громадную дугу делает Унжа вместе с отклоняющимся на восток и даже на северо-восток отрезком Волги» (Г. Кулинич, Б. Фридман, кн. «Геологическое путешествие по горьковской земле», ВВКИ, 1990). И здесь же: «С кольцевыми структурами связывают месторождения многих важнейших полезных ископаемых: алмазов, сульфидных руд многих металлов, асбеста и др.».
   Поговорим же более предметно о кольцевой структуре заволжско-заветлужского ландшафта. Взгляните на карту. Столь витиеватую дугу совершает на территории Нижегородской области кроме Усты разве что Пьяна, но ее витиеватость давно объяснена с чисто геологической  точки зрения. Так вот Усте, по всем статьям, протекать бы не в непосредственной близости от Уреня, а километрах в тридцати южнее.
     Теперь обратим свой взор на Ветлугу. Она удивительным образом повторяет устанскую дугу на протяжении от города Ветлуги до границы с Марийской республикой! Спрямите эту дугу, и русло Ветлуги наложится… на русло нынешней реки Темты!
     Наконец, Волга. Она, в свою очередь, повторяет изгиб Ветлуги, как последняя – изгиб Усты. Не чертовщина ли? Нет, утверждают Кулинич и Фридман: палео-Волга (т.е. Волга около 2-х миллионов лет назад) протекала в 100 с лишним километрах левее от нынешнего русла, где-то между станциями Сухобезводное и Ветлужская и далее на Йошкар-Олу.
   Обратимся к карте высот. Она дает аналогичную картину, то есть существование уже не речных, а высотных дуг. Представьте воронку, образуемую взрывом. Если снаряд падает вертикально, то разброс породы
происходит равномерно по сторонам. Если снаряд падает под наклоном, то в сторону падения выброс породы больше.
     И вот вам первая высотная дуга с вершинными точками рельефа (над уровнем океана) от 168 до 176 метров: М. Непряхино – Копылиха - Карпуниха. За ней вырисовывается дуга побольше: Ковернино – Шарья. Они свидетельствуют как раз в пользу «звездной раны». Вопрос – где ее центр? По моим сопоставлениям на основе анализа географических высот, где-то в районе деревень Емельяново – Березники. Космический пришелец явился в это место планеты с юго-востока и мигом соорудил гигантскую преграду на пути трех выше названных рек. Им поневоле пришлось огибать этот метеоритный кратер, края которого за миллионы лет естественным образом сгладились, и в целом место космической катастрофы затянуло наносными отложениями.

Г л а в а    1

ДОСЛАВЯНСКИЙ ПЕРИОД В ИСТОРИИ РАЙОНА

Следы деятельности первобытных людей

  Первые находки следов деятельности первобытного человека на территории Уренского района относятся к 1937 году, когда при раскорчевке поля от пней у починка Измайловский (в 13 км к северо-западу от Уреня, ныне не существует) были обнаружены два каменных топора и мотыга эпохи неолита (около 8-3 тыс. лет до н.э.). Двадцать лет спустя находка была передана краеведом А.С. Кучкиным в создаваемый Уренский музей.
     В 1956 году красногорским учителем-краеведом П.В. Малиновым с группой школьников у деревни Зеленые Луги был найден каменный нож, а в заброшенном доме – каменный топор. Такой же топор обнаружен в 1966 году у деревни Артамоново по соседству с Уренем, а в 1978 году на пойме реки Усты около Уреня – уже упомянутый наконечник копья в останках скелета зубра.
    Наиболее значительной оказалась находка 1969 года в карьере Уренского асфальтного завода, где ковшом экскаватора было вскрыто погребение древнего человека, относящееся к периоду Балановской культуры (сер. 2-го тыс. до н.э.), что подтверждали лежавшие здесь бронзовые орудия труда. Рядом с Трехсвятской церковью в Урене найдено более позднее захоронение девушки неславянского происхождения. Каменные топоры были найдены также в районе деревень Никитино, Шалега и Минеевка. Все эти факты свидетельствуют как о временном, так и постоянном проживании древних людей на территории района в доцивилизационную эпоху.

История заселения района – в географических названиях

     Карта Уренского района пестрит названиями неславянского происхождения. Большинство из них можно истолковать на языках двух семей языков – тюркской и финно-угорской. К первой следует отнести такие названия, как: Арья, Атазик, Маза, Темта, Терсень, Тулага, Урень, Уста, Шангалашка, Шеманиха; ко второй – Варьбаж, Вая, Лукерья, Лушмарь, Морква, Сленовка, Шалежка, Шилекша и ряд других.
   Обе языковые семьи претендуют на происхождение от скифо-сарматов, живших на огромном пространстве от сибирской реки Тобол до Черного моря. В свою очередь, как скифы, так и сарматы ведут свое происхождение от народов северо-иранской ветви. Кировский этнограф Д.Захаров аргументированно доказывает в одной из своих работ, что «…иранцы-земледельцы утвердились в Поволжье и Прикамье, где они имели возможность возделывать свою истинную земледельческую культуру – пшеницу» (Серебряная ветка.- ВВКИ, 1990).
    Ирано-язычные скифские и сарматские племена проникли в лесостепную полосу в середине 1 тыс. до н.э., а прародиной их, как, впрочем, и всего человечества, являлось Двуречье. Вот куда тянется цепочка родословной марийцев и татар Поволжья! Данная цепочка порождает удивительные топонимические загадки. Смотрите: два из трех древнейших городов Двуречья носили названия Ур и Урук, древнее государство на территории Армении называлось Урарту, столица Хорезма – Ургенч, горная страна в ареале расселения финно-угорских племен – Урал и т.д. Такое странное совпадение звучания названий географических объектов замечает и Д. Захаров: «Два гнезда иранских названий отмечаются на территории Поволжья,- одно из них занимает верховья и среднее течение Ветлуги, его представляют такие названия, как…Урень, Арья».
     И, уж совсем из области фантастики, - предки нынешнего населения Индостана называли себя «ариями»! Тоже случайное совпадение? Основательную пищу для размышлений дает и карта северного Ирана и особенно Осетии, жители которой считаются прямыми потомками иранских переселенцев. На территории последней можно отыскать географические названия, созвучные уренским: Терс (Терсень), Ардон (Арья), Урух (Урень), Бурон (Буренино) и др.
   Русский язык принадлежит, как известно, к индоевропейской семье языков. В далеком прошлом люди, говорившие на индоевропейском языке, занимали ограниченную территорию в Центральной Азии, и переселение их по разным землям началось после 2000 года до н.э. Это были группы людей европеоидного расового типа. В несколько позднее время из Восточной Азии «…проникают на запад вплоть до Прибалтики и даже далее малочисленные группы охотников и рыбаков монголоидного типа» (В.В. Мавродин. «Происхождение русского народа». – Л., 1978). Эти два потока смешивались меж собой, оказывая влияние друг на друга, но в итоге на территории Восточной Европы возникли две основные языковые общности – индоевропейская и финно-угорская. На великой реке Волге это обозначилось особенно явственно.
     Обратимся к другому авторитетному изданию – книге З.А. Рагозиной «История Ассирии» (С.-Петербург, 1902): «Беспредельны русские равнины. Никаких преград, кроме рек,- правда, многих и широких. Раздолье было тут народам – бродить, расходиться, селиться. Если Среднюю Азию признать колыбелью человеческого рода, то эти равнины могут назваться колыбелью нынешней Европы, ибо между населяющими ее народами едва ли есть один, чьи предки когда-нибудь, в глубокую старину, не странствовали бы по какой-нибудь части нынешней России на пути своем к далекому Западу».
     И имя предкам этим – арии, или арьи, арийцы. «Из глубины таинственных недр Средней Азии,- повествует далее автор,- арийские толпы, следуя все тому же роковому влечению, продолжали по временам валиться через те же широкие ворота,- пространство между Уралом и Каспийским морем». Ариями называют себя и поныне жители Ирана, обретшего государственность в 1500-1000 годах до н.э. Свою родину арии называли Арианой, а впоследствии,- сообщает З.А. Рагозина,- имя «Ариана» превратилось в Эран или Иран, и это название доныне включает всю семью арийских народов, расселившихся на этой части Азии».
     Придет время, и арии – иранцы через Каспийское море, омывающее берега их страны, вверх по Волге поднимутся и до наших мест и дадут названия многим географическим объектам, что убедительно доказывает в своих исследованиях В.В. Мавродин: «Очень ощутимы связи славянских языков с иранскими. Они восходят ко временам индоевропейского языкового единства, но усиливаются и становятся отчетливыми в середине I тыс. до н.э., когда ирано-язычные скифские, а за ними сарматские племена проникают в лесостепную полосу». О том же свидетельствует и З.А. Рагозина: «…большой отряд иранских кочевников, уходя от преследований напиравших на них с тыла диких племен, проживавших к востоку от Каспийского моря, переправился через реки: Урал, Ра (ныне Волга), Танаис (Дон) и разлился по обширным равнинам».
     Европеоидные иранцы, по-видимому, мирно ужились на берегах Волги с монголоидными марийцами, мордвой и прочими народами, но придут с востока новые завоеватели – тюрки, и главенство на великой реке с Х века н.э. получат булгары, которые говорили о себе: «мы смесь турков (тюрков) со славянами» (В.В. Мавродин). И еще послушаем автора книги «Происхождение русского народа»: «Удары, нанесенные гуннами, а за ними аварами, болгарами (тюрками), обусловили значительное уменьшение численности оседлого населения, а в некоторых местах оно надолго исчезло. Поэтому славяне приносили сюда специфическую культуру, и только кое-где они ассимилировали остатки древнего иранского населения, потомков сарматов, в значительной своей части уже тюркизированных».

Марийцы и татары

В районном краеведении закрепилось мнение, что слово «Урень» имеет марийское происхождение: «Ур» - белка, а «Урень», де, надо полагать, - «беличник» (т.е. место, где водятся белки). Красиво, но неубедительно, Конечно, сосновый бор, венчавший когда-то обширный угор, на котором сейчас располагается старая часть города, для обитания белок был местом весьма подходящим. Однако от народной этимологии давайте обратимся к научной.  Сначала перечислю аргументы, отвергающие марийскую версию слова «Урень».
     Первый. За первой частью слова «Ур» следует словообразовательный суффикс «ень», марийскому языку не присущий.  Есть суффикс «ан», но и тот служит образованию не существительных, а прилагательных. Например, «ушан» - умный от «уш» - ум. Немного работает «ан» и на образование глаголов.
     Второй. В марийском языке основа «ур» единственна в своем роде и означает действительно белку, но употребимо это слово преимущественно в южных районах республики. На севере же большее хождение имеет слово «векша», также обозначающее белку.
     Третий. Объяснение «Ур-ен» как «человек-белка» («ен/г/» по-марийски «человек») любопытно, но не более того: ум у древнего марийца-охотника практичен и мифологизировать название местности, не связанной с культовой обрядностью, не склонен.
     Четвертый. По-марийски «беличник» звучало бы уж скорее как «урвер» («вер» - место).
     А теперь доводы в пользу тюркской (татарской) версии.
     Первый. Корневая основа «ур» в тюркских языках чрезвычайно употребима. Она наличествует даже в названиях самих тюркских народов (турки, туркмены, уйгуры, буряты, маньчжуры и т.д.). А словообразовательный суффикс «ень» (особенно в форме «ань» или «ан»), в отличие от марийского языка, весьма и весьма распространен: Усень, Чекен, Шаран, Елань, Сызрань, Казань и т.д
     Второй. Татарские мурзы были последними из нерусских насельников, хозяйничавших в наших краях в течение 600 лет (X – XVI века).
     Третий.   Название «Урень» в разных формах имеют около десятка водных объектов и селений Поволжья, в которых проживают татары (Урень-Карлинское, к примеру).
  Четвертый. Арабский путешественник и посол Ахмед Ибн-Фадлан, побывавший в 921 году в Волжской Булгарии, зафиксировал в своих записках: «…мы переправились через реки Урум, Урунч» (ныне – река Урень в Ульяновской области, на которой стоит поселок Урень-Карлинское). 
     Пятый. В южных районах нашей области, в местах традиционного расселения татар основа «ур» также употребима: реки Урга, Урынга, селения Уразовка, Урвань и т.д.
     Шестой. Заливные луга в районе Уреня были самым подходящим местом для отгонного скотоводства татар. Марийцы же, как известно, в большинстве своем были охотниками и на их промысел не покушались.     
     Есть и другие доводы в пользу тюркской версии, но ограничусь перечисленными. Отсюда можно полагать, что название Урень перенесено в наши края пастухами - татарами, пасшими свои бесчисленные стада в наших краях, либо дано сборщиками налогов, татарами же, и зафиксировано на карте Казанского ханства.
     Что же тогда означает название Урень? Мной найдено, по крайней мере, четыре аргументированных версии по тюркским источникам.
1.    «Урэ» (у русских – «юр») - возвышенность. Надеюсь, все согласятся, что город, его старейшая часть, расположена на возвышенности.
2.    «Урман» - возвышенность, покрытая лесом. Тут тоже не будет возражений.
3.    «Орун» - стоянка. В том смысле, что после подъема в «лесохимзаводовскую гору» путнику нужна была передышка, остановка.
4.    «Курень» - приют в лесу. У татар к тому же – становище из юрт.
     Уренская возвышенность была весьма удобна для наблюдения за рекой – единственной дорогой через глухие леса многие сотни лет  тому назад. Это место, полагаю, и было так поименовано татарскими (булгарскими) первопроходцами не ранее Х века. Да и то не следует забывать, что первую перепись на Руси провел вовсе не Петр I, а татарские баскаки в 1257-1259 годах, переписавшие все «дымы», чтобы наверняка знать, сколько им требовать с населения дани, и это была уже четвертая колонизационная волна, обрушившаяся на восточную Европу. Она и захлестнула Поволжье тюрко-язычными названиями. В «Казанском летописце» (XVI век), к примеру, говорится о наших местах: «В той же стране луговой есть черемиса кокшанская и ветлужская, живет в пустынях лестных, ни сеют, ни орют (не пашут), но ловом звериным и рыбным, и войною питаются и живут аки дикии» («История Татарии в материалах и документах». М., 1937). То есть тогдашние марийцы не вели оседлого образа жизни, а ведь именно он заставляет давать свои имена местным географическим объектам.
   И, наконец, об удивительной карте, рисующей местоположение  крупнейших селений в XIV веке на земле черемис. В верховьях реки Ветлуги значатся пять селений и среди них в левобережье - селение «Юр»!  Располагалось оно на излучине реки Ветлуги  примерно напротив нынешнего города Ветлуги, которая на карте еще не значится. Но откуда взяться страшно напоминающему название «Урень» селению в заречной стороне? Карпуниха на эту роль никак не претендует. А если это Урень? Смущает единственное: селение Юр примыкает к реке Ветлуге, чего на самом деле нет. Что это – ошибка картографа, сместившего Юр несколько выше нынешнего расположения Уреня? Загадке этой  пока не найдено разрешения.
   И еще. В татарском географическом перечне можно найти город Уренеск по Симбирской дороге, речку Урень по Самарской дороге, речку Ушту, а еще речки Урум, Урунч и т.д. Тюркская топонимика легко объяснима, если учесть, что в 1436 году, после распада Золотой Орды, Поветлужье попадает под владение Казанского ханства, и до 1778 года территория Урень-края входила в состав Казанской губернии. А татарским чиновникам-мурзам, как говорится, и географические карты в руки.
   Вообще мифологизация географических названий, идущая от народной этимологии, очень вредит этимологии научной. В высосанных из пальца легендах перевираются названия даже таких крупных селений как Ветлуга и Тонкино. Так, про Ветлугу сложили легенду о некой влюбленной парочке Вете и Луге, которые повторили судьбу шекспировских Ромео и Джульетты, утопившись в реке, получившей, якобы, от влюбленных утопленников свое название. А на месте Тонкина, все по тем же легендам, проживала разбойница Тонька. Потому, де, и Тонкино.
   Очень у нас разбойников любят. Особенно на севере района. Тут тебе и Карп с Петряем, основавшие Карпуниху и Петряево. И Семен с Шураном, конечно же, основавшие Семеново-Шурань. Жители центральной части Уренщины в долгу не остались. Легенду про Ура, Бура и Тема выдумали. Троице «ничего не оставалось», как основать Урень, Буренино и Темту. Ну и так далее, нет предела народной фантазии. Нет бы посмотреть по словарям топонимическим, да в словарь Даля заглянуть, да в словарях разных языков покопаться. Тут бы и нашли, что «Ветлуга» это не более как связка деревянных чаш для продажи, количеством от 10 и более. Или хоть «ветлуха» - деревянная чаша из ветлы. А Тонкино - это двухсоставное слово, обозначающее на местности границу леса и поля, дня и ночи, потому как по-марийски «тон» это ночь, а « кон» - день. Ладно хоть не умудрились на гербе Ветлуги влюбленную парочку Вета да Лугу нарисовать, а на гербе Тонкина – Тоньку-разбойницу. Нам же и белки на придуманном гербе города Уреня достаточно.
   Так или иначе, но коренным населением Поветлужья были народы нерусские, промышлявшие здесь охотой, бортничеством, как марийцы, или пастьбой скота, как татары. Советский историк В.В. Мавродин в книге «Происхождение русского народа» (Л., 1978), как уже говорилось выше, подробно излагает версию о смешении двух этнических потоков, в результате которого на территории Восточной Европы возникли две языковые общности - индоевропейская и финно-угорская. В топонимике Урень-края это прослеживается довольно явственно. При этом область расселения марийцев была значительно уже, нежели татар. Татары, подчинив марийцев своему влиянию и окрестив их черемисами («лесные люди»), привнесли в их жизнь свои традиции, заимствовав, в свою очередь, марийские. Потому, в частности, так схож фольклор обоих народов, а во многом и язык.
Татары на тот период времени опережали в развитии народы Поволжья, объединив их в Казанское ханство, поделенное на 50 округов, называвшихся дорогами. Территория Урень-края, в частности, входила в Галицкую дорогу. Естественно, что тот, кто правит, тот и именует. Вот тогда и началось напластование на местные финно-угорские тюркских топонимов, прежде всего речных: Арья – мелкая речка, Темта – петляющая, Уланка – протекающая в траве, Уста – полноводная и т.д.
    Характерно, что первым селением, упомянутым в «Грамоте царя Алексея Михайловича «О передаче во владение Макарьевского монастыря селений по дороге от Ветлуги в Яранску», было марийское, но с русским названием – Царегородка (ныне - Целегородка), а три из первых шести русских селений – с татарским: Арья, Темта, Урень.
  Так или иначе, до середины XVI века территория нынешнего Уренского района являлась ясачным (ясак – натуральный налог) угодьем марийских племен, зависимых от Казанского ханства. На эту пору приходится и проникновение в заповедные леса русских, бегущих от бремени крепостной зависимости, узаконенной Судебником Ивана III в 1497 году. Но крупных поселений эта первая волна в Поветлужье не оставила.
  В XVI веке русские отвоевали-таки Заволжье у татар. Путь для переселенцев был открыт, чем и не преминули воспользоваться беглые смерды и вольные хлебопашцы. При переселении в необжитые земли последние даже получали определенные льготы. Осваивая урочища, поселенцы устраивали жизнь на свой лад, тем паче, что начальство и священнослужители к ним наведывались редко.

Г л а в а   2

ПЕРВЫЕ  РУССКИЕ  ПОСЕЛЕНИЯ

Проникновение русских в Поветлужье

     Г.И. Перетяткович, один из первых исследователей вопроса, в 80-е годы XIX века в «Очерках из истории колонизации края» писал: «На правой стороне (Волги – В.К.), которая всегда была в непосредственной связи с русскими княжествами, успела выясниться граница между русскими и татарскими владениями (по течению реки Суры), между тем как на низменной стороне в некотором расстоянии от Нижнего Новгорода уже начинались непроходимые леса, среди которых лишь изредка попадались полудикие инородцы, рыскавшие с целью грабежа и убийства (XIV – XV вв.). Понятно, что здесь и речи не могло быть о границах. Даже позднее, в начале XVI века, Россия и Казань одинаково присваивали себе право над народами, обитавшими в здешних лесах.
     В середине XIV века засуха и голод погнали людей и за Нижний. Возникла Макарьевская обитель на левом берегу Волги, церковь (была уничтожена в середине XV века Улу-Махметом)».
     Словом, инородцы упорно не желали сдавать русским свои промысловые места и потому, продолжает далее Перетяткович: «Луговая сторона оставалась пустынною, почти ненаселенною областью Казанского царства до тех пор, пока само оно существовало» (до 1552 года – В.К.).
     Ученый-антрополог Б.С. Жуков в 30-е годы ХХ века полагал, что заселение Поветлужья, в частности, территории Воскресенского района, массово велось из Тульской губернии (ст. «Человек Ветлужского края»).
     В 50-е годы ХХ века Юрий Дашков, редактор уренской районной газеты, выдвигает собственную гипотезу – о заселении Поветлужья переселенцами  из соседних княжеств: Галичского – с запада, Новгородского – с севера, Хлыновского – с востока, Городецкого и Нижегородского – с юга. Но татары вырезали селения русских.     
   Не оспаривая ни одно из этих утверждений, поскольку любое из них имеет право на существование, хотел бы проторить свою тропинку к разгадке тайны появления русских в Заволжье, уже – в Заветлужье, и еще уже – на Уренщине.   
   От оси Великий Новгород – Киев как от тетивы лука русская стрела устремилась усилиями князя Святослава в Х веке на Оку и Волгу. И вот на последней, как на пограничной реке, один за другим возникают города-крепости Углич, Ярославль, Вологда, а в глубине осваиваемой территории - Владимир, Суздаль, Рязань. Накануне монголо-татарского нашествия – Тверь, Кострома и Нижний Новгород. Эти города и стали, как видится, главными поставщиками отважных русских первопоселенцев, теснивших коренные народы Поволжья к востоку или мирно уживаясь с ними. К этим городам следует отнести и ряд более мелких (Великий Устюг, Галич, Тотьма), выходцы из которых тоже укоренились в Заволжье.
   Земли Урень-края, еще не знавшие поселенцев из русских, до 1364 года входили в состав Галицкого княжества. Галич - один из древнейших городов Костромского края, основан во 2-й половине XII века. Впервые упоминается в летописях в 1238. В 1246 стал столицей самостоятельного княжества, которому принадлежали обширные земли, составляющие значительную часть современной Костромской области, в т.ч. Урень-края. В иерархии русских городов того времени Галич стоял много выше Москвы и Костромы. Однако свою волю галичанам с середины XIII века начали диктовать монголо-татары.  А с 1364 – времени присоединения Галицкого княжества к Московскому – еще и москвичам, смирившимся с хозяйничаньем завоевателей, основавших в левобережье Волги Казанское ханство.

Варнава – ветлужский чудотворец

    В 80-е годы  ХХ века краснобаковский краевед  Михаил Алексеевич Балдин в книге «Варнавинская старина» поделился своими соображениями: «Археологи утверждают, что если Унженский край начал заселяться русскими уже в XIII веке, то их проникновение в Поветлужье проходило вряд ли раньше XIV века».
       В начале ХV века на высоком правом берегу реки Ветлуги, там, где сейчас стоит рабочий поселок Варнавино, поселился русский священник-иерей Варнава, уроженец северного города Великий Устюг. Целых 28 лет прожил здесь христианский миссионер в одиночестве, найдя общий язык с хозяйничавшими в местных лесах марийцами и врачуя их. Прочие же русские селиться рядом с иереем-отшельником долгое время  побаивались. Крохотные починки возникали, правда, выше по течению Ветлуги на территории нынешнего Ветлужского района, но жизнь в них была чрезвычайно опасна из-за постоянных набегов воинственных марийцев, считавших здешние лесные охотничьи угодья своими изначально.
     В 1433 году под давлением московского государя Василия Темного татарский хан Ахмет издал-таки указ о переселении марийцев с правого берега Ветлуги на левый, которому последние не очень-то спешили подчиниться. Только через 26 лет с помощью русских вооруженных отрядов марийцы были вытеснены к востоку, в Заветлужье. Свое влияние здесь вновь поспешили утвердить галичане, расширявшие границы возникшего к тому времени Галицко-Унженского края.
    Так и доживал свой век в одиночестве Варнава Ветлужский (по легенде – с прирученным медведем), тихо скончавшись в 1445 году. Слава об его отважном первопроходстве и священных деяниях разнеслась, однако, далеко окрест, и с уходом марийцев за Ветлугу-реку последователи  устремились на обжитое отшельником место и основали здесь мужской монастырь и поселение при нем.   В 1530 году Василием III на реке Ветлуге жалованы новые земли Варнавинскому монастырю. А в1639 году русская православная церковь признала Варнаву Ветлужского святым, чудотворцем, и 11 июня был установлен днем его памяти.
   И в этом же году в «Рукописном житии Варнавы Ветлужского чудотворца», созданном иеромонахом Иосифом Дядкиным, о первопоселенце из русских сообщалось следующее: «В та же лето, яко же поведают писания, запусте от пленения того поганского Батыя царя и сия страна, о ней же любви нашей повествую, по берегу реки зовомая Ветлуги, и бысть пуста 253 года. И где было жилище человека, поросте везде великими лесами и названа бысть ветлужская пустыня, и никем проходима, токмо немногими людьми приходящими лова ради звериного из пределов града Унжи… Запустение бысть на реке Ветлуге многа лета даже до пришествия в тую пустыню Преподобного отца Варнавы» (листы 20-21).

Первое  упоминание  местности  Урень

     За сто лет, минувших после смерти Варнавы, процесс переселения русских в новые места не набрал, однако, достаточной силы. Территория нынешнего Уренского района и вовсе им была неведома. К 1548 году относится первое упоминание в государственном документе местности Урень (не обязательно еще заселенной). В документе сообщается о зимнем походе Ивана Грозного на Казань по льду реки Волги и, в частности, говорится: «А идучи к Казани государь послал для своего дела… На Укрень посланы Михайло Иванов сын Воронова, да Назар Семенов сын Глебов казанских мест воевать и кормов добывать. Да на Укрень же посланы князь Федор княжев Борисов сын Ромодановский… Да по Галицкой дороге к засеке посыланы воеводы…» (В.В. Вельяминов-Зернов. Исследование о Касимовских царях и царевичах.- Ч. 2-я. СПб., 1864, с. 298).
  Эти сведения почерпнуты мной из публикации в начале 80-х годов известного нижегородского краеведа, кандидата исторических наук Игоря Александровича Кирьянова «На Укрень посланы…» в «Нижегородской правде». Можно предположить, что местность Урень была все-таки довольно плотно заселена в те времена марийцами, коль «воевать» их была направлена солидная вооруженная сила.
   Третий поход Ивана Грозного на татарскую столицу завершился, наконец, победой, и территория будущего Урень-края вошла в Царевосанчурский уезд Приказа Казанского дворца.

Начало  заселения  территории  района

     С завоеванием в 1552 году Иваном Грозным Казани спокойная жизнь в левобережье Волги начала налаживаться. Переселению русских сюда был дан «зеленый свет». Поток переселенцев из северо-восточной и центральной Руси потянулся в междуречье Волги и Ветлуги, в пределы нынешних Ковернинского, Семеновского, Воскресенского и Варнавинского районов.
    Появление же русских на территории нашего района следует отнести к середине XVII века, когда для поселения крестьян в 1661 году на землях «Государева дикого леса» галичский десятильник Григорий Верещагин отмежевал участок в 16113 десятин по рекам Черная и Уста (сегодняшний Черновско-Минеевский «куст» деревень) (Материалы для истории Костромской епархии. Кострома, 1895, с. 220). Земли эти, имевшие в плане форму перевернутой трапеции, были приписаны к Варнавинскому монастырю, а потому и вошли позднее в состав Варнавинской волости одноименного уезда. Русские поселенцы порой вели себя как истые колонизаторы, чиня в отношении местного коренного марийского населения произвол и беззаконие, о чем свидетельствует челобитная грамота луговой черемисы Царевосанчурского уезда царю Алексею Михайловичу (1645-1676):
   «Их де черемису в тех угодьях бьют и стреляют по ним из ружья и многую де черемису побили до смерти. И от тех де старцев многие ясачные дворы запустели и врозь разошлись. Оные же старцы Варлаам и Гурей (последний – из Варнавинского монастыря - В.К.) з братией и со крестьяны в их черемисских ясачных угодьях завладели рыбными ловлями и бобровыми гонами верст на сту и больши» (С. Шумаков. Обзор грамот коллегии экономии, стр. 151. 1917 год).
   Царь через казанского воеводу Григория Куракина приказал разобрать жалобу, и на очной ставке спорящие стороны пришли к примирению. Однако продвижение русских поселенцев в Заветлужье остановлено не было. Более того, на отведенной под поселение русских крестьян земле была поставлена первая в Заветлужье церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Марийцы бросали монастырские земли и уходили еще дальше в леса. На территории Уренского и соседнего Тонкинского районов их поселений не осталось, но немало сохранилось в Тоншаевском и Шарангском районах.
   К январю все того же 1661 года относится и первое упоминание о реально существовавшем на территории района названном выше поселении – Царегородке, покинутом марийскими охотниками, перебравшимися на новое место для промысла. Эту дату и можно считать началом заселения русскими территории Уренского района.
   После подавления крестьянского восстания под руководством Степана Разина в 1671 году осколки его отрядов находили убежище в глухих поветлужских лесах, но о закреплении разинцев на территории Уренщины достоверных сведений не имеется.

Раскольничья  волна  переселенцев

   Мощный импульс процессу колонизации Заволжья - Заветлужья дал массовый исход из срединной России раскольников, не принявших нововведений патриарха Никона и подвергшихся репрессиям за это после церковного собора 1666-67 гг. Собственно, протестное движение раскольников возникло еще в 1653 году с началом проведения никонианских реформ. А четырьмя годами ранее Соборным уложением было законодательно оформлено крепостное право на Руси и разрешено «впредь сыскивать по писцовым книгам без урочных лет». Подъем крестьянского возмущения был, таким образом, подготовлен. Никон со своими нововведениями, суть которых сводилась к исправлениям канонов богослужения по отношению к общепринятым греческим, угодил «как нельзя кстати».
  С той поры и начинается, по-существу, подлинная история Урень-края, как одного из гнезд церковного раскола. Само по себе реформаторство Никона несло некоторые элементы прогресса, перенося идею централизации русского государства на централизацию церкви. Ревнителей старой веры трудно было убедить в необходимости этого. Их духовный вождь – нижегородец протопоп Аввакум  объявил войну механистическому смешению греческого с нижегородским. «Память» патриарха Никона (кстати, также уроженца Нижегородчины), разосланная в марте 1653 года по епархиям и монастырям, стала тем взрывом бомбы, который сдвинул с места старообрядцев. В «Памяти» предписывалось: «По преданию святых апостолов и святых отец, не подобает во церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны, еще же и трема персты бы есть крестились». Это первое новоизменение канона, породившее бурю негодования. Но затем следовали еще и указания по изменению текста церковных книг, изменению формы креста на просфорах (допущение четырехконечного креста наряду с восьмиконечным), устанавливалось хождение» посолонь» (против солнца) при совершении религиозных обрядов, трехкратное, а не двукратное повторение слова «аллилуйя» в религиозной песне, написание «Иисус» против старого «Исус» и др.
      Аввакум выражал протест на более широкой основе, нежели только культовых видоизменений. Он боролся против вмешательства царя в дела церкви, против подчинения ее светской власти, против развития товарно-денежных отношений, как деяний антихристовых. Весьма быстро он обрел себе сторонников и из среды состоятельных дворян и бояр. Государство устроило бешеную травлю на «ревнителей древлего благочестия». Последние вынуждены были, избегая телесных наказаний, а то и смерти самой, переселяться в места глухоманные, где несильна еще была государева власть.
   В восьмидесятых годах XVII века по рекам Керженец и Узола начали возникать первые скиты – поселения раскольников оборонительного характера. К началу XVIII века в Заволжье существовало уже до девяноста четырех скитов, а раскольников насчитывалось до тридцати тысяч, что составляло треть всего населения. Разумеется, царь и патриарх настигали бунтовщиков и здесь. Особое усердие в изничтожении скитов проявил нижегородский епископ Питирим. В результате его поистине инквизиторских действий на Керженце в 1732 году оставалось всего лишь два скита, а к церкви насильно обращено более половины раскольников. Необращенные же подались еще дальше в глубь лесов, на реки Ветлуга и Уста.
   Самобытное лицо Урень-края и определила раскольничья волна насельников, хлынувшая сюда в конце XVII – начале XVIII веков. Это неопровержимо и доказывает дублирование названий селений в Ковернинском районе – этой поистине Мекке старообрядчества, и в районе Уренском  - надежном его бастионе.
     Найдите на карте Ковернинского района бассейн реки Хохломка -  притока  Узолы, и здесь на пространстве в десяток километров можно увидеть названия Карпово, Ключи (ныне – Тонкино), речка Нечайка (ул. Занечайка в Урене) и… Мурени.
  Перенесемся по карте на 20 километров к северо-востоку и найдем сеть поселений с также до боли знакомыми названиями: Горево, Макридино, Маза (речка в окрестностях Веденина), Бобылевка, Парамоново, Рамешки…
   И стоят эти селения на дорогах, ведших в старые времена через заволжские леса на Уренщину. О том, что это происходило именно так, свидетельствуют названия  еще многих уренских деревень – в массе своей они точно повторяют названия селений, откуда прибыли переселенцы: Липовка, Высоковка, Рябово, Семеново, Ломы, Каменное, Павлово, Петрово, Понурово, Содомово, - деревни с таким названием есть как в Уренском, так и в Ковернинском районе. Несколько меньшее количество уренских поселений имеют дубль в Семеновском районе: Афанасьево, Шадрино, Елховка, Деяново, Аксеново, Крутец. Никакие другие районы области не имеют такого «кровного братства» с Уренским.
   Появление скитов в Урень-крае относится к концу XVII века. В это же время ведется и освоение пашенных земель, ополий для которых обнаруживалось предостаточно. Одно за другим возникают русские поселения. Названия некоторых из них дошли до нас через столетия.
   А теперь представьте, что вы один из первопоселенцев той далекой поры. Перед вами – пустынное Уренское ополье с сетью небольших рек. Разумеется, вы изберете земли, самые удобные для проживания,  и непременно на берегу какой-нибудь реки. С этой точки зрения самыми удобными видится сегодня местоположение Б. Арьи,  Карпова, Темты, Уреня. Они – из списка 6 старейших селений района. А вот местоположение Семенова и Титкова вызывает удивление – ни реки, ни плодородных земель. Невольно согласишься с преданием, что основателями их были ссыльные стрельцы, в наказание получившие такие угодья.
   Подводя итог написанному, сделаем вывод, что первичная колонизация Уренщины была проведена людьми из центральной России – сначала ссыльными из столичного округа, затем – беглыми  из округа, значительно большего по размеру, куда входили крупнейшие города конца XVII века – Москва, Рязань, Тула, Тверь, Владимир и ряд других. Их путь на Уренщину лежал по Оке, Волге и Ветлуге через недолгое проживание в Ковернинском и Семеновском краях на реках Керженец, Узола, Хохломка. Это были люди, сильные духом, работные, вольнолюбивые. Вот почему Урень-край, Уренский район во все времена выделялся среди окружающих относительным благополучием его жителей, разумей под этим сытость и строгость нравов. И в этом особенная гордость наша, особенность в целом уренского характера.
     Суровыми были условия проживания раскольников-первопроходцев. «Тамошний люд,- свидетельствует Мельников-Печерский (1818-1883), знаток старообрядческого быта, в романе «В лесах», - жил как отрезанный от остального крещеного мира. Церквей там вовсе почти не было, и русские люди своими дикими обычаями сходствовали с соседними звероловами, черемисами и вотяками, только языком и отличались от них. Детей крестили у них бабушки-повитухи, свадьбы-самокрутки венчали в лесу вокруг ракитового кустика, хоронились заволжане зря, где попало». Конечно, здесь надо сделать поправку на то, что Мельников-Печерский, в качестве царского посланника бывший к тому же и главным разорителем старообрядческих скитов, выполняя «социальный заказ» того времени, намеренно сгустил краски, изображая раскольников полудикими людьми. Как мы увидим далее, было это далеко не так.
   Впрочем, он и сам невольно проговаривается в романе о преуспеянии заволжского раскольника: «…он не лежебок, человек досужий.., сумел он приняться за выгодный промысел. Вареги начал вязать, поярок валять, шапки шить, топоры да гвозди ковать, весовые коромысла чуть не на всю Россию делать», а потому «Живет заволжанин хоть в труде, да в достатке. Сыстари за Волгой мужики в сапогах, бабы в котах. Лаптей видом не видано, хоть слыхом про них и слыхано… Заволжанин без горячего спать не ложится, по воскресным дням хлебает мясное, изба у него пятистенная, печь с трубой; о черных избах да соломенных крышах он только слыхал, что есть такие где-то». Разумеется, изрядная доля преувеличений наличествует и здесь, но в целом о заволжанах можно составить представление, что были они в большинстве своем людьми не бедствующими.

Первые  поселения,  дороги

     В 1708 году Петр I поделил Российскую империю на 8 огромных губерний. Территория Урень-края вошла в губернию Казанскую, а в 1719 году – в образованную Свияжскую провинцию той же губернии. Одно за другим возникают русские поселения. По данным первой петровской ревизии 1719-23 гг. на территории Уренского района, вернее, только той его части, что носит название Уренщина (местность, заселенная исключительно раскольниками – в отличие от севера и крайнего запада района, где селились «чисто» православные христиане), были зафиксированы село Трехсвятское (Урень тож), деревни Арья, Карпово, Темта, починки Титово (Титково) и Шадрино (Семеново). Быстрее остальных росли Темта и Урень. Так, в Урене в 1719 году по переписи значились 168 мужских душ (несколько больше – женских). В 1723 году Урень именуется уже селом Трехсвятским (по церкви). По исследованиям нижегородского краеведа И. Кирьянова, первопоселенцы-старообрядцы явились на Уренщину из Нижегородского, Балахнинского, Костромского уездов, Ярославщины, подмосковного Домодедова и других мест.
    Нетрудно заметить, что первые селения находились на оси, во многом накладывающейся ныне на автомобильную трассу Н.Новгород – Тонкино. Это и наиболее старая, так называемая «Галицкая», дорога района. Вообще вопрос о дорогах это особый вопрос. В старые времена и расположение их было несколько иным, и значимость была другой. Главная, «Галицкая», дорога пролегала по маршруту: Варнавин-Второе Черное-Михайлово-Безбородово-Холкино-Урень-Климово-Мокроносово-Темта-Кочешково-Б.Арья-Титково-Карпово-Кудряшино-Зеленые Луга-Тонкино. Сегодня отрезок дороги от села Черного до Михайлова утратил свое былое хозяйственное значение. В стороне от большой дороги остались Безбородово, Холкино, Кочешково.
     Еще одна очень важная дорога связывала село Семеново с деревнями так называемого Пакалевского куста. Еще в 20-30-е годы ХХ века путь от Семенова через Емельяново был в два раза короче, чем через Урень. Другой географический парадокс: существовавшая еще в 60-е годы на северо-западе района деревня Каменное была связана с Уренем торной лесной дорогой длиной всего в 20 километров. Сегодня, чтобы попасть на место бывшей деревни, надо сделать крюк почти в 60 километров через Карпуниху и Вязовую. Примеры можно продолжить.
     Верный определитель прежнего расположения дорог – направление улиц деревень. Помня это, и можно понять, отчего образовались необычные отростки улиц в Тулаге, Карпове, Холкине, Мокроносове и ряде других селений. Объездная Уренская дорога еще более поменяла привычную дорожную географию.

Рудоискательство.

     К освоению новых земель правительство побуждали не одни лишь сельскохозяйственные и лесопромышленные интересы, но… рудоискательский. Головокружительный успех заводчиков Демидовых на Урале зажигал огонь азарта и в глазах владетелей  более ближних земель. Еще в 1722 году решением петровской Берг-коллегии на поиски железной руды был послан рудоискатель Антон Васильевич Колмовский. На пойме реки Усты вблизи Уреня он построил небольшую доменную печь и начал выплавку железа из местной болотной руды! О том, что процесс был полностью налажен и начат сбыт продукции, свидетельствуют документы о покупке в Павлове этого железа (К.М. Сербина. Крестьянская железоделательная промышленность Центральной России VI – первой половины XIX веков. Л., 1978).
     Но начинанию Колмовского уже скоро пришел конец: здешние обитатели лесных скитов, убоявшись, что с ростом завода окружающее население будет приписано к нему в качестве работных людей, начали погромы. В 1723 году Колмовский подал жалобу в связи с возникшей его заводу угрозой, в которой сообщает, что раскольники грозят «меня и работников погубить и завод искоренить, и сего 6 мая на Печерской улице неведомые люди били меня едва не до смерти». Для разбора жалобы из далекой Казани – центра губернии тогда для Уренщины – прибыл специальный посланник – иеромонах Моисей, но уладить ситуацию ему не удалось.
    Новую жалобу Колмовский подал уже нижегородскому епископу Питириму, активно боровшемуся с раскольниками. На Усту были посланы офицер с воинской командой и посланец Питирима иеромонах Белбажского монастыря Филарет. Из заведенного дела следует, что власти были обеспокоены не убытками Колмовского, а тем, что раскольники уклонялись от уплаты введенного Петром I двойного подушного налога. Неплательщиков обязали уплатить повышенную подушную подать, начиная  с 1716 года. В материалах дела упомянут «починка Уреня Гаврила Никитин», а еще говорилось, что в 1720 году «в деревне Красной Урене сыскано и описано пришлых крестьян-раскольников 28 дворов», а также конкретно упомянуто «село Трехсвятское Урень тож».
   Эти сведения почерпнуты мной все из той же публикации нижегородского краеведа Игоря Александровича Кирьянова «На Укрень посланы…». Кирьянов в ней делает вывод: «В 1716 году, если не ранее, в местности, называющейся «Урень», возник починок вновь поселившихся здесь старообрядцев, названный «Урень». К 1720 году он стал деревней Красная Урень – т.е. в общетерриториальном понятии появилось уточнение «Красная» для деревни, которая по месту жительства руководителей старообрядцев стала центром значительной округи, а с 1723 года – селом Трехсвятским (по церкви) «Урень тож».
   А рудоискатель Антон Колмовский с  братией в конечном итоге все-таки вынужден был убраться с реки Усты восвояси.

Бурный  рост  поселений  в  середине  XVIII  века

     Ко времени второй ревизии населения, завершившейся в 1747 году, на Уренщине возникли еще 4 десятка населенных пунктов, такие, к примеру, как Б. Шалега, Климово, Буренино, Б. Горево, Б. Елховка, Терсень, Широково. Большинство из них были основаны вытесненными из западных районов Заволжья раскольниками.
    Наряду с раскольниками, по свидетельству все того же Мельникова-Печерского: «… с 18 столетия в непроходимые заволжские дебри стали являться новые насельники. Остатки  вольницы, что во времена самозванцев и ляхолетья разбоем да грабежом исходили вдоль и поперек чуть не всю русскую землю, находили здесь места безопасные, укрывавшие удальцов от припасенных для них кнутов и виселиц. Беглые холопы, пашенные крестьяне, не смогшие примириться с только что возникшим крепостным правом, отягощенные оброками и податьми слобожане, лишенные промыслов посадские люди, беглые рейтары, драгуны, солдаты и иные ратные люди ненавистного им иноземного строя,- все это валом валило за Волгу и ставило свои починки и заимки по таким местам, где до того времени человек ноги не накладывал.
   Смуты и войны XVII века в корень расшатали народное хозяйство, неизбежным последствием явилось множество людей, задолжавших в казну или частным людям. Им грозил правёж или вековечное хозяйство; избегая того и другого, они тоже стремились в заволжские леса.. Тогда и сложилась пословица «Нечем платить долгу, дай пойду за Волгу».». Бежали в Заволжье и люди с просроченными видами на жительство, конокрады, но не они создавали здесь атмосферу бытования, но строгие духом и нравом «ревнители древлего благочестия».
   С 1714 года старообрядцы облагались двойным подушным окладом. Уплатившие его («записные раскольники») пользовались известной свободой, но большинство же уклонялись от записи на второй оклад и убегали в леса. В 1725 году была создана специальная Раскольничья контора по розыску беглецов. Тогда и сложилось у беглецов откровенно враждебное отношение к царю. Петра I они прозвали «антихристом», а чиновников – слугами антихристовыми.
    Петр III, вступив на престол в 1762 году, повелел прекратить преследование раскольников. Пришедшая вскоре на его место Екатерина  II вернула им гражданские права и свободу богослужения по старым книгам. Осмелевшие раскольники стали выбираться из скитов и строить часовни и церковки. Из тайников стали доставаться иконы старорусского (до реформы 1653 года) письма.

Положение крестьянства

     В освоении новых жизненных пространств российское правительство было крайне заинтересовано. С этой целью переселенцам предоставлялись известные льготы. А крепостное право на Уренщине так и не получило сколь-нибудь широкого распространения. Крестьяне в подавляющем большинстве являлись «черносошными», то есть государственными, иначе говоря, дворцовыми и исполняли повинность в пользу царского двора. Основной обязанностью дворцовых крестьян было снабжение царского двора продовольствием. С конца XV века дворцовыми крестьянами и землями управляли специальные дворцовые учреждения. В 1724 году дворцовые крестьяне перешли в ведение Главной дворцовой канцелярии, которая была центральным административно-хозяйственным органом по управлению дворцовыми крестьянами и высшей судебной инстанцией по гражданским делам.
   Инструкция 1725 года так определяет причину учреждения Главной дворцовой канцелярии и введения института управителей: «Понеже блаженные памяти его императорского величества всемилостивейше благоизволил усмотреть тягости и нестроение, купно же и разорение своих императорского величества дворцовых городов и слобод, и волостей, и сел, и деревень, как во оных от прежних управителей и от посторонних команд от командиров по нападкам крестьяня и бобыли, и рыбные ловцы, и сокольи помытчики, и наличные всяких во оных дворцовых городех и слободах, и волостях, и селех, и деревнях жители разорены и в сущее оскудение и во многу пустоту приспели».
   Дворцовые волости на местах до начала XVIII века управлялись приказчиками, позднее - управителями. В дворцовых волостях существовало местное самоуправление. В конце XV — начале XVIII века дворцовые крестьяне платили натуральный и денежный оброк, поставляли хлеб, мясо, яйца, рыбу, мед. Главная дворцовая канцелярия подчинялась до 1720-х и в 1743−1774 непосредственно монархам, в 1720-е - 1743 и в 1774 − 1786 — Сенату. Находилась (в 1728−1732 и 1737−1746) в Москве, остальное время в  Санкт-Петербурге.
   В XVIII веке экономическое положение дворцовых крестьян было лучшим по сравнению с частновладельческими крестьянами, их повинности были легче, они пользовались большей свободой в своей хозяйственной деятельности. Среди дворцовых крестьян выделяются богатые крестьяне, торговцы, ростовщики. В 1753 году уренские дворцовые крестьяне были освобождены от барщинных и натуральных повинностей и переведены на денежный оброк.
   Главная дворцовая канцелярия была упразднена именным указом Сенату от 2 ноября 1786 года с передачей функций Придворной конторе. По реформе 1797 года дворцовые крестьяне были преобразованы в удельных крестьян. С 1764 года уренские крестьяне, став черносошными (государственными), уже окончательно принадлежали царской семье и платили оброк. И налоги, и денежные сборы здесь были несопоставимо меньше, чем в прочих местах России. Так, в начале XIX века годовые денежные сборы (подушные, дворцовые, накладные, лесопользовательные, почтовые, за перевоз, сборщику, старосте и т.д.) не превышали в совокупности и одного рубля с души, тогда как в центральной России доходили до 10-15 рублей. Что за сумма рубль в те времена, можно представить, исходя из стоимости ржи – пятнадцать копеек за пуд. Выходит, центнером ржи уренская душа откупалась от властей на целый год. Уренец гордился своей «свободой», наслышанный о безрезультатных прошениях крестьян сопредельных волостей о переводе их деревень в разряд государственных, удельных или, на худой конец, в военные поселения. Данный тезис подтверждает брошюра с анализом хозяйственной жизни района в историческом аспекте, выпущенная в 1934 году к III районному съезду Советов: «Основное крестьянство района тягостей помещичьего произвола и нищеты не испытало. При незначительной барщине и оброках население района жило и до 1861 года зажиточно, по сравнению с остальным крепостным правом».
   А вот крестьянам селений, входивших тогда в состав Ветлужского уезда,  и бывшим преимущественно помещичьими, приходилось действительно намного туже. В XVIII веке ветлужские помещики требовали с крестьян как денежный, так и натуральный оброк. И размеры оброка продолжали расти. Причем оброк взимался не с пашенной земли, а с ревизской (мужской) души. Из архивов ветлужских поместий видно, что денежный оброк, кроме 70 копеек подушной государственной подати, в 60-е годы XVIII века собирался помещиками по 2 рубля, в 80-е годы по 3 рубля, а в 90-е годы стали требовать уже до 5 рублей с ревизской души! Если с 3-х ревизских душ требовалось заплатить 15 рублей, то для этого надо было продать 150 пудов овса, или 50 пудов ржи, или 3 пуда коровьего масла, или 10 пудов мяса, или изготовить на продажу 500 штук рогож (1 пуд пшеницы в те времена стоил менее 10 копеек серебром, кулевая рогожа – 1 копейка серебром).
   Так, отец великого полководца Василий Иванович Суворов за 1791 год велел собрать с ветлужской своей вотчины, что была в верховьях Ветлуги, с 700 ревизских душ 2000 рублей денежного оброка, 100 рублей за причитающееся с вотчины мясо, 300 аршин уренского холста, 500 аршин домашней холстины, 200 рябчиков, 25 тетеревов, 25 зайцев, 40 куниц, 4 пуда сухой рыбы, 2 ведра груздей, 10 фунтов сухой малины и "сколько можно больше" грибов. Кроме того, крестьяне обязаны были нести разнообразные мирские повинности.

Земельные  владения  помещиков

     Итак, куда сложней была жизнь у крестьян, принадлежавших монастырям и отдельным помещикам по периферии нынешней территории Уренского района. Деревни севера (Карпуниха, Козляна, Красногор и близлежащие к ним) являлись как раз монастырскими; деревни юга (Семеново и окрестности) и северо-запада (Вязовая и окрестности), а также Темта и Буренино в центре – помещичьими.
     А помещики – что ни имя, то страница российской истории. Хмелево принадлежало вдовствующей генеральше, княгине Алене Алексеевне Долгорукой. Известно, какой большой вклад в становление российской государственности внесла династия Долгоруких.
     А кто не слыхал фамилии Одоевских, княжеского рода из династии Рюриковичей? Александр Иванович Одоевский – поэт-декабрист, Владимир Федорович – писатель и философ. Так вот один из их предков, князь Сергей Иванович Одоевский владел деревнями Копылиха и Вязовая (3497 десятин земли с 60 душами в 12 хозяйствах), Каменкой (136 десятин со 117 душами в 19 хозяйствах), Березовкой (121 десятина с 54 душами в 6 хозяйствах). Напомню, 1 десятина равнялась 1, 09 гектара.
   А вот починком Девушкино, при котором имелось 754 десятины земли и всего лишь 10 душ в 2 хозяйствах, владели на паях сразу несколько вассалов: графиня Толстая (Толстых на Руси было немало), княгиня Тараканова (авантюристка-самозванка, выдававшая себя за дочь Елизаветы Петровны и графа Разумовского, известна также под именем девицы Франк, госпожи Тремульти и др.), княгиня Шаховская (ее свекор Яков Петрович был сенатором, правил петербургской полицией), княгиня Щербатова (ее супруг Михаил Михайлович также был сенатором, а еще автором широко известной «Истории России от древнейших времен»), а также некто Николай Дмитриевич Сабуров и Николаева. Отчего сошелся клином свет на данной деревеньке у обширной компании, неведомо. Вероятно, столь повышенные интересы к ней лежали не в количестве крестьян, а во внушительных размерах земельных угодий.
     Подобное же коллективное владение и селениями Темта и Буренино (486 десятин земли с 484 душами в 97 хозяйствах): Федор Яковлевич Алсуфьев (полковник, порученец Екатерины II) и все та же Главная дворцовая канцелярия.
     Весьма известна и фамилия русского писателя Михаила Николаевича Загоскина, творчество которого высоко ценили Пушкин и Белинский. Его отец Николай Михайлович также на паях с Дворцовой канцелярией собирал подати с жителей  Лукина починка, что находился неподалеку от Уреня и насчитывал в ту пору 7 дворов с 35 едоками при 48 десятинах земли.
     Еще один князь Иван Сергеевич Барятинский владел крохотной деревенькой Малое Лопатино, состоявшей из 2 дворов с 16 едоками при 91 десятине. В звании генерал-поручика он был посланником России в Париже, а затем флигель-адъютантом Петра III.
     И, наконец, представлю еще одного вассала, о котором известно лишь, что служил он в Главной дворцовой канцелярии, однако землями владел солидными: 110 десятин в Подгузкове с 38 душами в 11 хозяйствах. Звали его Леонтий Филиппович Губарев.
   Данные сведения принадлежат краснобаковскому краеведу Михаилу Алексеевичу Балдину, имеющему значительные разыскания по истории Урень-края и северного Заволжья в целом. С Балдиным меня связывали дружеские связи, и, пожалуй, он изо всех краеведов Поветлужья наиболее глубоко «копнул» в прошлое наших мест, занимаясь долгие годы в архивах Нижнего Новгорода, Костромы и Москвы. Желающим более конкретно прикоснуться к этому прошлому, рекомендую обратиться в Варнавинский краеведческий музей, куда поступили архивы этого замечательного краеведа после его смерти. До сих пор автор этих заметок жалеет, что отказался принять в дар от Михаила Алексеевича перед его смертью краеведческое наследие. Но, с другой стороны, доступ к нему в архивах Варнавинского музея будет обеспечен более широко.
   Следует добавить еще, что деревни Горяиновка, Козляна, Холызалово, Дальняя Белая, входившие в состав Ветлужского уезда, также были помещичьими. А еще село Черное Варнавинской волости одноименного уезда.
Г л а в а   3

УСИЛЕНИЕ  ГОСУДАРСТВЕННОСТИ,
 РОСТ  ЭКСПЛУАТАЦИИ  КРЕСТЬЯН
(2-я  половина XVIII – 1-я  половина  XIX  вв.)

Упорядочение административно-
территориального деления
   В 1773 году в Варнавинском уезде, в который входила территория нынешнего Уренского района без северной периферии, развернулась работа по Генеральному межеванию для юридического оформления границ земельных владений, продолжавшаяся до 1790 года. Межеванием в пределах Уренского района были зафиксированы 86 раскольничьих селений. В «новичках» здесь значились Непряхино, Ломы, Рогово, Бобылевка, Тарбеево и другие.
    За упорядочением границ землевладений ускорился и процесс административного оформления субъектов российского государства. Созданные Петром I в 1708 губернии, поделившие Россию на 8 неравных частей (территория района входила в состав Свияжской провинции Казанской губернии), были громоздки в управлении. Екатерина II провела реорганизацию управления, в результате чего в сентябре 1778 года большая часть территории района в составе Варнавинского уезда вошла в Унженскую провинцию Костромского наместничества.
     Но административным центром село Урень стало лишь в 1797 году, когда новый император Павел I преобразовал Костромское наместничество в губернию и в ее составе учредил Уренскую волость, а также образовал в Урене удельный приказ и полицейский стан, распространявшие свое влияние на Уренскую и ряд сопредельных волостей, объединенных в более позднее время понятием «Урень-край». Протяженность Урень-края составляла 50 км с севера на юг и около 100 км с запада на восток. В него входили территория нынешнего Уренского района без северной его части, почти вся территория Тонкинского и часть территории Шахунского нынешних районов. По селениям Уренского удельного приказа были установлены столбы с досками, на которых значилось количество дворов и душ в них. Всего таких столбов было поставлено 172 – по количеству селений. В этом же 1797 году уренские дворцовые крестьян  были переведены в разряд удельных, что, впрочем, на их положении никак не сказалось.

Крестьянский бунт в Уренском удельном приказе 1829-30 гг.

   Усиление государственности не могло прийтись по нраву крестьянину-староверу, которому канонами «древлего благочестия» запрещалось блюсти государственные отправления и знаться со светской властью вообще. По данной причине любое нововведение в Урень-крае, заселенном преимущественно раскольниками, встречалось в штыки.
     С 1829 года Уренский удельный приказ согласно полученному циркуляру начал взимать с крестьян за разработку лесных участков (т.н. кулиг) под пашню и сенокос особый, «кулижный» оброк. Крестьяне расценили это как попытку покушения на их «свободу» и подали прошение на имя Николая I об отмене данного платежа. Сверху последовал приказ – «судить бунтовщиков».
      Весной 1830 года карательный отряд вступил в наиболее неспокойный населенный пункт Урень-края – село Карпово. Крестьяне, собравшиеся с окрестных деревень в количестве до двух тысяч человек, загнали незадачливых усмирителей в одну из изб и заставили подписать «отреченные бумаги», угрожая сожжением. Видя явное превосходство бунтовщиков, каратели спешно ретировались. Однако это не означало признания властями крестьянских требований.
   В августе 1831 года военный суд приговорил вожаков восстания к смертной казни через повешение, но министр внутренних дел заменил эту меру на битье шпицрутенами и отправкой зачинщиков кого на военную службу, кого в Сибирь на поселение. Что и было произведено в отношении 53 крестьян. 178 человек получили от 10 до 40 ударов плетью, 41 отправлен на трехмесячные работы и 16 человек продержали 20 суток при приказе на хлебе и воде. Бежавших 68 крестьян велено было сыскать и судить уголовным судом.

Лес  в жизни  уренского  крестьянства

     Ограничения в лесопользовании больно сказывались на благополучии уренского крестьянства, ведь они привыкли брать из леса бесплатно все, что заблагорассудится. С учреждением же института лесных смотрителей сунуться в лес без разрешения стало делом опасным, за самовольную порубку виновные сурово наказывались. Так, за найденную бересту у крестьянина деревни Титково Осипа Афанасьева в 1833 году на него было заведено уголовное дело в удельном приказе.
     Но в иные годы, чрезвычайно засушливые, нужда гнала крестьян в лес, несмотря ни на какие запреты. Ведь лес был в такие годы главным кормильцем. Мельников-Печерский в романе «В лесах» конечно же не преминул отметить это: «Леса заволжанина кормят. Ложки, плошки, чашки, блюдца заволжанин точит да красит, гребни, донца, веретена и другой щепной товар работает, ведра, ушаты, кадки, лопаты, коробья, весла, лейки, ковши – всё, что из лесу можно добыть, рук его не минует».
   Особенно засушливыми выдались в первой половине XIX века тридцатые годы. В 1838, 1839 годах за все лето дождя выпадало по ложке. Выгорело множество деревень. Даже Макридинский скит, где нравы и порядки всегда были строги, был уничтожен огнем от окружавшего загоревшегося леса. Впрочем, в лесном краю потеря дома не главная потеря, ибо новый дом поставить даже ленивому хватало лета. А овины в деревнях горели чуть не каждый год, и с упорством отстраивались вновь.
     Лес в те времена был главным естественным богатством края. В 1877 году в Костромской губернии на 1000 десятин земли приходилось 726 десятин лесу. Но из-за отсутствия пахотных земель население не слишком страдало, осваивая все новые пустоши, отнимая участки у леса. В 1861 году на душу уренца приходилось по 2,2 десятины земли (для примера, по Нижегородской губернии – 1,2).

Уренская  ярмарка

   И обрабатывалась эта земля не кое-как, староверы всегда отличались трудолюбием. Урожая хватало не только на собственное прокормление, но и для продажи. «Сами в Урени не раз бывали, - рассказывают работники лесной артели заблудившимся в лесу предпринимателям из романа Мельникова-Печерского «В лесах»,- за хлебом ездим.., там, почитай, все старой веры держатся… Потому – богачество». Не случайно с 1770 года был известен Урень своей ярмаркой, самой крупной на всем пространстве от Нижнего Новгорода до Вятки. Ярмарка проводилась трижды в год по зимам: Никольская, Крещенская и Трехсвятская. Торговый оборот ее составлял около 80 тысяч рублей и в 4 с лишним раза превышал оборот Варнавинской ярмарки и в 12 раз – Ветлужской.
   Запись об Уренской ярмарке имеется в книге М. Чулкова "Историческое описание Российской коммерции" (т. VI, кн. IV, 1781 г.): "Тресвятское, Урень тож, село в уезде Царево-Санчурска, во сте двадцати верстах от города, съезжаются для торгу здесь каждый год генваря 30-31, февраля 1, декабря 6-7..." (раздел об ярмарках, стр. 158).
   Обозы  "устюжан" проходили по этой дороге до конца XIX века, т.е. до момента постройки железной дороги Вятка - Котлас. На этой дороге возникли и промежуточные  селения для кормежки лошадей. К ним относятся: Заводь, Носовая, Семеново - на дороге Баки - Урень; Тулага, Карпуниха - на дороге Урень – Ветлуга.
   Особенно славилась ярмарка торговлей лошадьми. До четырехсот лошадей продавалось здесь за один привод! Большими партиями привозились на реализацию шелковые и льняные ткани, шерсть, кожевенные изделия, железо, чугун, медь, деревянная и глиняная посуда, масло коровье и льняное, хлеб. Обслуживали гостей четыре десятка постоялых дворов.
   Наиболее значительными фигурами на уренской ярмарке представали местные купцы Деньгины, А.И. Зеленин, А.Ф. Сушина, Д.М. Баранов, М.А. Шабаров, В.А. Москвин, ветлужец Н.С. Смирнов, воскресенец И.О. Михеев. А на задворках торговой площади размещались кустарные мастерские и красильни. В центре села также содержался трактир, в 1863 году крестьянином из Рязанской губернии был открыт магазин «Рейнский погреб» по продаже виноградных вин и водки. В конце XIX века  была открыта столовая-чайная.
   Ярмарка помимо всего прочего была еще и местом для игрищ и забав. Пожалуй, основным местом для знакомства парней и девушек. А там, глядишь, не за горами и свадьба. По воспоминаниям жителя деревни Горячевка Михаила Васильевича Торопова, которые он оставил в рукописи «К истории Новоуспенской волости», дело со свадьбой подводили обязательно к мясоеду. Их было три: вешний (после Пасхи), осенний (после Успенья) и самый долгий  - зимний (после Рождества). Жениться после 20 лет считалось зазорным. Сватанье – сговор – продолжалось обычно три дня с нескончаемым застольем 6-12 человек сватов. За невесту в зависимости от внешних данных полагался выкуп от 10 до 40 рублей (стоимость хорошей лошади). На сговор варили 10-12 корчаг пива. Через две недели играли свадьбу. За невестой ехал конный поезд из 5-6 разряженных коней. Гулянье на свадьбе продолжалось 2-3 дня, а затем - «отгощеванье» по родственникам.

Состояние цен на рынке в мелочной продаже в октябре 1838 года
Окуней фунт    0,25 руб.    Ржи четверик     1,90-2,00 руб.
Щук фунт    0,20 руб    Круп гречневых    2,80-3,00 руб.
Язей свежих фунт    0,10 руб.    Круп ячных    2,70–2,80 руб.
Снетков свежих    0,25 руб.    Овса четверик    0,90 руб
Снетков сухих    0,50 руб.    Гречи четверик    1,40 руб.
Говядины фунт    0,14 руб.    Масло постное (пуд)    16 руб
Гусь живой    1,20 руб.    Картофель четверик    0,50 руб.
Яиц десяток    0,23 руб.    Мыла Казанского пуд    16 руб.
Курица живая    0,70 руб.    Свечей сальных пуд    18 руб
Цыплята (пара)    0,60 руб.    Сена пуд    0,50 руб.
Масла коровьего пуд    16 руб.    Соломы пуд    0,25 руб.
Меду свежего пуд    20 руб    Сена воз    4-5 руб.
Муки ржаной пуд    2,10-2,20 руб.     Соломы воз    1 – 1,20 руб.
   Примечание: фунт – 410 г, пуд – 16 кг, четверик – 26 кг.
   В дни ярмарки устраивались карусели и качели, приезжал кукольный театр Петрушки, из Сергача привозили пляшущих медведей. Славилась ярмарка и кулачными боями. Обычно в них сходились «ветлугаи» и уренцы, прозванные ветлужанами «батанами» за употребляемое в речи слово-вставку «бат» (от «баять»). Редкая ярмарка обходилась без драк и поножовщины, в которых особенно проявляли себя молодцы из Пакалевского куста деревень. Еще нередки были случаи, когда здесь и «упивались до смерти».
Писатель-путешественник Михаил Пришвин (1873-1954), побывав в Урене в 1908 году, так описывает эту ярмарку: «В этом большом лесном селе я первый раз столкнулся со староверской народной массой. Помню, рано утром меня разбудил шум. Я посмотрел в окно узнать, что это значит, и залюбовался видом шумного Уренского базара при восходящем солнце: позолоченные гривы лошадей, шляпы раскольников, похожие на опрокинутые горшки, очки философов-начетчиков, малютка-богиня на высоком возу – все было красиво».
   Помимо Уренской ярмарки в крупных селениях Уренщины, таких как Карпово, Горево, Семеново, утраивалась воскресная торговля всякой всячиной, а бродячие торговцы-офени круглогодично кочевали от деревни к деревне, снабжая крестьянство самым необходимым товаром. Уренские же купцы охотно выезжали с закупленной у населения продукцией в Варнавин, Ветлугу, Баки, Уржум, Яранск, Котлас, Кострому и прочие города. «Фирменным знаком» при этом у них значилась продажа коней и сбруи.

Г л а в а   4

Раскольники – старообрядцы

Гонение  на  «ревнителей  древлего  благочестия»

    Тот же Пришвин отмечает: «В Урене что ни двор, то новая вера, тут есть всякие секты раскола». И далее заключает с симпатией: «Староверский быт всегда говорит моему сердцу о возможном, но упущенном  счастии  русского народа. Раскольники, плохо понимаемые обществом и историей, только по виду неласковы. А в существе своем они наивные лесные гномы». Увы, непонимание раскольников и в XIX веке на убыль не шло.
    В 1851 году по делу о сносе часовни раскольников приезжал в Урень чиновник по особым поручениям при Костромском губернаторе, впоследствии писатель, Алексей Феофилактович Писемский (1821-1881). Эта поездка глубоко и надолго отложилась в его памяти. Позднее, в своем автобиографическом романе он напишет: «Село стояло  в  страшной  глуши.   Ехать  к  нему  надобно  было тридцативерстным песчаным волоком,  который  начался  верст  через  пять  по выезде из города,  и сразу же пошли по сторонам вековые сосны,  ели, березы, пихты,  - и хоть всего еще был май месяц, но уже целые уймы комаров огромной величины садились на  лошадей и  ездоков». Характерно, что в описании сквозит неприветливость уренских мест, а красоты их писатель не желал видеть и к староверам относился явно недоброжелательно.
   Правда, в одном из лирических отступлений писатель как бы кается в содеянном: «Я ставлю теперь перед вами вопрос прямо: что такое в России раскол? Секта, прикрывающая какие-нибудь порочные страсти? Нет! Что же это такое? А так себе, только склад русского ума и русского сердца - нами самими придуманное понимание христианства, а не выученное от греков. Тем-то он мне и дорог, что он весь - цельный наш, ни от кого не взятый, и потому он так и разнообразен. Около городов он немножко поблаговоспитанней и попов еще своих хоть повыдумывал; а чем глуше, тем дичее: без попов, без брака и даже без правительства. Как хотите, это что-то очень народное, совсем по-американски. Спорить о том, какая религия лучше, вероятно, нынче никто не станет". То есть, писатель в данных рассуждениях признает право русского народа на самобытное верование, отличное от общепринятого греческо-византийского.
   В 1855 году окончательному разорению подверглись последние уренские раскольничьи скиты. Людская память сохранила названия некоторых из них: Красноярский (на реке Усте), Макридинский (в 10 км к югу от Уреня), «Крапивники» (на реке Арья между деревнями М. Арья и Стафеево), «Одинцы» (на месте нынешнего поселка Обход), Шитовский (по деревне), Лубянский (на месте нынешней деревни Б. Кириллово), Ляпинский (на месте бывшей деревни Ляпино-дол) и другие.
    Вот описание самого известного скита – Красноярского – в романе Мельникова-Печерского «В лесах»: «Стоял он в лесной глуши, на берегу реки Усты, а кругом обнесен был высоким деревянным частоколом. Посредине часовня стояла, вокруг нее кельи. Все здесь было построено шире, выше, суразнее и просторней; кельи друг от дружки стояли подальше; не было на них ни теремков, ни светелок, ни вышек, ни смотрилен. Не будь среди обители высокой часовни да вкруг нее намогильных голубцов, Красноярский скит больше бы походил на острог, чем на монастырь…»
  И, самое несуразное, возглавлял разорение уренских скитов, будучи царским посланником, сам Мельников-Печерский, который напишет затем о раскольниках столько уважительных, порой нежных страниц… Роман-покаяние «В лесах» станет своего рода эпитафией по погубленным уренским скитам. Автора неудержимо будет тянуть впоследствии на их место. В частности, в 1869 году он на пару с известным историком, академиком Константином Николаевичем Бестужевым-Рюминым (1829-1897) побывает на месте Красноярского скита. Последний же, что довольно любопытно, прибыл в Уренский край с основной целью - изысканий для строительства северной железной дороги.
     Как уже было сказано выше, во искоренение раскола еще в 1714 году приверженцы старой веры были обложены двойным подушным окладом. Уплатив его и попав в разряд «записных раскольников», можно было пользоваться известной религиозной свободой, но большинство староверов не имело такой возможности, потому и убегало в леса. В 1725 году была создана специальная Раскольничья контора по розыску беглецов. И вот решающий удар по расколу в 1855 году…

Крупнейшие  секты  раскола  на  Уренщине

     Как уже было сказано выше, русский писатель Михаил Пришвин, побывавший в нашем краю в 1908 году, зафиксировал многообразие течений старообрядчества в Урене. Такая же пестрота царила и по селениям Уренщины. Большинство их жителей были как будто старообрядцами, да старообрядец старообрядцу был рознь. Предоставим слово архивным источникам, рисующим религиозную карту нынешнего Уренского района в 1856 году.
   Старая вера по объективным обстоятельствам в годы преследований сделалась очень разобщенной. Оттого и возникает множество толков, зачастую называемых по имени их основателей: филипповский, федосеевский и т.д. Для старообрядчества естественна беспоповщина, т.е. богослужение без священников, поскольку учебных заведений для их обучения не существовало. Переходившие («перебегавшие») из православия в старообрядчество священники породили еще одно течение – «беглопоповское».
     Преобладающим влиянием в Урень-крае пользовались, судя по всему, приверженцы поповщины, признающей священство, совершение таинств и треб и наличие традиционной для православия церковной иерархии. Разногласия поповщины с православной церковью сводились, главным образом, к обрядовой стороне и не касались основ вероучения. Поповцы были сосредоточены в следующих селениях: Непряхино, М. Карпово, Б. Терсень, Б. Песочное, М. Терсень, Климово, Мокроносово, Спиридоново, М. Песочное, Семеново, Малофеево, Федотово, Аксеново, Емельяново, Б. Карпово, Красильниково, Шитово.
     Следующее влиятельное направление в старообрядчестве - спасовский толк, или нетовщина – беспоповского характера. За отрицание православного духовенства, таинств, благодати, храмов, вечерни и прочего приверженцев этого толка поповцы называли нетовцами. Любопытно, что спасовцы сплошь и рядом жили вперемешку со своими оппонентами – поповцами. Опорными их поселениями были Б. Малиновка, Широкое, Б. Арья, Веденино, Титково, Тарбеево, Золотово, М. Елховка, Горево, М. Ворошиловка, Бобылевка, Буренино, Орехово.
     Наконец, третье крупнейшее направление – старообрядчество поморского толка, или даниловщина, или филипповщина. Поморцы отличались умеренностью в беспоповщине, занимая тем самым срединное положение между поповцами и спасовцами. Убежище приверженцы поморского толка нашли в Свищеве, Семеновке, Шороновке.
     Существовали и зоны, так сказать, религиозного мира в форме единоверческих общин. Единоверие возникло в результате соглашения наиболее умеренных старообрядческих кругов, подчинившихся Синоду, хотя и совершающих службу в церквах по своим правилам. Единоверцев
объединяла, к примеру, Покровская церковь в селе Темта и одна из четырех церквей в Урене.
     И, в заключение, о названиях некоторых церквей, функционировавших в 1911 году на территории района: Богородицкая – в Семенове, Троицкая – в Карпове, Преображенская – в Елховке, Николаевская – в Гореве и Красногоре, Богословская – в Черном, Трехсвятительская – в Урене и Карпунихе. Старообрядческие общины, приемлющие священство Белокриницкой церкви и располагавшие молельными избами, существовали в Шитове и Непряхине.
     Форменная война с царским правительством велась наиболее радикальными раскольниками до начала ХХ века, пока не был принят 17 октября 1905 года царский Манифест, даровавший, в частности, свободу вероисповедания. Тогда раскольники и получили настоящее название – старообрядцы.
Быт  и  нравы  старообрядцев

    Семья у старообрядцев в целом была крупнее, чем у православных. Анкета,  проведенная среди старообрядцев в 1909 году накануне их первого съезда, сообщает: «Старообрядческая семья в большинстве случаев есть большая семья». В среднем она объединяла 8,8 человек (по России – 6), а в северных районах средняя семья насчитывала даже 10 человек.
     Выделялись старообрядцы и в отношении грамотности. Если в среднем по России грамотных было 23 процента, то среди старообрядцев – 36, а на севере – 43.  
     Характерно отношение к пьянству. В 19 процентах хозяйств вина не употреблялось вовсе, чем и объясняется довольно высокий уровень благосостояния в сравнении с православными.
  А вот еще не менее любопытное свидетельство об уренской старообрядческой «породе» антрополога Б.С. Жукова, работавшего с экспедицией в наших краях в 20-е годы ХХ века: «Население Уренского района представляет гораздо более рослым, коренастым, обладающим хорошим весом, упитанностью, темными волосами и довольно светлыми глазами». Констатируется это в сравнении  соседним ветлужским населением, которое, в свою очередь, характеризуется «более низким ростом и обладает сравнительно слабым физическим развитием, слабой упитанностью». Другие соседи уренцев – воскресенцы занимают здесь промежуточное положение. Объясняет Жуков данное различие в конституционном строении следующим образом: в Ветлужском районе крестьянское население было «помещичье или монастырское, то есть частно-крепостническое. Уренский район был населен беглыми, старообрядцами, стрельцами и т.д., сохранившими чрезвычайно яркие черты старинного старообрядческого быта. Это население, как и вообще старообрядческое население, значительно более активно и более мощно в отношении стойкости своей культуры, и такая, исторически выработавшаяся, мощь отражается и на хозяйственном, и на культурном облике населения в современные дни».
  На мой взгляд, различие в облике уренцев и ветлужан обусловлено еще и тем, что последние во многом – суть обрусевшие марийцы, а те, как известно, мощью фигуры не обладают. В частности, черты лица у «истинных ветлугаев» не лишены монголоидности.
   И еще одна цитата – из рассказа Владимира Галактионовича Короленко (1853-1921) «Река играет»: «Среди многочисленных и разноверных групп, собирающихся на Светлояре, приносящих туда свои напевы и свою веру, в особенности выделяются уреневские начетчики, устраивающие каждый год свой импровизированный алтарь под одним и тем же старым дубом на склоне холма. Меня поразили суровые, надменные лица этих начетчиков. Между тем как представители других толков охотно вступали в споры, уреневцы держались свысока и на вопросы совсем не отвечали».
   Совсем иное мнение сложилось об уренских староверах у писателя Пришвина, который, как упоминалось выше, сравнивал раскольников  с «наивными, лесными гномами».
     Многие порядки и обычаи старообрядцев кажутся для нас сегодня странными, а то и нелепыми. Но, как и их предки сто и двести лет назад, нынешние старообрядцы не признают табака, а любителей его, равно как сторонников другой веры вообще, насмешливо называют «табашниками».  Немыслим старообрядец без бороды, равно как Исус Христос и прочие святые на иконах  безбородые. Для бреющихся у них также есть презрительное словечко – «скоблено рыло».  Вместо чайной заварки потомки «ревнителей древлего благочестия» предпочитают заварку из трав или березовой чаги. Чай, по их мнению, «от Бога отчаивает». Особенно уникальна и живуча традиция не путать «чистую» и «поганую» посуду и не позволять пользоваться  ею людям другой веры. В ряде мест еще придерживаются обычая не пускать иноверцев на свои колодцы и в свои бани мыться… Это так называемые «одночашечники». 
     Впрочем, отдельные моменты, вроде покрывания («от чёрта») посудины с пищевыми продуктами и водой хотя бы крест-накрест положенными лучинками, уходят в прошлое. И заслонку в печи от того же чёрта уже не закрывают, и за руку с иноверцами здороваются, и металлическими самоварами и посудой пользуются. Не случайно, кстати, со старых времен пошло выражение «климовские горшечники», чья продукция у староверов пользовалась повышенным спросом. С недоумением вспоминается сегодня запрет на употребление в пищу картофеля.
     Однако, что касается религиозной обрядности, то здесь всё по-старому. Вернувшись из бани, старообрядец, не ленись, отбей сто поклонов. И в день чтоб не меньше семисот. Особенно же усердные проводят за молитвами до пяти часов в сутки. Своеобразен погребальный обряд. Старообрядец ни за что не допустит отпевания покойника представителями другой веры. Пальцы у усопшего приводят в положение крестного знамения – двуперстия (первый признак старообрядца). Гроб материей не обивается. В старые времена он вообще выдалбливался из целикового дерева. Обязательный канон на кладбище - сорокакратный повтор речитатива «Господи, помилуй».

Проявление  фанатизма  в  старообрядчестве

    Во все времена старообрядцы были сильны духом и телом. Это породило и известный религиозный фанатизм, рекомендовавший самосожжение как вернейший путь из мира бренного в царство небесное. В XVII - XVIII веках подвергли себя самосожжению двадцать тысяч раскольников, не желая принимать новую, «поганую» веру.
    С конца XIX века в ряде уренских деревень движение «нетовщины» (или Спасово согласие беспоповского толка) распространилось в крайне радикальной, до фанатизма, форме. Этому явлению посвятила публикацию «Отмирание старообрядчества в заволжской деревне» в журнале «Советская этнография» (№ 6, 1974 г.) исследователь И.А. Кремлева. Главное пристанище и главу в лице Федора Григорьевича Коробейникова движение «нетовщины» нашло в Буренине. Новоявленный пастырь выступил с призывом покинуть сей мир, где царствует Антихрист. Для этого следовало удалиться в лес и умереть там голодной смертью. Первой последовала его призыву жена, далее наступил черед новых жертв. Движение нетовцев получило широкую известность, к Коробейникову стал стекаться люд из ближних и дальних мест, даже из Вятки. Немало было среди приверженцев новой веры молодых людей, в частности, девушек. Коробейников размещал прибывающих в землянках, вырытых у реки. Рядом с поселением принялось быстро расти кладбище. Сам же Коробейников не торопился удалиться в мир иной и даже женился на молоденькой девушке, заимев от нее троих детей.
   Лесное поселение, по свидетельству старожилов, существовало вплоть до большевистского переворота 1917 года. По их словам, носили нетовцы одежду из груботканого холста, хлеба не солили, обходились без спичек, пользуясь первобытным кремнем, не крестились и не признавали икон. О массовости движения говорит тот факт, что среди верующих в Буренине нетовцев было до половины.
   Иван Андреевич Матвеев из деревни Большое Климово тоже ушел в лес за деревню Половинное, где на склоне оврага вырыл себе землянку, там и скончался, после него в той землянке жили женщины. Дети Ивана Андреевича, Ефим и Влас, вели службу в Климовском моленном доме, пока тот не сгорел в начале 30-х годов.

Особенности  языка  уренских  старообрядцев

     Стремление старообрядцев сыстари жить изолированно от остального православного мира наложило отпечаток как на их характер в целом, так и на разговорный язык, в частности. Особенно заметны особенности эти в сравнении с северными соседями уренцев – ветлужанами или «ветлугаями», как привыкли их называть уренцы.
   Вообще взаимоотношения староверов уренцев и нововеров ветлужан всегда носили довольно замысловатый характер. К примеру, уренцы охотно роднились с ветлужанами, но кличка «ветлугай» навечно прилипала к переселенцу с берегов Ветлуги в деревню уренского ополья. Целый фольклорный пласт на эту тему существовал. Уренцы сочинили, например, про ветлужан частушку:
   - Ветлугаи косопузы
   Захотели молока.
   Сесть хотели под корову,
   угадали под быка.
 Ветлужане в долгу не остались:
   - Вы уренцы – батаны,
   на троих одни штаны
   один носит, другой просит,
   третий очереди ждет.
   Уренцев такая частушка, что называется, резала по живому, ведь они всегда гордились тем, что живут зажиточнее, лучше, чем соседи (что, вспоним, подметил и Мельников-Печерский: «Живет заволжанин хоть в труде, да достатке.., без горячего спать не ложится, по воскресным дням хлебает мясное, изба у него пятистенная, печь с трубой» («В лесах»).
      В целом Уренский говор тяготеет к костромской группе говоров северного наречия, для которого характерны оканье, замена творительного падежа множественного числа на дательный («с рукам, с грибам»), смягчение согласного «к» («Ванькя, чайкю») и замена сочетания «дн» на «нн» («ланно, все онно»), а «бм» на «мм» («омманул, оммерил»). Но явления эти в старообрядческом Урень-крае носили смягченный характер в силу интенсивного переселения сюда жителей из центральных районов России. Оканье, к примеру, было неполным, с «проглатыванием» гласных («глова» вместо «голова»).
      Говор же ветлужан до сих пор насыщен ярко выраженным цоканьем. Известна дразнилка, сочиненная уренцами на сей счет: «Доцка, доцка, подай цулоцки, они на пецке в уголоцке».
     Проглатывание гласных породило в Уренском говоре появление усеченных форм слов, в качестве вставки указывающих на третьих лиц («бат» вместо «бает», «грит» вместо «говорит» и даже «гот» вместо «говорит»). Обыграв эту особенность в говоре уренцев, ветлужане и «подарили» им прозвище «батаны».
     А, с другой стороны, характерной особенностью говора уренцев является нетерпимость закрытых слогов: не «тут», а «тута», не «здесь», а «здеся» и т.д. Это также отражает противоречивость в характере «ревнителей древлего благочестия», старающихся сохранить в чистоте старое и не в силах противиться новому. Так или иначе, во многом сохранил уренский говор первородную лексику русского языка и является сегодня одной из заповедных зон его.

Г л а в а   5

ВЕТРЫ ПЕРЕМЕН В «КРАЮ НЕПУГАНЫХ ПТИЦ»

Второе  рождение  края

   Крестьянская реформа 1861 года открыла перед уренским крестьянством новые возможности. Свобода передвижения и принятия решений ему была дарована, а проблемы земли столь остро, как в центральном Черноземье, перед уренцем не стояло. Вот почему 1861-й стал переломным в истории Урень-края, заселение которого, равно как и Варнавинского уезда в целом, пошло особенно интенсивно. С 1860 по 1914 год население уезда увеличилось с 78 до 132 тысяч.
   Важный момент: пореформенный крестьянин уже не был привязан к общественной запашке, которую он засевал в составе сельского общества казенными семенами. Этот вид повинности был заменен хлебным налогом. Внеси в государственные закрома по пуду озимого и по полпуда ярового хлеба на каждую душу твоего семейства, уплати денежный оброк и пошлину, и ты - свободная птица, работай весь год на себя. Правда, в новых условиях, не обрабатывая общественную запашку, крестьянин не мог и пользоваться общественным магазином – удельным ссыпным пунктом, из которого по нужде можно было взять семена. Однако, таких нуждающихся было немного, да и из общины они не выходили. А выходили хозяйственные, крепко стоявшие на ногах мужики. Еще в 1845 году при Уренском приказе был учрежден сельский банк, способствующий такому выходу.  
В то же время все возрастающие налоги не давали возможности крестьянским хозяйствам и после отмены крепостного права в 1861 году развернуться в полную силу. К примеру, в 1892 году в окладных листах, которые присылались на волость, налоги выглядели следующим образом: "дельный" (трудоспособный) работник платил податей и сборов в год 12 рублей 12 копеек, из них государственных податей - 5 рублей 84 копейки, волостных сборов - 96 копеек, раскладки на скотину -1 рубль, за наём обывательской гоньбы (пастуху) - 2 рубля.
Тем не менее реформы второй половины XIX века несли существенные перемены и в застоявшуюся жизнь старообрядческой Уренщины. Началось коренное улучшение дорог в границах населенных пунктов, строительство надежных мостов через реки Черная, Темта, Вая. Ямская почтовая станция, созданная в Урене еще в конце XVIII века с образованием удельного приказа, заимела дворы для перекладных в селах Черное и Карпово. Для разъезда по краю судебных следователей, полицейской управы, врачей, служащих к 1893 году были созданы 16 земских станций с 91 лошадью.
     В небывалых доселе масштабах началось освоение под хлебопашество новых территорий, вырубка для этих целей лесов, строительство новых поселений. Появилась пожарная часть.
   Крупнейшим населенным пунктом в 1856 году был Урень (415 жителей), а в 1870 лидерство неожиданно захватила Темта (686 жителей), вторым был Урень (445), третьей – Карпуниха (435). Случилось это потому, что в 1855 году в Урене случился пожар. В селе сгорело 19 домов. Через 4 года, в  июле 1859 года, пожар повторился снова. На сей раз пожар был еще более сильным. Огонь уничтожил 20 крестьянских дворов, 6 священнослужительских, 2 общественных дома и 2 деревянных корпуса торговых лавок. Но погорельцы не отчаивались, отстраивались вновь и вновь. Уренщина переживала второе рождение.

  Строительство  школ

     В 1836 году в селе Урень было учреждено училище временного действия для 20 воспитанников из крестьянских детей Уренского приказа. Огромным событием стало открытие в 1842 году первой в Урене и Заветлужье в целом уже постоянно действующей народной школы. В 1864 для нее построено  специальное здание (на снимке), сейчас в нем с надстроенным 3-м этажом размещается почта. В 1865 году в школе занимались 94 учащихся.
   А в 1861 году открыто церковно-приходское училище в Карпове (в 1865 году – 15 учащихся), учителем с 1865 года работал Григорий Беляев, законоучителем – Иоанн Иерусалимский. На следующий год школа открылась и в Семенове, должность учителя и законоучителя в одном лице исполнял Николай Добровольский (в 1865 году – 21 учащийся). В 1866 году открыта школа в Карпунихе (в 1875 году обучалось 37 мальчиков и 5 девочек). Однако за 8 выпускных лет окончить данную школу сумели лишь 28 человек, из них 2 девочки.
     В конце 60-х годов Карповское училище было преобразовано в земское училище с двухлетним сроком обучения, в которое принимались уже не только мальчики, но и девочки, в школьной библиотеке имелось 40 комплектов книг (101 том) на разные темы, а вот учебников всего 6. Примерно та же картина и в Семеновской школе. Так что обучение в этих школах приходилось вести, что называется, на пальцах. И – на розгах, применение которых в «воспитательных целях» было повсеместным. Четвертая школа в пределах территории района была открыта в конце XIX века в Красногоре.

Развитие  здравоохранения

     В 60-х годах XIX века в Урене создается фельдшерский пункт, который именовался больницей. Однако постоянного врача при больнице долгое время не было. Весь Варнавинский уезд (при его населении в 75 тыс. человек) до 1875 года обслуживали всего 3 врача, которые жили в уездном городе и поочередно посещали фельдшерские пункты. С появлением четвертого врача решением земского собрания от 21 марта 1875 года в Урене был создан врачебный участок с 4 больничными койками. В 1876 году открыта стационарная больница на 5 коек для обслуживания населения пяти волостей Урень-края, насчитывавшего свыше 40 тысяч человек. В арендуемом частном доме помещении прием больных вел врач Борзобогатов.
 Около 1884 года открыт фельдшерский пункт в с. Карпово, что существенно снизило напряженность в медобслуживании больных дальних деревень, расположенных от Уреня за 50 и более километров. Хотя, надо сказать, что и Карпово как волостной центр было расположено крайне неудачно – на северо-западной окраине волости.    
 Но, если медицинское обслуживание населения начало приобретать какие-то формы, то в борьбе с заболеваниями скота местные власти были пока бессильны. Эпидемии животных всегда вызывали в деревнях большую панику. Так было в 1885 году, когда эпидемия сибирской язвы охватила селения Урень-края. Особенно острый характер она носила в селах Урень и Темта и еще 15 селениях Уренской и Тонкинской волостей. Один отголосок эпидемии в 1886 году в д. Б.Зеленые Луга привел к падежу 22 лошадей, 30 коров, 14 овец и 82 свиней. Крестьяне пытались бороться с эпидемиями доморощенными средствами – опахиванием территории деревень, прикалыванием или прижиганием больного места  острым предметом, отслуживанием молебнов и прочими наивными деяниями, успеха не приносившими.
      В 1886 году в Урене был открыт, наконец, ветеринарный пункт, работавший крайне нерегулярно из-за отсутствия специалистов. До организации эффективной ветеринарной службы в Урень-крае было еще далеко.
  В 1890 году в Урене было построено первое типовое здание больницы (на снимке), просуществовавшее с перестройками до 1970 года. Надо сказать, что открытие больниц встречалось староверами настороженно и лечению в них долгое время предпочиталось обращение к знахарям. За весь 1884 год, к примеру, за медицинской помощью обратились всего 106 человек. Так что о расширении больницы в Урене власти особо не хлопотали, и даже в 1911 году хватало 7 коек. В Карповской больнице было 12 коек, которые также зачастую пустовали.
    Амбулаторная помощь больным, правда, росла более быстрыми темпами. В 1912 году количество приемов по Уренскому врачебному участку у врача  достигло  8537, у фельдшера – 2039; по Карповскому участку – 4811 у врача, 1036 – у фельдшера. В Семеновском фельдшерском пункте зафиксировано 6290 посещений. Начинает оказываться помощь роженицам. В Урене этим воспользовались 99 женщин, в Карпове – 46, в Семенове – 34.

Церковное  строительство

     Куда охотнее посещали уренские крестьяне старообрядческие, единоверческие и православные храмы. Первая по времени – православная Трехсвятская церковь в Урене - построена царским указом в 1714 году для просвещения бунтовавших раскольников. А в 1829 году на средства прихожан построено уже каменное здание данной церкви, существующее и поныне.  Храм двухпрестольный: первый -  в честь трех святителей (Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого), второй – в честь Николая Чудотворца. Сейчас храм Трех Святителей является памятником архитектуры областного значения.
    Наряду с Трехсвятской церковью в селе функционировали еще три церкви. Казанская единоверческая старалась примирить старообрядцев с последователями новой веры (царское правительство с 1800 года насильно навязывало единоверие старообрядцам). Данная церковь была построена в 1914 году трудами Варнавинского уездного миссионера, священника Владимира Успенского на средства Никольского общества трезвости при субсидии со стороны Костромского православного Феодоровско-Сергиевского братства и потомственной почетной гражданки г. Варнавина Анны Львовны Поповой. Здание было деревянным с такой же колокольней, покрыто тесом. Престол один - в честь иконы Казанской Божией Матери. В советское время храм был перестроен под административное учреждение. Одно время в нем находился "Дом обороны" (прообраз ДОСААФ). В настоящее время это жилой дом. Бывший храм выдает ориентация дома относительно улицы - не вдоль нее, а наискосок, с запада на восток.
   Две другие церкви – чисто старообрядческие: беспоповская и беглопоповская. Об их судьбе в советское время читайте дальше.
   1762 годом значится постройка деревянной Троицкой церкви в Карпове. Храм однопрестольный - во славу Живоначальной Троицы. В 1890 году тщанием прихожан здание было перестроено и поставлено на каменный фундамент. При церкви было одно из двух сельских кладбищ. В начале 70-х годов ХХ века здание было снесено, а в конце 80-х на его месте построено здание дома-интерната для престарелых.
   В 1846 году на средства Департамента Уделов построена деревянная Покровская единоверческая церковь в Темте.  Храм однопрестольный - в честь Покрова Божией Матери. Здание церкви снесено в начале 60-х годов ХХ века.
   В 1846 же году Департаментом уделов в селе Семеново на средства прихожан была построено массивное каменное здание Богородицкой церкви на целых 3 престола (в честь Вознесения Господня, в честь Рождества Пресвятой Богородицы, в честь святителя Николая Чудотворца). Достопримечательностью церкви стали древние иконы Рождества Богородицы и святителя Николая, перешедшие из упраздненного Красноборского раскольнического монастыря. Сохранился четверик церкви, в котором в безбожные времена существовал клуб, а обрастя пристройками, вместил в себя административные учреждения. На снимке № 3 можно видеть фрагмент фундамента церковного четверика.
   В селе Большая Карпуниха в 1866 году  на средства прихожан была сооружена православная Трехсвятительская церковь. Здание было снесено в конце 70-х годов ХХ века.
   Величественное здание православной Николаевской церкви  появилось в 1893 году и в селе Большой Красногор. Но и ее век был недолог. В 30-е годы ХХ века безбожная власть приказала стереть с лица земли богоугодное заведение.
   В 1897 году тщанием и трудами Синодального миссионера, протоиерея Ксенофонта Крючкова на взысканные им от благотворителей средства построена Преображенская церковь в деревне Большая Елховка. Деревянный однопрестольный храм в честь Преображения Господня освящен в 1903 году, а уже через пятнадцать лет, в 1918 году воинствующими безбожниками был сожжен.
   1901 годом значится сооружение православной Николаевской церкви в селе Большое Горево. Здание было построено на средства миссионеров: все того же Синодального пpoтoиepея Ксенофонта Крючкова и местного протоиерея Никанора Николаевского. Храм однопрестольный - в честь святителя Николая Чудотворца. У здания горевского Дома Культуры словно в назидание потомкам сохранился фрагмент церковного фундамента.
   В этом же 1901 году на средства почетного гражданина города Варнавина Ивана Гавриловича Попова построена в дереве и православная Богословская церковь в селе Второе Черное. Храм однопрестольный - в честь святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
      Церкви существовали также в Титкове и Шитове, молельные дома – во множестве деревень. Так что выбор у верующих был куда как обширен. Подводя черту под периодом истории Уренского района до грозового ХХ века, можно сказать, что в новый век он вступал с полным набором тогдашних примет цивилизации: полицейским станом и лечебницами, пожарной частью и школами, почтовой станцией и церквями, зачатками культуры и неистребимыми традициями староверского быта.

Г л а в а   6

ЭКОНОМИКА  РАЙОНА  В  НАЧАЛЕ  ХХ  ВЕКА

Сельское  хозяйство

    В целом экономика села в начале нового века была на подъеме. Столыпинская аграрная реформа приносила свои плоды. Средняя урожайность зерновых в 1906 году составляла 4,3 центнера с гектара, в 1913 – более 8 (для сравнения в 1954 – 4,1). Правда, разрушение сельской общины велось только формально, старые хозяйственные связи оставались еще долгие годы, и переселение на хутора не получило широты. Хуторянами стали лишь около сотни семейств преимущественно в безлесных районах центра и севера нынешней территории Уренского района.
     Обратимся к статистическим данным за 1916 год. Условимся сразу – понятие Уренщина объединяет те селения, где преимущественно проживали старообрядцы. По этой причине селения Карпунихинского и Красногорского кустов, где жители исповедовали «чистое» православие, исстари относили к Поветлужью. Тем паче они вошли в состав Уренского района из Ветлужского только в 30-е годы ХХ века.
     Итак, возьмем статистические данные за 1916 год. Время как будто и тяжелое – самый разгар Первой мировой войны, но в то же время отнюдь не худшее в смысле сытости. Справедливости ради надо отметить и то, что людские потери воюющих стран были в 6 раз меньше, чем в период Второй мировой войны.
    Вначале о земельном наделе. Величина его определяла возможность содержать то или иное количество скота, если принять уровень плодородия земель примерно равным. Наиболее обеспеченными из 125 селений Уренщины являлись жители деревни Шишкино. На одного едока здесь приходилось по полтора гектара посевов (без лугов). По 1,4 га приходилось на каждого жителя Кузьминок, Красулина и М. Песочного. Неплохо были обеспечены землей буренинцы, мальковцы, жители Собакина (Прудов), Павлова, Суходола, М. Карпова, Б. Малиновки, М. Шалеги, Б.Елховки.
     А вот у крестьян Средней Елховки землицы было совсем мало – лишь по 0,12 га на душу (у соседей из Б. Елховки этот показатель равнялся 1,19 га). Худы дела с землей были у крестьян деревень Минеево и Котово, М. Лопатино и Петрово. Да и уренцы в этом смысле бедовали – 0,44 га на душу.
     Средний по Уренщине размер земельного надела 0,7 - 0,8 га имели крестьяне деревень Никитино, Панфилово, Мокроносово, Б. Песочное и других.
     Теперь о наличии скота. По совокупному показателю (лошади, коровы и нетели, овцы и ягнята, свиньи и поросята) впереди всех оказалась Бобылевка, на каждое хозяйство которой приходилось по 1,35 лошади, 2,28 коровы, 6,6 овцы, 1,8 свиньи. А позади всех – Крылово, деревенька под Обходом, где на хозяйство приходилось по 0,5 лошади, 0,9 коровы, 0,7 овцы, а свиней вовсе не было.
     Сытно, судя по показателям, жили крестьяне деревень Половинное, Б. Малиновка, Михайлово, Симеоново, Ср. Ворошиловка, Шороновка, Березовка, Дианово, Титково. А вот список бедствующих: Ср. Елховка, М. Лопатино, Урень, Голяково, Емельяново, Семеново-Шурань, Минеево. Середнячками же являлись Б. Карпово, Б. Елховка, Серово, Артамоново, Вязовая, Б. Горево и другие.
     Любопытно, наверное, будет знать, где какому виду скота отдавали предпочтение. Самый необходимый и почитаемый на Руси вид скота – лошади и коровы. По лошадям лидером среди уренских селений были Заливная Усадьба, Ср. Ворошиловка, Б. Малиновка – по полторы лошади на хозяйство. Лошадниками же зарекомендовали себя крестьяне Федоровского, Бобылевки, Дианова, М. Шалеги, М. Малиновки.
     А вот в Ср. Елховке на хозяйство приходилось лишь по 0,25 лошади. Немногим более – в М. Тарбееве, Котове, Б. Орлихе, Голякове, Урене, где и половины лошади на хозяйство не приходилось.
     По коровам пальму первенства удерживали михайловцы – 2,33 головы на хозяйство и кондобаевцы – 2,32. Прекрасно обстояли дела с кормилицей и в Кочешкове, Бобылевке, Шороновке, Б. Малиновке, Половинном, Б. Песочном, Афанасьеве.
     И опять же в Ср. Елховке на хозяйство приходилось лишь по 0,75 коровы – худший показатель. Недалеко ушли от них крестьяне Семеново-Шурани, Котова, Минеева, Емельянова. По одной корове на хозяйство приходилось в Урене и Серове.
     Овец же больше всего почитали в Ср. Ворошиловке и Б. Малиновке – 8 голов на хозяйство. Чуть меньше – в Лобанове, М. Терсене. Большое поголовье содержалось также в Половинном, Бобылевке, Хмелеве, Забегаихе, Веденине.
     Обратная картина под Обходом – в деревнях Крылово и Левино овец почти не держали – 0,7 головы на двор. Мало их было в Емельянове, Темте, Урене, Б. Елховке, Климове, Максимовке.
     Ну и, наконец, свиньи. Здесь безусловные лидеры по свиноводству – крестьяне деревни  Симеоново – 5,3 головы на хозяйство. Знали толк в разведении хрюшек в Шитове, Семеново-Шурани, Копылихе, Шороновке и других деревнях Карповского куста.
     Не почитали скороспелую отрасль в Кочешкове, Б. Тарбееве, Минееве, Артамонове, Б. Арье, Рогове – 0,4 головы на хозяйство.
   Наличие большого количества скота тем не менее не говорило о высоком уровне благосостояния его хозяев, поскольку значительную часть этого скота приходилось продавать, чтобы на вырученные деньги рассчитаться с налогами. А они в начале ХХ века были следующими: государственно-земельно-оброчная подать, губернский земский сбор, волостной сбор, церковный сбор, сельский сбор, страховойосбор.
   При этом государственная земельно - оброчная подать раскладывалась на количество десятин посева и наличие скота - рабочих лошадей и коров. За землю - по одному рублю с десятины, за скот - по 50 копеек за каждую лошадь и корову.
   Губернский земский сбор раскладывался на количество "рабочих рук" - только мужчин от 18 до 60 лет: от 1 рубля 80 копеек до 2 рублей с каждого.
   Волостной сбор раскладывался – от 1 рубля 20 копеек до 1 рубля 50 копеек.
   Церковный сбор - по 60 копеек с наличной души (мужчины и женщины).
   Сельский сбор - по 30-40 копеек с "дельной» (трудоспособной) души.
   Таким образом, с одного хозяйства бедняка приходилось к уплате налогов по 25-30 рублей и с середняка - по 50-60 рублей в год, при ценах за лошадь - 40-50 рублей, корову - 10-12 рублей, овцу -1 рубль 50 копеек, пуд топлёного масла - 4 рубля, пуд муки – 23 копейки.
   Немалым подспорьем для уренских крестьян были и местные реки, хотя и неглубокие, но довольно рыбные в те времена. Помимо того, они по веснам еще и давали работу отходникам, сплавлявшим лес. Вот что о реке Усте сообщает, в частности, словарь Брокгауза и Ефрона, изданный в 1907 году: «Глубина от 1 до 6 сажен (сажень - 2,13 м. – В.К.), но встречаются местами мели до 1- 2 аршинов (аршин – 71 см – В.К.). Разливается на 1-5 верст (верста – 1,06 км – В.К.). Сплавная река на 99 верст. В 1899 г. отправлено вниз 17 судов и 218 плотов с грузом (лесные материалы) в 3393 тыс. пуд. и объявленною ценностью в 295 тыс. руб; в том числе вес плотов – 2091 тыс. пуд., ценность их – 87 тыс. руб.».
   Несмотря на относительно благополучное положение крестьян Уренщины, нищих тоже было немало. По свидетельствам людей, заставших те времена, через селения за день проходили от 10 до 20 человек побирающихся.

Народные  промыслы  и  ремесла

    Сельскохозяйственное производство не обеспечивало в полной мере потребностей уренских крестьян, потому и вынуждены были они заниматься вспомогательными промыслами и ремеслами. Лес, река были рядом, залежи глины – под руками: бери и пользуйся их дарами, не ленись.
     Особое развитие получил на Уренщине лесной промысел. Крестьяне Семеновской и Карповской волостей занимались смолокурением и сухой перегонкой древесины, получая из нее спирт. Там, где с лесом было потуже (Красногор, Горево, Козляна), пробавлялись плетением лаптей, рогож, корзин, крутили мочальную веревку, изготавливали предметы хозяйственной утвари: грабли, лопаты, вилы, бороны. Находились и мастера поделок из бересты (Титково). Песочновские мужики бондарничали, а петряевские да карпунихинские все больше ходили по пильщицкому промыслу. Крепкие плотницкие артели выходили на заработки из М. Шалеги и Буренина.
     Широко известна продукция климовских гончаров, чьи горшки да корчаги, кринки да миски имели устойчивый спрос в окружающих уездах, а не только в пределах Варнавинского. В Б. Арье, Савине был развит шерстобитный промысел, а в селе Темта – шорный. Славились своими изделиями шитовские рукодельницы, красильниковские холстянщицы. Считались маслоделами крестьяне деревень Красногорского куста. Повсеместно занимались по зимам извозным промыслом, торговлей хлебом и лошадьми. Красногорские и козлянские деревни выделялись среди прочих большим количеством ветряных мельниц. Так, на окраине деревни Содомово стояли 4 мельницы, в Майорове и Целегородке – столько же, а в Плаксове и вовсе 7! Кузнечными изделиями славились мастера из Малой Малиновки. Шутка ли сказать – 12 кузниц стояло на околице их деревни!
   Имелись и редкие промыслы. Так, в Стреляжке мастерили игрушки из липы. Плотники из Безводного, как бы оправдывая название родной деревни, известной бездонными колодцами, сооружали таковые и по другим деревням. В Павлове производили паровой деготь, в Большом Тарбееве – дранку. А жители хутора Максаловский, что находился по соседству с Большой Карпунихой, и вовсе славились изготовлением балалаек.
   Не совсем обычный отхожий промысел – сооружение железнодорожного полотна на магистрали Нижний Новгород-Котельнич – освоили жители Козлянского куста деревень. Нужда заставляла браться за любую работу, приносящую доход. И участие в этой работе принимали, как правило, все от мала до велика. Оттого и гремела по всей губернии Уренская ярмарка, оттого и гордились своим «богачеством» уренские мужики.

Г л а в а   7

ДЫХАНИЕ  РЕВОЛЮЦИЙ

     При всех подвижках в экономическом развитии Урень-край, как и вся Россия, переживал в начале ХХ века кризисные моменты по ряду позиций. Кризис, прежде всего, назревал в политико-экономических отношениях между работниками и предпринимателями. Молодая российская буржуазия, овладевая наукой первоначального накопления капитала, не гнушалась в выборе самых потогонных средств эксплуатации наемного труда для выполнения этой задачи. Стачки и забастовки, демонстрации студентов в городах становились делом привычным. Предчувствие перемен назревало в обществе. Это видно, хотя бы, из письма ученика Варнавинской учительской школы из деревни Голяково Семеновской волости Федора Кудряшова.
     Держу в руках дело с «Секретной перепиской по обвинению крестьянского сына деревни Голяково Семеновской волости Федора Семенова Кудряшова в преступлении, предусмотренном статьей 129 уголовного уложения». Начато 17 августа 1906, окончено 30 ноября 1906 года. Перед нами отнюдь не уголовный преступник. Перед нами революционер. Жаль, что неизвестна дальнейшая судьба этого молодого человека, нашего земляка. И неизвестно, к кому он примкнул в октябре 1917-го – к большевикам, кадетам или эсерам. Познакомьтесь с двумя документами из хранящегося в Нижегородском областном архиве дела Федора Кудряшова.
Донесение губернатору Костромской губернии.
     «Крестьяне деревни Голяково Семеновской волости Петр Иванов и Авдотий Евграфов Малышев, представляя два экземпляра выборского воззвания, заявили полицейскому уряднику 5 участка, что эти листки им дал приехавший к родителям на каникулы ученик Варнавинской учительской школы Федор Кудряшов, а последний будто получил их откуда-то по почте. Есть предположение, что эти воззвания высланы были его братом, состоящим учителем в Коломенском уезде».
Из письма Федора Кудряшова к родителям.
     «Дорогой отец, напишите, в каком положении находится Ваше хозяйство, а также сообщите, задет ли наш край освободительным движением? Если да, то как обитатели края относятся к этому движению. Верно, говорят, что настали времена Антихриста. А я Вам скажу, что тут нет места Антихристу, потому что настоящая борьба идет за справедливость, а Антихрист, как Вы знаете, будет сеятелем зла и неправды. Плодами этой борьбы явилась «Заря свободы», той свободы, без которой невозможна была бы самостоятельная жизнь. Теперь скоро наступит новая жизнь для нашего Отечества, когда великая мысль народного гения поставит ее на ту высоту, которая принадлежит России по праву истории в ряду с другими великими державами. Так давайте же приветствовать ту давно желанную свободу, которая была поругана в течение многих веков. Да здравствует свобода, да здравствует русский народ – граждане. Скоро то время, когда ваше тяжелое ярмо будет облегчено».
3 ноября 1905 года.
     Это письмо, как и два последующих, до родителей Федора Кудряшова не дошли, так как были перехвачены полицией.
     Отдельные сведения о протесте уренцев против притеснений сохранились в архивных материалах губернской полиции, начиная с 90-х годов XIX века. Так, за оскорбление личности царя и уездных чиновников подвергался аресту уренский крестьянин Хватков.
     В деревню из Костромы и Нижнего Новгорода начала проникать антиправительственная пропаганда активистов эсеровской и социал-демократической партий с требованиями земли и свободы для крестьян. К примеру, в 1903-04 годах ею занимался учитель Уренской земской школы Александр Петрович Станкевич, за что и был отстранен от занимаемой должности.
     Осенью и зимой с 1905 на 1906 год Заволжье захлестнула самовольная порубка лесов. Зазвучали угрозы о погромах удельных имений. Партийные активисты используют стихийное возмущение крестьян в своих предвыборных целях, разжигая страсти на сельских сходах. В декабре 1905 года костромской губернатор А.А. Ватаци доносит министру внутренних дел: «Крестьяне с. Карпова угрожают разгромом имений 12, 13 и 18 удельного ведомства. Управляющие из опасений погромов выехали с семьями в Н.Новгород… Местные власти совершенно бессильны  в борьбе, когда беспорядки производятся целыми скопищами… Необходима военная сила… Имею честь просить о безотлагательном командировании в мое распоряжение для г. Костромы 4 батальона пехоты и для уездов 5 сотен казаков».
   С 8 по 14 ноября 1905 года 16 крестьян деревни Копылиха произвели произвольную вырубку леса в даче землевладелицы Юлии Борисовны Бердниковой и требованиям прекратить ее со стороны лесной стражи не подчинились.
     Известен был своим революционным поведением житель с. Карпуниха А.Д. Воскресенский, избранный в число выборщиков по выборам депутатов во 2-ю Государственную Думу.
     В марте 1907 года крестьяне села Темта и деревни Б. Арья, составлявших одну земельную общину, направили в Думу своих ходоков во главе с Евдокимом Орловым с прошением передать их селеньям 1011 десятин земли, которую у них отрезали в удельное ведомство еще в 1861 году при отмене крепостного права. Земля, земля – вот средоточие всех проблем в растущей деревне!
   Не дождавшись решения Думы о земельной собственности и отчаявшись, крестьяне решались на самовольную распашку земель, выпас скота на чужих угодьях и рубку государственных лесов. Так, 15 июля 1907 года крестьяне деревни Титково выгнали скот для пастьбы на земли Арьевского удельного ведомства. 21-27 июля крестьяне деревни Вязовая захватили покос у землевладельца Бердникова.
     Для усиления охраны лесных и земельных угодий в 1905 году в Урене в добавление к полицейскому стану с 12 полицейскими стражниками был создан конно-полицейский отряд из 25 сабель. А в каждой волости, обслуживаемой станом, ситуацию контролировал полицейский урядник. Словом, царящий режим стремился превратить страну в полицейское государство. Хотя, надо заметить, количество стражей порядка того времени было несравнимо меньше количества стражей порядка нашего времени.
Г л а в а   8

ПРОСВЕЩЕНИЕ,  ЗДРАВООХРАНЕНИЕ  И
КУЛЬТУРА  НАКАНУНЕ  РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА

Просвещение

     За первые пять лет нового ХХ века были открыты земские школы в Гореве, Рамешках, Урене, Б. Терсене, 2-м Черном. В 1905 году на Уренщине насчитывалось 11 школ, учеников в них – 254, да 130 учеников в 2 приходских училищах и Уренской министерской школе. В Карпунихинской школе (находившейся тогда за пределами Уренщины) в 1908 году занимались 85 учеников. Крестьяне уже не с таким предубеждением относились к обучению своих детей грамоте. Учительница Карповской школы сообщала в Варнавинскую земскую управу, что уже не может принять в первый класс более 13 ребят. Местный меценат Николай Иванович Колеватов (1883-1903) предложил земству свои услуги и на собственные средства стал содержать должность еще одной учительницы, выделив для занятий дополнительного количества учащихся помещение в своем доме.
     Накануне Первой Мировой войны открываются земские школы в Никитине, Шалеге, Ворошиловке, Непряхине, Холкине, Лопатине, Минееве. В 1914 году в пределах района работали уже 19 начальных школ, а во всем Урень-крае в 1916 году – 53 школы, в которых обучались около половины всех детей школьного возраста, что развенчивает миф о поголовной неграмотности российской деревни в дореволюционный период. Однако все школы размещались в арендованных крестьянских избах. В 1909 году Варнавинская земская управа представила на утверждение земского собрания план расширения школьной сети для введения всеобщего начального обучения детей. За 20 лет, с 1909 по 1928 годы предполагалось построить 158 школьных зданий, но к 1913 году ни одного здания с завершенным строительством пока не значилось, а начавшаяся затем Первая мировая война плановое строительство школ совсем свернула.
     Уникальное событие происходит 1 июля 1904 года в селах Карпово и Урень: открываются первые дошкольные учреждения – ясли-приюты сезонного типа, принимавшие на период полевых работ детей крестьян преимущественно из бедняцких семей. Карповские ясли вмещали 86 детей до десятилетнего возраста, уренские – до 40. Увы, просуществовали они только два сезона и были закрыты ввиду отсутствия у земства средств на их содержание.

Здравоохранение

     В 1900 году в с. Семеново был открыт фельдшерский пункт, а 1905 - акушерский. В Урене в 1910 году начало работу родильное отделение, что наконец-то создало альтернативу повивальным бабкам – виновницам огромного количества смертей новорожденных детей и матерей-рожениц. В апреле 1914 года нашлось место и для первой открывшейся в Урене аптеки с вольной продажей лекарств. Для нее откупили угол в доме крестьянина М.А. Шабарова. До этого небольшая аптечка размещалась в больничном здании.
     Большая работа проводилась местными и бригадами приезжих врачей по ликвидации эпидемических заболеваний – истинно «божьего бича» тех лет. Так, в 1908 году только в одном Холкине за месяц от холеры скончались до 70 человек. В 1910 году вспышка эпидемии получила повсеместный характер. По Варнавинскому уезду на 26 июля было выявлено 662 больных, 263 из которых скончались. Кроме того высокой была заболеваемость оспой, корью, скарлатиной, дифтерией и дизентерией. Потому в 1912 году к всеобщей радости при Уренской больнице открылось инфекционное отделение: неизбежность мученических смертей начинает отступать.
     В 1907 году в Урене открывается и долгожданная ветлечебница, работать в которой начал врач Алякритский с помощником фельдшером. Ветработники помимо практики вели и большую разъяснительно-просветительскую работу среди населения, обучая их приемам оказания первой помощи при инфекционных заболеваниях сельхозживотных.

Культура

    Появляются ростки общественно-культурной жизни. Наряду с этим разворачивается борьба за трезвый образ жизни, хотя пьянство в деревнях,  в которых проживали уренские старообрядцы, не получило широкого распространения. Статистику портили бригады плотников и колодцекопателей, которым заказчики в конце рабочего дня в обязательном порядке выставляли «магарыч». Излюбленное место для пьяниц - уренские ярмарки и ежедневные базары.
    З1 ноября 1899 года в Урене была открыта народная библиотека-читальня, заведовать которой стал священник Трехсвятской церкви Владимир Кузьмич Успенский.  Он же стал инициатором создания в Урене общества трезвости.  При обществе в центре Уреня была открыта чайная «Торговля горячим чаем».
   К началу века относится создание в Урене драматического кружка, ставившего в пожарном сарае самодеятельные спектакли по произведениям Островского, Фонвизина («Недоросль»), Толстого. Затем под постановки спектакля отвели помещение на втором этаже чайной, служившей в прошлом еще и трактиром. В 1912 году в составе кружка начинала свою сценическую деятельность будущая заслуженная артистка РСФСР Таисия Ивановна Ломоносова (1898 - ок. 1973), уроженка деревни Дианово. В занятиях кружка активное участие принимал сын протоиерея Уренской Трехсвятской церкви В.К. Успенского – Николай. Сам святой отец, Владимир Кузьмич (1873-1923) успешно сотрудничал с религиозными изданиями, публикуя в них свои сочинения, за что и получил звание духовного писателя.
        Широкую известность получил в те годы уренский церковный хор, приглашаемый на религиозные пения в уездный Варнавин и саму губернскую Кострому.
   Управляющим Уренским удельным имением Николаем Мардарьевичем Тройниковым была собрана богатейшая библиотека, книгами из которой пользовались как уренские мещане, так и крестьяне, особенно их дети, умеющие читать. Тройников был весьма уважаемым в уезде чиновником, одним из четверых членов уездного земского собрания. Занимался попечительской и меценатской деятельностью. Из своих денег выплачивал стипендии нескольким уренским ученикам, обучавшимся в Варнавинской учительской школе.
  Большую просветительскую деятельность проводили в начале века братья Колеватовы из села Карпово. Леонид Иванович (1880-1908) основал в Варнавине книгоиздательство, открыл там книжную лавку, где стали продаваться произведения русских писателей по доступной цене, учебная литература. В 1907 году перед выборами в Государственную Думу начал издавать «Варнавинскую предвыборную газету».
   Его брат Николай в 1905 году открыл в Карпове, как уже говорилось выше, начальную светскую школу. Правда, школа просуществовала недолго. За отказ ее попечителя ввести в курс обучения «Закон божий» школу закрыли.
   Благотворительная деятельность братьев Колеватовых – достойный пример для  современных потенциальных меценатов. Следует добавить при этом, что братья из-за неизлечимой болезни прожили оба недолгую жизнь, а потому поспешили принести людям как можно больше пользы, потратив ради этого почти все свое состояние.

Религиозные  отправления

   Закон от 17 апреля 1908 года окончательно признавал права раскольников на свободу вероисповедания. В 1915  году в Урень-крае насчитывалось 30 тысяч 240 старообрядцев (вдвое больше, чем православных). Из 33 церквей и молельных домов 23 были старообрядческими. 
     В 1913 году деревянная старообрядческая церковь во имя Казанской иконы Божьей матери была построена в Б. Непряхине, чудом уцелевшая в годы большевистского богоборчества и существующая до сих пор.   Кирпич на фундамент пожертвовал житель Уреня, старообрядец Василий Михайлович Кочугов, владевший кирпичным заводом. В 1916 году на праздник Казанской Богородицы храм был освящен. Настоятелем в это время был отец Вонифатий. Но затем наступили богоборческие времена. В 1937 году на колхозном собрании было решено сделать в храме зерносклад, что и осуществили. Но христиане продолжали жить своей жизнью. Молились в частных домах. Требы отправлял отец Иоанн (Комаров), тайно приезжавший из деревни Якимиха Семеновского района. Только в 1947 году храм был снова открыт для богослужений.
   Тем не менее, на территории района еще продолжали существовать и очаги старообрядческого фанатизма. Так, кроме уже названного поселения «нетовцев» из Буренина, по соседству с деревней Хмелево Семеновской волости основал приют для непокорившихся раскольников старец Петр Петрович по прозвищу Петрушка, облюбовавший здешние места после сожжения в 1855 году последних скитов. В 5 – 6 полуземлянках проживали около десятка отшельников, не признававших никакой религиозной обрядности, в том числе икон и молитв, за что селение получило название Немолиха.
     Наряду с дарованием свободы старообрядцам правительство проводило активную политику по обращению их в новое православие, всячески поощряя строительство единоверческих и православных церквей. В то время и были построены единоверческие церкви и часовни в ряде селений района, в частности, Преображенская церковь в Б. Елховке.
      Правительство также всячески поощряло и содействовало переходу старообрядцев в православную никонианскую веру, и протоиерей Уренской Трехсвятской церкви Н.В. Успенский в Урень-крае был главным проводником этого перехода, обратив в официальное православие более тысячи человек. В Уренском районном архиве хранится церковная книга с записями «переходников», чаще всего вынужденных это сделать при создании семьи, один из супругов которой был православным, а другой – древлеправославным, необходимым условием для освящения брака между которыми было единоверие.
        Как наступление Антихриста было воспринято на Уренщине начало сооружения в мае 1914 года железной дороги Н.Новгород-Котельнич. Крестьяне Уренской волости устроили бойкот набору рабочей силы из окрестных деревень с лошадьми на отсыпку земляного полотна. Инженерное управление вынуждено было обратиться к более сговорчивым православным последователям христианства из деревень Карпунихинско-Козлянского куста. Дорожные работы скоро стали для северян одним из самых доходных промыслов. Но сооружение дороги приостановила начавшаяся в 1914 году Первая мировая война, а затем смутные революции 1917 года.

Г л а в а   9

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И ДВЕ РЕВОЛЮЦИИ

Война

   Хотя Первая мировая война и была по масштабам значительно меньше Второй, но урон в живой силе уренским деревням нанесла немалый. На фронт были отправлены крестьяне в самом трудоспособном возрасте. В деревне Собакино (ныне – Пруды) Черновской волости из 35 мобилизованных погибли больше половины. 24 человека были взяты на войну из Буренина, 28 – из Рогова, по 15 человек – из М. Арьи и Михайлова, 9 – из Карпова-Жила и так далее. Многие прошли через плен. К примеру, из Подгузкова – 4 человека, из Семенова – 5, из Михайлова и Рогова и Карпова-Жила – по 2. Многие вернулись домой ранеными или контужеными. В Буренине таких было соответственно 8 и 5, в Михайлове – 8 и 4, в Рогове – 15 и 4, в М. Арье – 3 и 5.
     Довольно долго в ходе войны держалась на плаву экономическая жизнь деревни, что мы и видели на примере анализа статистических данных за 1916 год: скота у крестьян оставалось еще достаточно. И только наступивший 1917 год начал обнажать кризисные моменты в положении дел.
Февральская  буржуазная  революция  1917  года

     Со свершением в феврале 1917 года в Петрограде буржуазной революции к власти в Варнавинском уезде пришли социал-революционеры (эсеры). 5 марта 1917 года был создан уездный Комитет общественной безопасности (КОБ) во главе с эсером О.А. Веселовым, учителем из деревни Тулага Уренской волости. Уездные чиновники сложили свои полномочия без сопротивления. Их места заняли избранные населением члены уездного и волостных комитетов общественной безопасности. В мае КОБ был преобразован в Совет крестьянских и рабочих депутатов.
   Период времени до октябрьского большевистского переворота отличался массовым возвращением с фронтов Первой мировой войны солдат-дезертиров и наводнением уезда жителями городов, ищущими здесь спасение от голода. Урень-край превратился в своего рода «проходной двор» между Н.Новгородом и Вяткой. Участились разбои и ограбления, убийства на дорогах. Эсеровская власть в Варнавине активных действий по наведению порядка в уезде не предпринимала. Народ, измученный войной и хозяйственной разрухой, желал перемен к лучшему и к новому революционному потрясению внутренне был подготовлен.

Октябрьский  большевистский  переворот  1917  года

     21 ноября 1917 года, получив известие из Петрограда о захвате власти большевиками, заседание представителей общественных организаций и правительственных учреждений уездного города Варнавина приняло следующее постановление: «Обсудив создавшееся в уезде и городе положение в связи с большевистским движением и найдя его вредным с государственной точки зрения, собрание постановило: большевистского правительства, в чьем бы лице оно ни было, не признавать и всемерно поддерживать словом и делом избранное русской демократией Временное революционное правительство».
   Заявлению Варнавина вторила и Ветлуга: ««Преступное выступление большевиков... вызывает негодование против всех, поднявших восстание врагов всенародной воли и завоеванной революции»
     А вот как воспринимал революцию простой люд. Рассказ записан от долгожителя деревни М. Шалега Н.А. Киселева в 1976 году:
   - Про первую революцию раззвонили: царя скинули! Вы все теперь – братья. Диковинно это было: как же это без царя-то жить? А вот вторая революция для деревни в диковину уже не была. Разве что не братьями, а товарищами стало нас районное начальство называть. А так: как жили при старой власти, так и при новой первый год жили. Будто и не было никаких революций…
   Захват власти большевиками развернулся по стране повсеместно. 30 декабря 1917 года и в Варнавине была создана большевистская организация, а в начале 1918 года – уездный комитет РСДРП во главе с А.М. Шишкиным (1888 г.р.), исполнявшим еще и обязанности редактора уездной газеты.
   В морозное утро 20 января 1918 года в уездном городе Варнавине царило оживление. Свыше сотни делегатов, прибывших из 21 волости уезда, спешили к зданию женской гимназии. На съезде волостные земства были  преобразованы в волостные Советы. Если передача власти в уезде и волостях Советам на съезде не встретили серьезных разногласий, то продовольственный вопрос стал предметом острых дискуссий. Группа делегатов шести заречных волостей во главе с делегатом от Уренской волости Михаилом Эрастовичем Рехаловым резко выступила против введения хлебной монополии. Но они оказались в меньшинстве.
   В Варнавинском уезде тогда наиболее сильным было влияние эсеровской партии, отстаивавшей интересы крестьянства, и члены этой партии активно внушали населению, что власть в стране неправедно захвачена большевиками, а потому долго не продержится. Особенной активностью в этом плане выделялся учитель математики Уренского высшего начального училища Петр Карлович Весбе.
   21 февраля 1918 года в Урене созывается первый волостной съезд Советов. Он признал-таки Советскую власть и избрал председателем волостного Совета неуступчивого М. Э. Рехалова. Хлебную монополию съезд при этом не признал и отказался от поголовного учета хлеба. Попутно отказался выполнять и  решения уездного Совета. Из Варнавина в Кострому направляется об этом телеграмма. Там готовят вооруженный отряд для усмирения Урень-края. И вот 10 марта из Варнавина в Урень  прибывает отряд Красной гвардии, после чего Уренский Совет вынужденно принял ультимативные требования Уездсовдепа: выдал зачинщиков смуты и оружие, а также принял штрафную контрибуцию на спекулянтов и самогонщиков, которая и собрана в сумме 10 тыс. рублей.
   С первых же дней Советской власти руководители старообрядчества объявили Ленина вторым «антихристом» после Петра I, а красную пятиконечную звезду – символом «антихриста». Но в 1922 году в целях самосохранения старообрядцы признают-таки советскую власть.
Г л а в а   1 0

УРЕНСКИЙ КРЕСТЬЯНСКИЙ МЯТЕЖ 1918-22 гг.

Причины  мятежа

     В конце лета 1918 года на территории Урень-края развернулись кровавые события, до сих пор смущающие ум и душу своей безрассудностью. События эти, квалифицируемые сегодня как крестьянский мятеж, со всей силой проявили специфические качества местного населения, воспитанного на идеологии церковного раскола, избравшего обособленность, замкнутость старообрядческих резерваций за жизнеорганизующий принцип.
      «Основной причиной, вызвавшей широкое недовольство всех крестьян Урень-края,- докладывал на одной из краеведческих конференций еще при коммунистах исследователь из Костромы Быков,- была июльская реквизиция хлеба и денежная контрибуция. Изъятие хлеба всегда озлобляло крестьян, в данном случае оно было для них особенно тяжело, так как никаких норм для оставляемого хлеба не соблюдалось, а изъятый не учитывался, и на него не давалось расписок».
   На уездном съезде Советов 20 января 1918 года принято решение об изъятии излишков хлеба. Крестьянам должно было оставляться до 1 августа по 1, 5 пудов хлеба на едока в месяц и по 30 пудов ржи или овса на лошадь. Товарный хлеб реквизировался с пятнадцатипроцентной скидкой против твердой цены. Условия эти сплошь и рядом нарушались.
   В большевистских Советах, зажатых Белой армией в сужающееся кольцо фронтов, разгорался голод. В Урень-крае хлеб был, но были и неверные, завышенные оценки количества его. Как и  по всей Костромской губернии. По разработке губстатбюро, за вычетом хлеба, идущего на покрытие самых необходимых своих потребностей, при крайнем напряжении сил губерния могла дать городу 600 тысяч пудов зерна. Но в 1918 году к зиме продотряды с комбедами сумели заготовить около 1 миллиона пудов хлеба… Без нарушений тут было не обойтись. Кадры советских органов управления, проявляя ложно понятую революционную прыть, пошли на явные нарушения и злоупотребление данной им властью.
     Председатель Уренского земского комитета  Михаил Эрастович  Рехалов (1884-1926), избранный в феврале 1918 года председателем волисполкома, самолично чинил суд и расправу  в волости, допуская и рукоприкладство, и издевательства. Вот что сообщала газета «Известия» от 22 января 1919 года (после разбирательства с виновниками мятежа): «Председатель Уренского исполкома Рехалов и его ближайшие помощники из Совета делали все возможное, чтобы восстановить население против Советской власти. Сам Рехалов часто находился в нетрезвом состоянии, нередко наносил побои местным жителям. Избиение просителей в Совете было вещью заурядной. Такие же избиения производились и по деревням. С избитых снималась обувь, и они сажались в погреб на снег. Но в Урень-крае отличался не только Рехалов с компанией, но и члены Варнавинского исполкома Галахов, Морев и другие. Особенно ярко проявили себя эти господа во время реквизиции хлеба. Эта реквизиция по сути дела была просто грабежом».
  В статье приводятся свидетельские показания: «Кроме хлеба брали масло, яйца (эти последние продукты обыкновенно съедались красноармейцами), брали кое у кого сбрую, войлоки и одежды. Расписок ни за взятый хлеб, ни за вещи не выдавалось. Денег ни за что не платили».
     Другой свидетель сообщает: «Подъезжая к какой-то деревне, отряд Галахова и Морева открывал стрельбу из пулеметов, чтобы испугать жителей. Мужикам приходилось надевать по 5 и более рубах для того, чтобы не ощущать порку, но и это мало помогало, так как плети были свиты из проволоки».
   Перечисленные карательные меры применялись в отношении уренского мужика, который и при царе-то не привык к подобному с собой обращению. О каком же сотрудничестве с большевистской властью могла идти речь? Вообще, надо сказать, отношение варнавинских руководителей к Урень-краю было во многом предвзятым. 18 июня 1918 года председатель уездного исполкома Галахов на заседании заявил следующее: «Хлеба в Уренском районе очень много, мы никогда с голода не помрем, хлеба в этих волостях хватит на несколько лет, но нужно принять только экстренные меры по борьбе со спекуляцией и мешочничеством и укрепить окончательно закрытие границ…»
     Но не все уездные руководители мыслили и рассуждали подобным образом. В донесении члена Варнавинского уездного ЧК А.А. Смирнова говорилось: «Мы, современные советские работники, еще склонны часто зазнаваться и подчас, исполняя свои обязанности, делаться низкими и гадкими, и ничтожные полномочия, возложенные на нас, нам часто кружат голову… Ввиду начисто выгребенного у крестьян хлеба поля на половину не будут засеяны». А в докладе на одном из заседаний приводит один факт из множества – избиение старика из села Первое Черное: «Даже при царизме подобные выходки позволял лишь урядник, а при советской власти, выходит, каждый продотрядник может издеваться над мирными жителями».
   О бедственном положении в Урень-крае сообщал в письмах Ленину и приезжавший в Костромскую губернию нарком Луначарский: «Есть целый многохлебный, зажиточный, старообрядческий край, так называемый Уренский… С этим краем ведется форменная война. Семена съели, в будущем году тоже хоть шаром покати… Здесь нет соли и мыла. Мыла нет даже для того, чтобы могли умываться тифозные больные» (Ленинские документы о Костромском крае. ЦПАИМЛ, ф. 461, ед. хр. 30904).

Начало  волнений

   Волнения в губернии начались с массового похода продовольственных отрядов в деревню за хлебом весной 1918-го. По волостям прокатываются волны стихийных протестных крестьянских сходов. Уренцы, в добавление к прочему, требовали на сходах предоставления краю статуса самостоятельного уезда с присоединением его к Вятской губернии и полной независимости в решении собственных дел. Еще 16 апреля Варнавинский уезд был объявлен на осадном положении ввиду антисоветских настроений населения.
   Какова же подоплека стремления уренских крестьян к независимости? Довольно удачная попытка объяснить это сделана (правда, не без большевистской риторики) в объемном докладе Костромскому губисполкому председателем комиссии по расследованию причин повстанческого движения в Урень-крае, работавшей по завершении вооруженной фазы мятежа, Н. Огибаловым. Привожу некоторые фрагменты из данного доклада. «Не перенеся на своих плечах тяжести крепостного права, народ этот (т.е. уренцы – В.К.), казалось бы, не должен иметь на себе и отпечатков рабства, но постоянные преследования со стороны властей за религиозный фанатизм, разорение старообрядческих скитов, экономическая зависимость от удела и притеснения его – все это отозвалось на психологии жителей и внесло в их характер черту подавленности и раздраженности против всякой власти наряду с тайным стремлением к прежней независимости и свободе пользования богатствами своего края».
     Обстановка между тем накалялась. Особенно разогрело ее решение Варнавинского уездсовдепа от 26 июня о проведении учета хлеба на корню: власть дележом шкуры неубитого медведя занимается! Осложнило положение и пагубное для будущего урожая природное явление – сильнейший град, который 9 июля побил многие крестьянские поля.
   В начале августа 1918 года Варнавинский уездный Совет стал активно готовиться к новой кампании по изъятию «излишков хлеба» в заречных хлебных волостях уезда. Согласно решениям ВЦИК об изгнании из местных Советов эсеров и меньшевиков, сюда направляются уездные и губернские представители. Они проводят волостные собрания по перевыборам волостных Советов, созданию комитетов бедноты, избранию комиссий по учету нового урожая.
 Собрания по перевыборам Советов проходят довольно бурно. Крестьяне сопротивлялись избранию в Советы безграмотных бедняков. Председатель уездной ЧК Махов 11 августа срочно выехал в Урень, где на волостном собрании предложил крестьянам устроить районное собрание по поводу образования самостоятельного Урень-края. Уренское волостное собрание 14 августа избрало волостной Совет не из бедняков, а из состоятельных крестьян. Председателем Совета вместо М.Э. Рехалова избирается К.А. Вьюгин, волвоенкомом - И.С. Любимов, в комиссию по учету хлеба избрано было 18 человек. По инициативе активных крестьян собрание избирает оргкомитет по созданию самостоятельного уезда с центром в Урене. Избирается и районный военком в лице местного офицера Ф.И. Корсукова. Срок проведения районного собрания назначается на 19 августа.
     Между тем в Карпове убит разъяренными крестьянами ехавший в Урень с отцом тонкинский военрук Георгий Иванович Комаров (р. 1894), в окрестностях Карпова – ехавший из Уреня в сторону Тонкина по сообщению об укрываемом пулемете заместитель уездного военкома Павел Иванович Брагин. 18 августа в Урень был направлен карательный отряд из 92 человек под командованием военрука И.И. Виноградова и председателя уездной ЧК П.И. Махова. И 19 августа на собрании представителей по созданию самостоятельного уезда, собравшем 49 делегатов от 6 волостей Урень-края и сотни местных жителей, Махов сообщил о решении Варнавинского уездного Совета: «Решение Уренского волостного собрания отменить, за анархическую направленность наложить на Урень-край денежную контрибуцию в 300 тысяч рублей»! При этом над головами собравшихся были сделаны предупредительные выстрелы.

Мятеж  начался

   Толпа крестьян, прибывших на собрание, не убоявшись вооруженных красноармейцев, вынудила их отойти от села. При отступлении по приказу Махова по преследователям были сделаны предупредительные выстрелы. Уренцы же расценили это как стрельбу по мирным людям. Завязалась перестрелка. Возбужденная толпа еще яростнее набросилась на отряд, которому пришлось спасаться бегством. Мятеж начался.
     Утром 20 августа районное собрание в Урене возобновило свою работу. Поскольку руководители собрания за прошлую ночь разослали по волостям курьеров, чтобы в Урень шли «старый и малый», то из «соседних деревень народ валил толпами». В протоколе от 20 августа отмечается, что «состав собрания увеличивается». На продолжившемся расширенном собрании Урень-край, объединявший на тот момент шесть волостей, был объявлен мятежниками самостоятельным уездом. Основаниями для этого были названы следующие обстоятельства: дальность расстояния до уездного Варнавина, бездорожье, отсутствие переправы через реку Ветлугу, неимение в заречных волостях средних учебных заведений, плохое медобслуживание, малонаселенность местности между Уренем и Варнавиным.
   Дальше – больше. Решено было продразверстки не платить, для охраны уезда от внешних врагов, как «красных» так и «белых», сформировать собственную армию. В этих целях была объявлена поголовная мобилизация всех мужчин в возрасте до 45 лет. После чего начались выборы органов власти мятежного Урень-края: Комитета охраны, военного Штаба, Трибунала. В состав Комитета вошли: Иван Нестерович  Иванов – председатель(1881-1924), демобилизованные офицеры – Федор Филиппович Щербаков (1894-?), Федор Иванович Коротыгин (Каратыгин) (1892-1957), Иван Петрович Кочетков (1889-?). Командирами двух уренских «крестьянских дружин охраны» избираются прапорщики Михаил Васильевич Москвин (1896-?) и 3иновий Васильевич Вихарев (?-1937), а вахрамеевской дружины - И.П. Кочетков. Начальником Штаба стал Ф.И. Коротыгин, а общее командование возлагается на полного георгиевского кавалера Ф.Ф. Щербакова. В состав Трибунала вошли А.П. Смирнов, В.И. Мастеров и В.К. Виноградов. В «охранные дружины» каждая волость должна была направить по 65 человек, а для содержания Комитета и дружин устанавливался налог по 50 копеек с каждой десятины земли. Во главе армии  был поставлен уроженец деревни Суходол  Иван Нестерович Иванов, двухметрового роста отставной вахмистр, получивший прозвище «Уренский царь».                     
  Но среди уренцев сразу начались разногласия, связанные с автономизацией края. Одни готовы были проявлять терпимость к органам Советской власти при условии, что те не будут требовать с крестьян продразверстки и посылать в край продотряды, другие призывали к немедленной организации вооруженного похода на большевистский Варнавин.

Развитие мятежа

   В первый же день в районную боевую дружину, прозванную в народе «войском», вступили более трехсот человек. Штаб «охранной дружины» отправляет группы разведчиков и агитаторов в Баки и Макарий для организации там мятежей в помощь уренской армии.
   В Варнавине о мятеже в Урень-крае узнали 20 августа. На экстренном заседании в 2 часа ночи 21 августа был создан Чрезвычайный военно-революционный штаб, запрошена помощь из Ветлуги и Костромы. Ветлужане сразу же выслали отряд в 140 штыков, позабыв о безопасности собственно Ветлуги, где остались лишь 20 солдат охраны оружейных складов. Из Костромы помощь можно было ожидать только через три-четыре дня.
     А в Урене 23 августа все-таки пришли к решению предпринять поход на Варнавин, ведь лучшая оборона от врага это наступление. Очень плохо вооруженное войско (гладкоствольные охотничьи ружья, сабли, вилы, рогатины, бутылки с зажигательной смесью и даже трещотки, ими-
тирующие стрекот пулеметов) из трех отрядов насчитывало около 800 человек. Отряды намерены были выступить на Варнавин с трех сторон при поддержке восставших крестьян Баковской и Макарьевской волостей. В лазарет сестрами милосердия были набраны уренские учительницы. Протоиерей Владимир Успенский дал войску свое благословение.
     По прибытии 24 августа к реке Ветлуге под Варнавиным начали готовить средства переправы. В разведку боем были высланы две группы тремя верстами выше Варнавина и тремя верстами ниже. Донесения разведки были безрадостными: противник оказался хорошо вооруженным, имея в арсенале пулеметы и три пушки, хотя количество красноармейцев было меньше количества мятежников. В Уренском стане вновь начались разногласия по поводу дальнейших действий: идти ли на штурм города с голыми руками, отойти ли благоразумно и довооружиться. 
  Омрачило настроение всех и сообщение из Баков, куда 26 августа прибыл пароход с красноармейским отрядом из Костромы во главе с губвоенкомом Николаем Алексеевичем Филатовым (1891-1937). По прибытии он легко подавил сопротивление баковских контрреволюционеров, расстреляв всего лишь по подозрению в пособничестве мятежникам десяток из них, в том числе шестерых уренцев: Ивана Кудрявцева, Ивана Шалина, Милентия Ершова, Афанасия Груздева, Никифора Жаркова, Никифора Голубева. В Уренском войске начались дезертирства.
    В Варнавин же прибывали все новые и новые отряды из Буя и Галича. 28 августа Филатов объявил о начале боевых действий против мятежников. На уренский берег был послан разведотряд из 60 человек с орудием и пулеметами. Но войска здесь и след простыл – снялось накануне ночью и отступило. Разведотряд благополучно проследовал до самого Холкина – ближней к Уреню деревни и только тут был остановлен цепями мятежников, зарывшихся по берегам реки Морквы в две линии окопов.  
    А в штабе мятежников между тем царило смятение: столь быстрых и решительных действий со стороны красных они не ожидали. Однако 29 августа настроение переменилось решительным образом – поддержавшие мятеж ветлужане с помощью уренского отряда М.В. Москвина  овладели уездной Ветлугой и захватили в ней склады с огромным количеством оружия, которое тут же было направлено в Урень. Уже утром следующего дня прибыл обоз с оружием: 375 винтовок, 3 пулемета, ящики с гранатами и прочими боеприпасами. Стало известно также, что после захвата Ветлуги были расстреляны руководители местных органов власти. Дела после этого приобретали еще более кровавый и необратимый поворот. Известие о падении Ветлуги переполошило не только Кострому и руководство Ярославского военного округа, но и штаб Северного Советского фронта в Вологде. Губерния была объявлена на осадном положении.
    О планах мятежников позднее плененный Ф.И. Коротыгин рассказывал: «У нас было желание завязать связь с Казанью, но не было подходящих людей, а когда Ветлуга перешла в руки советских войск, то мы послали двоих: одного в Казань, а другого в Уржум. В Казань был послан Чиркин, а в Уржум, кажется, Сатинов. Установить связь с Казанью заставило чувство бессилия. План был такой: первым долгом занять Ветлугу, для того, чтобы захватить там оружие, и тогда взять Варнавин и продвинуться к Козмодемьянску. На картах были намечены пункты: Урень, Ветлуга, Варнавин, Воскресенск, Козмодемьянск и станция Шарья, как важнейший путь, имеющий стратегическое значение, при занятии которой будет остановлен приток советских войск».
   Но планам этим не суждено было сбыться. На освобождение Ветлуги от повстанцев направлена группировка красных войск под командованием Михаила Фомича Букштыновича (1892-1950).  1 сентября он с подразделениями своего полка и дополнительным отрядом из Буя и Галича прибыл на станцию Шарья. Здесь его войско усиливается подоспевшим из округа отрядом с артиллерийской батареей и кавалерийским эскадроном. Общая численность красных войск в Варнавинском и соседнем Ветлужском уездах достигла 2,5 тыс. человек. После занятия Ветлуги приказом окружвоенкома Н. А. Филатов назначается командующим вооруженными силами Ветлужско-Варнавинского фронта. Второй губвоенком Мухин обязан был выехать в г. Ветлугу и там совместно с Филатовым и Букштыновичем выработать план окончательного разгрома мятежников. 6-го сентября Филатов со своим штабом прибыл в Ветлугу. Выработанный план разгрома предусматривал одновременное наступление на Урень с трех направлений: Букштынович - из Ветлуги на Новоуспенское, Широкое, Черное Первое, Тонкино. Филатов - из Варнавина на Черное Второе, Петрово, Михайлово. Рябинин - из Баков на Заводь, Носовую, Семеново.  
    Но начавшиеся затяжные дожди, разрушив дороги, приостановили наступление на Урень войск как Букштыновича с севера, так и Филатова с запада. Дожди прекратили и пожары в деревнях, через которые проходили красноармейцы и потехи и отместки ради поджигали самые богатые дома. Имеются свидетельства, что в результате такой «потехи» выгорела значительная часть села Темта, сильно пострадало и Большое Горево. Об этом не умолчал в своем докладе о причинах повстанческого движения в Урень-крае, цитируемом выше,  и Н. Огибалов: «Со стороны наших частей тоже часто допускались совершенно ненужные жестокости и тоже по отношению к ни в чем не повинным семьям. Были случаи, когда зачем-то сжигались дома, не говоря уж о расстрелах на «ура» после покорения Уреня, без выяснения часто виновности расстрелянных».
   Уренцы же одержали небольшую, но важную победу, оттеснив с холкинских позиций варнавинский разведотряд, захватив у них пушку, правда без затвора, делавшего ее бесполезной. Уренский протоиерей Владимир Успенский в честь этой победы отслужил торжественный молебен.
   3 сентября вторым обозом из Ветлуги были доставлены еще сотня винтовок и несколько ящиков боеприпасов. Однако численное превосходство было уже на стороне красных.
  9 сентября над Уренем был устроен демонстрационный пролет самолета «Фарман», ведомого летчиком Феофановым, сбросившим несколько бутылочных бомб («бомбистом» был Федор Дуброво), что ужасно перепугало мятежников. Дезертирство стало приобретать повальный характер. После бомбежки авангардный отряд западной группировки войск Филатова занял деревню Холкино без боя. Однако штурмовать укрепления противника на берегу реки Морквы Филатов не решился до подхода главных сил. 10 сентября он уведомил губисполком и губвоенкомат: «…противник имеет свыше 10 тыс. человек». Сведения о мятежных отрядах были явно преувеличены. По свидетельству участников, их вкупе с безоружными было не более 2-3 тысяч.
     Ранним утром четвертого дня противостояния под Холкиным к губвоенкому Филатову из стана деморализованных мятежников прибыли парламентеры во главе с заместителем председателя волисполкома Артемием Прокофьевичем Смирновым, 40-летним уроженцем деревни Малая Арья. Филатов предъявил парламентерам условия: немедленная выдача и доставка в двухчасовой срок всего оружия, беспрепятственный учет хлеба, возмещение расходов на подавление восстания, выдача всех зачинщиков и главарей восстания.
   Днем 14 сентября подобная делегация прибыла к Букштыновичу от крестьян Черновской волости. В условиях, подписанных председателем волостного собрания Перминовым, говорилось: «Мы против Советской власти не шли и не идем. Протестуем против грубых насилий, против поголовного отбирания хлеба. Чтобы в Красную Армию и уездный Совет выбирали народом благонадежных. Мы желаем того, чтобы Урень был утвержден на основании журнального постановления районного собрания 20 августа 1918 года уездным городом с волостями: Уренской, Черновской, Тонкинской, Карповской, Семеновской и Вахрамеевской. Мы желаем, чтобы вы согласились на все указанные пять пунктов, чтобы не производить никаких репрессий над всеми гражданами волости и считать все происшедшее чисто всеобщим народным движением против насилий. Мы просим, чтобы граждане Черновской волости всех возрастов считались бы нейтральными, и из них в будущем никаких мобилизаций не производилось бы. Мы очень желаем открыть новую вольную торговлю».
   Букштынович переговоры вести отказался и повел наступление на  опустевший Урень.
   14 сентября в 2 часа дня войска Филатова и Букштыновича без единого выстрела заняли село Урень. Основная масса мятежников еще в ночь с 12 на 13 сентября покинула село в числе около одной тысячи человек. Оставшиеся покинули его утром 14 сентября. В губисполком полетело скороспелое сообщение: «Мятеж в Урень-крае почти ликвидирован. Черносотенная банда позорно бежала в направлении Яранска, где принимаются меры к поимке бежавших. Кроме того оставлен отряд и направлен по южной части Уренского района». В погоню за отступившими мятежниками был направлен Буйско-Галичский отряд под командованием Неронского. Из Костромы прибыл карательный отряд губчека во главе с Яном Карловичем Кульпе (1888-1938) и следственная комиссия.
     А на освобожденных от мятежников территориях красноармейцы учинили масштабный грабеж, о чем и сообщалось в статье В. Керженцева, написанной по следам кровавых событий  и опубликованной 22 января 1919 года: "…реквизиции происходили без особого порядка и имели скорее характер грабежа. Представители власти крестьян и рабочих шли в деревню к крестьянам с пулеметами и нагайками, обвитыми проволокой. Хлеб, необходимый для бедноты города, они добывали, обирая бедноту деревни. Своими действиями Галахов и компания лишь объединили бедноту с кулачьем в общей ненависти к нашей Красной Армии… Понятно, что к такой Советской власти даже и беднейшее население особой симпатии не чувствовало, да и чувствовать не могло. Во власти Советов оно не видело защитников своих классовых интересов. Оно видело лишь, что у власти стали авантюристы низкой марки, и с их личностями отождествляли и принципы Советской власти".
   Разумеется, В.Керженцев в рамках одной газетной статьи не мог изложить всех фактов, выявленных следственной комиссией, работавшей осенью 1918 года в Урень-крае по поручению Костромского губисполкома. Вот еще и некоторые другие факты из уже цитировавшегося доклада  Н. Огибалова, общую картину дополняющие.
   "…многие люди, малозаметные ранее, попав в уездный Совет, проявили низкие инстинкты, тщеславие и опьянение властью…"
   "На отказ Уреня подчиниться учету и разоружить заставы Варнавинский исполком объявил село на осадном положении, было приказано вывезти женщин и детей, т.к. по истечении определенного срока село будет сметено с лица земли. Подобный приказ устрашил даже уренцев. Была выслана мирная делегация… и был заключен мир… Советская власть, покоряет, но не убеждает и доказывает, она наказует, но не доводит до сознания преступности содеянного. И результат такой политики самый плачевный".
   "… приехали в М. Содомово… начались избиения… Галахов приказал взломать двери и замки и начал раздавать бедноте или, вернее, тем, кто ей назывался, все, что там было: одежду, шерсть, муку, инвентарь и вообще все; скоро все было роздано. Галахов, чтобы еще более наказать… хотел зажечь дома и постройки, но его упросили это не делать, т.к. могут сгореть и невинные жители".
. "Как крупный дефект наших частей, - читаем в докладе комиссии, - надо отметить и то, что под подозрение бралось все население. Случаев в Уренском районе опереться на бедноту не было, и наши части в своих действиях очень мало отличались от монархической армии. Весь Уренский район после покорения буквально был разграблен. Совершенно не разделяя на бедноту и кулачество, красноармейцы тащили все, что попадется под руку, до женских юбок включительно…"
   Как видно из доклада следственной комиссии, досталось от «доблестных» красноармейских войск и соседям-ветлужанам. "По занятии Ветлуги город оказался наполовину пустой. Из 9 тысяч осталось лишь 5600 человек. Спустя некоторое время начались грабежи. Только зарегистрированных разграблено было до 230 квартир… В частях началось поголовное пьянство…"
     А затем началась кровавая расправа над мятежниками.

Расправа  над  мятежниками

   Участвовавшие в мятеже крестьяне всех шести волостей  Урень-края начали свозиться в Урень. Одни после скорого суда, а то и без оного, тут же (на Борке и в овраге под «Хмелевкой») расстреливались. В одном Урене было приговорено к смерти около 60 человек. В первые же дни были расстреляны К.Ф. Гущин, П.И. Красильников, В.К. Виноградов, В.К. Вихарев, Н.А. Спасский, В.И. Мастеров, И.И. Воронцов, И.Ф. Щеглов, Н.Д. Сазонов. 18 человек казнены из деревни Б. Арья. 12 крестьян Вахрамеевской и Тонкинской волостей были расстреляны карателями около деревни Б. Шалега. И т.д., и т.п.
  В докладе председателя Варнавинского УЧК А.Ф. Боркова сообщалось, что со 2-го сентября по 1-е декабря 1918 года комиссией было арестовано 137 человек. За это же время работы оперативного штаба в селе Урене и городе Варнавине расстреляно 38 человек.
   Кроме того, было расстреляно 10 человек в селе Баки: помимо названных Жаркова, Голубева, Груздева, Кудрявцева, Шалина, Ершова - Т.М. Чирков, В.И. Чирков, священник Н.А. Волчков и баковец Ханыкин.
     Сотни человек были отправлены для расследования в уездный Варнавин. Один из членов Уренской следственной тройки Василий Иванович Оборин (1893 г.р.) писал в своих воспоминаниях:  «За две недели варнавинская тюрьма была забита мятежниками до отказа. В камеры, рассчитанные на шесть человек, набивали по двадцать, но все равно места не хватало. Пока суд да дело, из ВЧК поступило распоряжение выпускать всех тех, кому не предъявлялось обвинительного заключения по истечении семи дней. А таких оказалось до девяноста процентов. Вопросы освобождения и решали мы на пару с К.И. Мочаловым. Считаю своей заслугой, что удалось освободить около 250 человек без вины виноватых».
   Кровавые события охватили все волости Урень-края. Так, в Тонкинской волости в отместку за убийство военрука Комарова арестовали 24 крестьянина и погнали к Уреню. По дороге «караул устал»…   Об этом имеется рассказ В.М. Журавлева, осенью 1918 года - продотрядника, в начале 1919 года  - заведующего ссыпным пунктом в Урене. Датированы воспоминания 1926 годом, то есть достаточно «свежи» и потому особо достоверны:
   "В порядке мобилизации для руководства на местах учетом было мобилизовано несколько человек из числа варнавинских советских служащих, в том числе попал и я в качестве старшего группы в 5 человек. Это было числа 29 сентября 1918 г… В Тонкине в то время стоял… отряд под начальством Неронского. В Тонкине и близлежащих селениях ими было арестовано 24 крестьянина…  На другой день отряд выступил… к Варнавину и, уходя, захватил с собой арестованных… Один из арестованных, дряхлый больной старик, был посажен на телегу, в суматохе у него свалилась шапка. Его старуха бросилась надевать шапку. Красноармеец холодно отстранил ее и сказал при этом: "Не потребуется". Арестованных разделили на две партии по 12 человек и, отойдя от села, расстреляли в упор на ходу выстрелами в голову. Одну партию в версте, а другую - в полутора от села. Арестованные и не подозревали о своей участи. Отряд ушел, оставив трупы около дороги… Убитых… везли через село по домам… Еще не застывшая кровь, вывалившиеся мозги… Только в такие минуты познаешь весь ужас гражданской войны, требующей таких жертв…"
      По-разному сложились судьбы руководителей мятежа. Начальник штаба Ф.И. Каратыгин, приняв большое участие в мирной сдаче Уреня, а еще получив заступничество жены Ленина Крупской, был властями помилован. Командир Уренской роты М.В. Москвин скрывался в лесу, но после захвата в заложники его семьи добровольно сдался, был приговорен к расстрелу, замененному, однако, 10 годами лишения свободы, освобожден по отбытии 5 лет. Затем еще дважды арестовывался по старому же делу, лишь в 1953 году освобожден окончательно, работал в Костроме диспетчером.   Командир Пакалевской роты И.П. Кочетков около года скрывался в лесах, затем бежал в Казахстан, где и был арестован в 1924 году, но вновь бежал, на этот раз еще дальше – к атаману Семенову в Маньчжурию. Командир Черновской роты З.В. Вихарев был приговорен к расстрелу, замененному длительным заключением; однако в 1937 году приговор был приведен-таки в исполнение.
   Наконец, «Уренский царь» И.Н. Иванов более года скрывался в землянке в лесу у деревни Стафеево, тяжело заболел и благоразумно был сдан властям его сожительницей. В начале 1920 года состоялся суд, И.Н. Иванов и пять активных участников восстания Костромским ревтрибуналом были приговорены к расстрелу. Приговорённые, однако, направили ходатайство о помиловании в кассационный трибунал при ВЦИК, который оставил в силе приговор Костромского трибунала. Дальнейшая их судьба зависела от решения ВЦИК, который на своём заседании постановил: «Ходатайство о помиловании удовлетворить и расстрел всем осуждённым заменить содержанием под стражей сроком на 10 лет с применением принудительных работ». 21 марта 1921 года СНК принял Декрет об установлении общих начал лишения свободы лиц, признанных опасными для Советской Республики, и о порядке условно-досрочного освобождения заключённых. На основании этого декрета Костромской ревтрибунал постановлением от 4 июня 1921 года всем руководителям и наиболее активным участникам этого восстания (Иванову, Москвину, Галочкину, Вихареву, Голубеву и Шишкину) сократил срок наказания до 5 лет. Около 1924 года Иванов в концлагере на острове Соловки скончался от туберкулеза.

Из воспоминаний свидетелей событий (записи от 1990 года)

         Лебедева Лидия Алексеевна, 1904 г.р., д. Орлиха.
     Прошло столько лет, а я все хорошо помню. Настрахались мы тогда всей деревней. То от мятежных, то от красных. Не те, так другие грабят, последнее отымают. А в начале сентября пальба под Холкиным открылась. Тут все и обезумели. Пожитки в котомку и – в лес. Одна бабка от страху умерла даже. Прятались в овраге несколько ночей. Особенно нас, малолеток, оберегали, чтоб не снасильничали солдаты. Это у них недолго было. Слава богу, пронесла нас нечистая сила. Обошли бои деревню стороной. И в домах грабители мало чем поживились. Все в овраг свезено было. Да и то сказать, какое в те времена у всех добро было? То, что на себе, да на смерть в сундуке про запас – вот и все богатство.
   
 Вечерков Павел Васильевич, 1904 г.р., д. Петряево.
     Самым распространенным промыслом в нашей деревне был пильщицкий. Чуть малец подрастет, тут же тятя покупает ему пилу: «Привыкай, брат». Сам я с подростков ходил на заработки. Зимой 1918-го промысел завел меня на Северную железную дорогу. Заночевали как-то с дружком на хуторе. И надо же было такому случиться, ночью сюда же пожаловали беглецы из уренских мятежников.
     И начали они нас допрашивать, кто такие, не шпионы ли. Дружок тумаков получил побольше, я – поменьше. К утру хотели было нас шлепнуть. Лишние свидетели им были ни к чему. Да хозяин хутора за нас заступился, а мы поклялись, что никому о встрече не расскажем.
     Но не сдержал слова мой дружок, заявил в милицию. Тут беглецов и накрыли. До сих пор думаю, правильно он сделал или нет. Ведь мы живы остались, а они вряд ли…
  
     Киселев Геннадий Корнилович, 1931 г.р., д. Б.Шалега.
  По возрасту я не мог быть свидетелем событий 1918 года, но старики рассказывали нам о жуткой расправе, учиненной красноармейцами на околице деревни осенью того года. 12 крестьян Тонкинской и Вахраме
евской волостей, входивших ранее в состав Урень-края, справлялись с уренского схода. И попали в засаду красноармейцев. Сопротивления мужики не оказали, безоружные были. Но одно слово – мятежники. Значит, враги. И получайте пулю в лоб. Крестьяне вырыли себе могилу и были расстреляны. Оставив трупы незакопанными, убийцы ушли в деревню обедать. И надо ж было такому случиться, что двое из расстрелянных остались в живых. Собрав силы, израненные, они уползли в лес. Так стала известна история злодейства… Не могу ходить без содрогания мимо той ямы, из которой потом родственниками были выкопаны трупы.

Вихарев Иван Николаевич, 1907 г.р., с. Семеново
     В старое время от Семенова до Емельянова была близкая дорога до Пакалей. Километров десятка два с небольшим. А Пакалевский куст после подавления мятежа, знамо, лесными ребятами кишел. Это те из мятежников, кто из лесу выходить боялись, а занимались грабежами населения. Ими братья Галочкины заправляли. Шибко мы боялись в лесу бывать, ведь лесные сидельцы ни за что, ни про что и убить могли. У меня однажды чуть было лошадь не отобрали, да передумали, когда узнали, чей я сын. А одного из них, Веселова Лукьяна Павловича, когда он в Семеново за продуктами приходил, на моих глазах красноармейцы убили. Они ведь тоже не особо церемонились: чуть что и – в расход. Одним словом, страшные были времена. И кто был правый, а кто виноватый, до сих пор народ не разберет.

     Любимов Григорий Петрович, 1911 г.р., д. Б.Арья
     Расправа над мятежниками была учинена страшная. Выстрелы в Урене на Борке не утихали ни днем, ни ночью. Это казнили уренских мужиков. С нашей деревни забрали 18 человек, на которых указал «землячок». Он и сам-то попал в разряд мятежников по ошибке. А когда ему пообещали жизнь за то, что он укажет на сообщников, он и расстарался. Указал на тех, кто ему когда-то в чем-то не угодил. Вот уж сколь лет с того времени прошло, а у людей в голове не укладывается, как такое могло случиться… А ведь тогда не пощадили и «землячка»…

     Из документов Нижегородского областного архива (Балахнинский филиал).
     «31 декабря 1919 года составлен именной список гражданских арестантов, отправленных из г. Костромы до г. Варнавин для суда 26-28 января 1920 года. Среди арестантов - Иванов Иван Нестерович, 38-ми лет, уроженец Варнавинского уезда. Рост 2 аршина 11 вершков (192 сантиметра – В.К.), глаза серые, волосы русые».
 «Удостоверение.
     Выдано сие гражданину Ивану Нестеровичу Иванову в том, что он болеет миокардитом и хроническим бронхитом (одышка, сердцебиение, кашель, быстрая утомляемость) и потому работать тяжелую работу, быстро или долго ходить не может и не должен. 3 января 1920 г.
Врач Розакутти. Кинешма».
     «5 февраля 1920 г. Иванов И.Н. в числе 19 прочих отправлен после суда в Варнавине в Кострому».

     Из романа Бориса Ширяева «Неугасимая лампада».
    На Соловках уренцы держались обособленной группой, словно связанные в тугой сноп крепким ржаным пряслом. В общей казарме Преображенского собора заняли свой угол и отстояли его от натиска шпаны, а ночью, когда хозяева «общей» - уголовники – сунулись щупать добротные уренские мешки, первая пара уркаганов, воя и матерясь, покатились по каменному полу, скошенная железной рукой уренского царя.
     Страшная эпидемия сыпного тифа 1926 года, переполовинившая все население Соловков, унесла и всех уренцев.
     Уренского царя никто не провожал в его последнем земном пути. Ухаживавшая за обреченными и вскоре умершая сама баронесса Фредерикс рассказывала потом, что раздевшись и улегшись на покрытый соломою пол барака, уренский царь перекрестился и вытянулся во весь свой огромный рост, словно готовясь к давно желанному отдыху.
     В лазарете он не сказал ни слова. Молчал и в беспамятстве. Агонии никто не видел, и смерть его была замечена лишь на утреннем обходе. Старая фрейлина трех венчанных русских цариц закрыла глаза невенчанному последнему на Руси царю, несшему на своих мужицких плечах осколок бремени подвига державного служения.

Загнанные  в  угол

     После подавления всеобщей фазы мятежа еще в течение нескольких лет разрозненные группы (Опушкинская, Емельяновская, Зубовская и др.) укрывались в лесах Урень-края, пополняясь молодежью, уклонявшейся от призыва на братоубийственную Гражданскую войну. А в ней участвовало немалое количество уренцев. К примеру, из Буренина – 20 человек, из Михайлова и Рогова – по 13, из М. Арьи – 8.
     В Пакалевской волости Урень-края известны три группы укрывавшихся: Галочкина – 27 человек, Смирнова – 17, Ушакова – 14, а по месту укрытия – Полянская, Вахрамеевская, Хвоинская. Действовали они разрозненно, соблюдая строжайшую конспирацию. Командир Пакалевской роты во время восстания Иван Кочетков пытался скоординировать их действия, для чего в мае 1919 года собрал всех на кордоне Боровский, но былой запал у его сподвижников уже иссяк, и они лишь дожидались падения ненавистной власти. Преследуемые карателями, повстанцы порой не гнушались в выборе средств собственного жизнеобеспечения: отнимали у населения продукты питания и одежду силой, за сопротивление избивали, а троих и вовсе убили. Таким образом, повстанческое движение приобретало некоторые черты бандитского сопротивления.
     Но и органы советской власти корректностью в ведении борьбы с участниками мятежа и дезертирами не отличались. 3-я уездная партийная конференция, состоявшаяся в Варнавине в феврале 1919 года, приняла решение за смерть каждого члена партии расстреливать заложников из семей тех, «кто идет против Советской власти». В ряде случаев расстрел заменялся отправкой на фронт, о чем свидетельствует заявление жительницы Уреня Спасской Анастасии Степановны, в котором она, ссылаясь на то, что ее семья «вовсе пролетарского происхождения», хлопочет за мужа Алексея Петровича, взятого заложником в июле 1919 года и отправленного в армию. 
     Лесные сидельцы от отчаяния шли на кровавые действия.  Припомнив расстрел 24 тонкинских крестьян в сентябре 1918 года, они в ночь с 31 января на 1 февраля 1919 года в починке Ларионовский, что в десяти верстах от Пакалей, застигли врасплох на ночлеге 22 членов продовольственного отряда во главе с В.М. Сироткиным и учинили жестокую расправу. Возглавлял группу лесных сидельцев житель данного починка  Иван Лебедев, торговец хлебом и мясом, в период восстания бывший хранителем казны уренского войска. Облив водой из колодца в тридцатиградусный мороз, продотрядников казнили в лесу, а Сироткина сожгли на костре. Двое из отряда чудом остались в живых и рассказали о расправе. Этой же ночью была учинена расправа еще над 7 продотрядниками в починке Вахрамеевский. Находившаяся среди них девушка, Варвара Матасова, дочь агента продкомитета, получив 6 штыковых ранений, также уцелела. Иван Лебедев впоследствии был схвачен и расстрелян. А по приговору Костромского губернского трибунала было расстреляно 17 человек, участвовавших в  убийстве продотрядников
   В ответ на расправу с продотрядом чекисты из комиссии ЧК во главе с М.В. Задориным самочинно расстреляли  еще 15 человек и взяли в заложники от каждой из волостей Урень-края по 5 человек. Кроме того, Урень-край был обложен контрибуцией в размере 10 миллионов рублей в погашение убытков «…понесенных беднотой от бесчинств… со стороны некоторых частей Красной Армии» (!) и чрезвычайным налогом в размере 20 миллионов рублей, а также обязан был к сдаче 450 тысяч пудов хлеба.
   Весной 1919 года были допущены новые «ошибки» по отношению к крестьянам при очередных реквизициях хлеба. В Урень-край были направлены вооруженные отряды во главе с чрезвычайным комиссаром А.А. Смирновым, упродкомиссаром Полевым. Отдельные отряды возглавляли Шишкин, Скатов и другие. Как работали эти отряды, сообщает в уком партии А.А. Смирнов в докладе «О вредной политике упродкомиссара Полева»: «Деятельность Полева связана с грубыми выходками и грабительскими действиями его боевого отряда, что весьма обозлило население к советским работникам». Он указывает и на безобразную деятельность отрядов Скатова и Шишкина, учинявших незаконные расправы и пьянство, и просит отозвать этих работников.
   В ответ на эту «деятельность» уренцы послали своего ходока Николая Ивановича Дубенского (1898 г.р.), заведующего избой-читальней из села Тонкино, с жалобой в Москву к Ленину. 24 апреля Ленин поручил Калинину и Дзержинскому лично разобраться в вопросе и исправить положение. А к концу 1919 года председателем Варнавинского уездного продовольственного комитета был назначен тот самый… Полев.
   Не помогло решению вопроса и  пространное объяснение наркома Луначарского от 11 мая 1919 года: «Если нельзя взять у крестьян хлеба, то у них жестоко отбирают скотину, лошадей… Подумайте сами: отобрав у здешнего крестьянства почти всех лошадей, подрезается в корне крестьянское хозяйство целой губернии. Я уже говорил Вам, что в Варнавинском и Ветлужском уездах имелось некоторое количеств излишнего хлеба. Путем гигантского напряжения сил и чисто военной реквизиции удалось выкачать у тамошнего населения 160000 пудов хлеба, которые были единственным ресурсом, на котором держалась губерния в течение весны. Взять оттуда еще что-нибудь – это значит вести кровавую войну с ничтожным результатом» (Ленинские документы о Костромском крае. ЦПАИМЛ, ф. 461, ед. хр. 30904).
     Немало безрассудных смертей потрясло в те годы Уренщину. 28 мая 1919 года постановлением Костромского губисполкома  была объявлена полная амнистия всем рядовым участникам мятежа, происходившим из рабочих и крестьян, при условии их добровольной явки. Подлежали амнистии и офицеры, однако судьба каждого из них решалась президиумом Варнавинского уездного совета совместно с ревтрибуналом. До 1 июля на сборные пункты явились 1153 человека, в том числе из Урень-края 306 человек. В целом к концу июля 1919 года обстановка в губернии стабилизировалась. 22 июля во все уезды губернии из Костромы направлена телеграмма о снятии осадного положения. В январе 1920 года была отменена смертная казнь для всех добровольно сложивших оружие. Карательному отряду во главе с Кульпе удалось обнаружить 5 землянок лесных сидельцев, но только 3 из них оказались обитаемыми. Однако остатки так называемой «елошной армии» окончательно были ликвидированы лишь в 1922 году.

Г л а в а   11

СТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В РАЙОНЕ

Создание  комсомольской и большевистской организаций

  Лишь с ликвидацией крупнейших очагов сопротивления мятежников жизнь в Урень-крае начала нормализоваться. Создаются постоянно действующие охранительные для режима общественно-политические объединения, вставшие на помощь в идеологическом оправдании действий органов Советской власти. Предшественником комсомольской организации в районе была группа молодых анархистов во главе с Иваном Заливным (1903-1977), принудительно переименованная затем в Союз социалистической молодежи. Уренские анархисты установили связь с варнавинскими и получали от них журнал «Клич черного знамени». В начале 1919 года первая комсомольская ячейка из 10 человек была создана в Б. Карпунихе (секретарь Дмитрий Пехотин), а 1 ноября 1920 года из 12 человек – в Урене (секретарь И. Заливной), в январе 1921 года – в Карпове (секретарь Леонид Хрусталев) и других селениях.
    Наконец, в 1921 году был создан волостной, а в 1922 – районный комитет комсомола. Основными направлениями деятельности комсомольцев в те годы были выискивание повстанцев, сбор продовольствия для голодающих (в том числе, посредством устроения платных самодеятельных спектаклей) и помощь в этом вооруженным продовольственным отрядам, борьба с самогоноварением, с неграмотностью, организация спортивных мероприятий и антирелигиозных праздников.
     14 марта 1919 года создали свою организацию и уренские сторонники большевизма. 7 человек стали членами ВКП(б), 13 – «сочувствующими», иначе говоря, кандидатами. Председателем ячейки был избран Г.В. Лапшангский. Следом создаются партячейки в Первом Черном, Тонкине, Вахрамеевском. И 24 января 1922 года образован Уренский опытный райком партии во главе с А.Г.Дубовым. На учредительную конференцию явились 10 коммунистов, 6 кандидатов и 6 комсомольцев. Одним из первых мероприятий стало создание организации помощи голодающим (Помгол). Конференция подвергла штрафу в 50 тысяч рублей в пользу голодающих всех членов и кандидатов партии, не явившихся на нее.

Голод  и  эпидемии 

   Тяготы продразверстки 1918-1919 годов крестьянство так или иначе сумело перенести, но неурожайный 1921 и голод 1922 года ударили по каждой крестьянской семье. Заведующий общим отделом Уренского РК ВКП(б) Смирнов в докладе от 1922 года сообщал, что для корма скота во многих селениях снята солома с крыш, отмечается большой падеж животных, преимущественно лошадей. Только 10% населения питается хлебом без примесей, 40% - с примесями, 30% - суррогатами, 20% совершенно голодают. «В Тонкине заведующий внешкольным образованием умер от голода, нашли подле него лишь три печеные картофелины» (Центральный архив Нижегородской области. Фонд 20, опись 1, дело 109, лист 65). Скорбный урожай голода по уренским деревням не определен до сих пор, хотя холмиков могил на деревенских кладбищах осталось от того времени больше всего.
  Крестьянам по-прежнему не хватало земли. Хоть Ленин и наобещал одним из первых своих декретов дать ее в требуемом количестве, но, если до революции в Нижегородской губернии на каждого едока приходилось в среднем 1,19 десятины земли, то после революции в 1919 году – 1,29 десятины. И это при том, что значительная часть населения погибла в годы Гражданской войны (по официальным данным в стране – 8 млн. человек). Вдобавок поголовье лошадей значительно сократилось. В 1917 году на 100 хозяйств их приходилось в среднем 62,3, в 1922-м – только 49,4. А количество безлошадных увеличилось за этот же отрезок времени с 40% до 48%. На 2,7% сократилось поголовье коров, а свиней – наполовину. Зато существенно увеличилось количество коз, ведь известно, что «коза – корова бедняка».
   В голодные годы в деревнях от голода спасались обычно расширением посадки картофеля. Вот и на этот раз в сравнении с 1917 годом площади, засаженные им, увеличились в 1922 году на 57,7%. А под неприхотливым к погодным условиям просом – на 190%. Все же остальные посевы культур катастрофически уменьшились: от 37,7% гороха до 73,8% пшеницы и 57,7% ячменя.
     А в 1920 году в Урень - крае разразилась эпидемия тифа. Число заболевших за один год сравнялось с числом заболевших за 25 предыдущих лет. Тифом переболели до 63% мужчин. Эпидемия также оставила после себя множество могил на уренских кладбищах. Большевистская статистика, разумеется, умолчала трагические цифры, а сообщила лишь о смерти во время проведения кампании по борьбе с тифом фельдшера Е.К.Галаховой, жены ответственного работника.

Г л а в а  12

ВОССТАНОВЛЕНИЕ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА И  НОВАЯ  ЭКОНОМИЧЕСКАЯ  ПОЛИТИКА (НЭП)

Уренцы  стали  нижегородцами

   Важным событием 1922 года стала передача 5 июня Уренской и сопредельных волостей из состава Костромской губернии в состав Нижегородской, что экономически и географически было оправданно. Расстояние до нового губернского центра значительно, чуть не в два раза, сократилось, тем паче с этого года открылось временное движение поездов по железной дороге Н.Новгород- Котельнич. Уренщина всегда тяготела к Нижнему Новгороду, поскольку  хозяйственными и старообрядческими узами была с ним  крепко связана.
     А 27 января 1923 года Варнавинский уезд был упразднен, и волости Урень-края включены в состав Краснобаковского уезда, и в 1926 году разукрупнены на сельские Советы. Урень становится крупным транспортным узлом, связывающим лесопромышленный север области с индустриальным областным центром.

Начало  социалистической  кооперации
   
   21 марта 1924 года в Урене было создано кредитное сельскохозяйственное товарищество – первенец социалистической кооперации в районе. Его возглавил Николай Дмитриевич Дементьев (1890-1931). Товарищество, работало в котором 11 человек, располагало складом сельхозмашин и запчастей к ним, розничным магазином железоскобяных и хозяйственных товаров, складом по сбыту сельхозпродукции, скотобойней, прокатно-зерноочистительным пунктом, случным пунктом. Товарищество выдавало крестьянам-пайщикам ссуды на приобретение скота и сельхозмашин, обслуживая преимущественно середняков (45,33%) и бедняков (48,9%). Услугами товарищества пользовались 1369 пайщиков
     Коммуны в Уренском районе не прижились, поскольку образовывались таковые, как правило, на бывших помещичьих землях, которых в здешних краях практически не было. Организованная, было, в Кудряшине коммуна распалась в первый же год, не получив должной поддержки от государства, а у последнего для поддержки и средств не было. Погоду на селе по-прежнему делали крепкие единоличные хозяйства.
     Вторая половина 20-х годов – период новой экономической политики. Успех ее сказывался и в Уренском районе. Росло население: количество хозяйств с 3620 в 1925 году увеличилось до 3890 в 1928-м. Причем процент середняцких хозяйств увеличился за эти годы с 61 до 71,6, а бедняцких уменьшился с 35 до 24,4. 37 селений перешли на прогрессивный многопольный севооборот. Существенно увеличились посевы озимых, льна, овса, картофеля.  
   В 1925 году был разрешен наем временных работников до 4-х человек в пик страды, но данные по нему на Уренщине мизерны.

Новый быт

  Люди, пережившие череду войн, революций и эпидемий, которыми была так насыщена первая четверть ХХ века, надеялись на скорое улучшение жизни. Крестьяне, получив долгожданную землю, спешили обзавестись хозяйством, для которого потребны были рабочие руки. Вот почему произошел всплеск детской рождаемости. Вместе с тем груз наболевших и неизлечимых проблем тормозил продвижение к лучшей жизни.  В 1926-27 годах группой нижегородских ученых во главе с А.А.Ефимовым было проведено обследование экономического и санитарно-гигиенического состояния селений Урень-края. И вот какая безрадостная картина была зафиксирована на примере ряда крупных уренских деревень. При высокой рождаемости процент смертности детей в возрасте до одного года составлял 43%. Общая смертность наступала преимущественно на почве чрезвычайной антисанитарии – от кишечно-желудочных заболеваний, венерических, от оспы. Больных же при обследовании из общего количества населения было выявлено более половины. Разумеется, статистика в те годы в угоду новой власти была избирательна и показывала далеко не всё. Замалчивались, к примеру, цифры по сифилису, гонорее и трахоме.
     30% изб были крыты соломой, на кроватях спали 14%, подушки и одеяла имели 60%. Тараканы водились в 91% изб, клопы – в 79%, вши – в 47%, блохи – в 36%. Грамотных было лишь 37%. 15 процентов детей не посещали школу. Книги имелись в 34% хозяйств, и это были книги по преимуществу религиозного содержания. Бумага для письма водилась в 38% хозяйств, чернила и перо – в 29%, карандаш – в 48%. 75% мужчин и 31% женщин признаны пьющими. Сравнения с дореволюционной статистикой во избежание конфуза не делалось. Впрочем, любым цифрам, характеризующим положение населения, хоть в дореволюционное, хоть в послереволюционное время, стоит доверять с превеликой осторожностью.
   В эти же годы велась яростная борьба с самогоноварением, в которой особенно проявили себя первые уренские комсомольцы, ходившие тогда при оружии. Да и немногочисленные милиционеры курсировали по селениям Урень-края с этой же целью. Так, за первые три месяца 1924 года ими было изъято 48 ведер самогона, 1411 ведер браги, 63 самогонных аппарата и возбуждено 355 дел против самогонщиков. Даже детей-пионеров обязывали сообщать о фактах самогоноварения, хотя бы им занимались близкие родственники. Впрочем «подвиг» Павлика Морозова, выставляемый юным ленинцам в пример для подражания, всем хорошо известен.

Культурно-просветительская  деятельность

    Особое внимание новой властью начало уделяться работе школ – необходимо было перестроить «отсталое капиталистическое мировоззрение» на «передовое коммунистическое». В 1922 году начальные школы с двухлетнего срока обучения переведены на четырехлетнее. Роговский учитель Петр Никитич Виноградов (1852-1936) первым в районе в 1925 году удостоен звания «Герой труда». В памяти потомков он остался творением рук своих – парком в центре Уреня, за что, собственно¸ и был удостоен столь высокого звания.
   За десять большевистских лет уровень грамотности населения в Урень-крае повысился незначительно, хотя количество школ увеличилось с 53 в 1916 году до 83 в 1927. Грамотными числились 36,8% (из них мужчин – 57,4%, женщин – 20,1%). 14,8% детей не посещали школу.
     С 1922 года внедряется пионерское движение. Первый небольшой отряд был создан в Карпове, а осенью 1923 года из 30-35 человек – в Урене (пионервожатый – Иван Кузнецов по прозвищу Гаврош). В 1924 году создана районная пионерская организация (пионервожатый – нижегородец Борис Александров). Пионерскому клубу – гримаса безбожного времени – передали здание единоверческой церкви. В нем пионеры-ленинцы организовывали игровые и спортивные мероприятия, вели среди населения борьбу с неграмотностью и религиозностью. Пионерам были приданы также несвойственные детским движениям функции – борьба с самогоноварением и агитация по сбору налогов, а затем и вступлению в колхозы.
   В июле 1929 года была проведена первая районная комсомольская конференция. На ней первым секретарем райкома комсомола был избран Петр Самарин. В те времена спрос с комсомольцев был особенно высоким, они стали основной мобилизационной силой на развернувшемся по стране строительстве промышленных объектов. Одним из таких объектов стало сооружение Горьковского автомобильного завода. В конце лета 1931 года поздно вечером в Урень прибыл представитель обкома комсомола для набора рабочей силы на строительство завода. Ночью члены районного бюро комсомола отправились по первичным ячейкам, и уже на следующий день при разнарядке в 100 человек в Урень прибыли 110 комсомольцев и в тот же день были отправлены на строительство. А это 20 процентов от общего состава комсомольской организации района. Затем последовали и новые наборы на прочие объекты. Несколько десятков человек были отправлены на разработку Балахнинских торфяников. А лесозаготовки стали отныне «святым делом» молодого поколения.
  Еще в 1918 году Народному дому, занимавшемуся культурно-просветительской и антирелигиозной деятельностью, было передано здание усадьбы управляющего Уренским удельным имением Тройникова, в котором выделено было место для избы-читальни с несколькими десятками книг, конфискованных у местных интеллигентов. Здесь же ставили свои спектакли самодеятельные артисты. Поначалу вся драматургия сводилась к постановке так называемых агиток за советскую власть («Мы и они», «Суд над сифилитиком»). Зимой 1921-22 годов в репертуаре появляются пьесы «Золотая паутина», «Безработные» - тоже пока еще агитационного характера, но и взята из классики пьеса Островского «Бедность не порок». Среди постановок значились «Лес», «На бойком месте» Островского, «Власть тьмы», «От нее все качества» Л. Толстого, «Дядя Ваня» Чехова. Руководил труппой режиссер Н.Н. Шушпанов. В эти же годы Н.К. Ларионовым был создан народный хор, а М.А. Любимовым и Лапшинским – оркестр струнных инструментов. В 1921 году впервые было разрешено устроить новогодний бал-маскарад (вскоре, правда, запрещенный как антисоветский).
   Кроме драмкружка при Народном доме в 20-е годы существовали и еще несколько самодеятельных драматических коллективов. Наибольшей известностью пользовался коллектив под названием «Шайка атамана», поставивший народную драму «Царь Максимилиан» (другое ее название – «Есаулы»).
     К 1924 году относится создание в Урене первой футбольной команды, в чем велика заслуга Д.Ф. Мячикова (он же капитан). Поначалу уренские футболисты проводили встречи со сборными крупных селений севера губернии (Семенов, Ветлуга), а с конца 20-х начали устраиваться и внутрирайонные турниры.
     В ноябре 1926 года в Урене состоялась первая радиотрансляция, а уже в мае 1927-го житель села Карпово Н.Д. Деньгин из закупленных деталей собрал первый радиоприемник. В 1926 же году кинопередвижкой из Н. Новгорода был показан первый немой кинофильм. В 1928 году на работу киномехаником в Уренский народный дом (ныне Дом культуры) был принят Иван Васильевич Ганов (в 1942-м погибнет на войне).
     В 1926 году возобновили работу уренские детясли, закрытые еще в 1905-м. 26 января 1926 года открылась сберкасса. Словом, уренцы настраивались жить мирно и покойно, забыть все происшедшее в 1918-м и последующие годы, простить все друг другу и растить хлеб, растить детей. Но череда новых зловещих испытаний судьбы уже маячила впереди. Очередные потрясения обрушивались на головы российских граждан…

Г л а в а   1 3

РАСКУЛАЧИВАНИЕ  КРЕСТЬЯН  И  НАЧАЛО КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ  СЕЛЬСКОГО  ХОЗЯЙСТВА В  УРЕНСКОМ  РАЙОНЕ

     Сталин, одержав к 1928 году победу в борьбе за власть, решив добыть крайне необходимую для осуществления плана индустриализации валюту, увидел верный источник ее в продаже зерна за границу, что имело место и во времена дореволюционные. Единоличник, дорвавшийся до земли и свободного труда на ней, делился зерном с государством только за устраивающую его цену, но этот вариант, естественно, не мог устроить Сталина. Вот почему для выкачивания сельскохозяйственной продукции из деревни великий кормчий решил поголовно объединить своенравных единоличников в коллективные хозяйства.
     Курс на коллективизацию был принят очередным съездом большевистской партии еще в 1927 году, и на первых порах речи о принудительном объединении крестьян не шло. Но аргументы коллективизаторов в пользу коллективного труда агитируемых крестьян убеждали плохо, и скоро добровольная коллективизация начала превращаться в обязательную. За селян взялись круто.
     Противников и разрушителей колхозов увидели в кулачестве. Выделяющихся из общей массы своим благосостоянием крестьян стали облагать непомерно большим «твердым заданием» по обязательной сдаче сельхозпродукции, дабы уравнять уровень их жизни с прочими. Упорствующих же и не справляющихся  с заданием сначала осторожно, а затем все более бессовестно начали раскулачивать, а, иначе говоря, пускать по миру, а то и на тот свет. Этот процесс начался на Уренщине с первых месяцев 1929 года, а 5 января 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление, закрепляющее политику ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации.
     «Что с попом, что с кулаком – вся беседа: в пузо толстое штыком мироеда!»- появилась лихая агитка Демьяна Бедного. Правда, с многими попами на Уренщине расправились еще в середине 20-х. И вот наступил черед всех остальных. В сегодняшних границах Уренского района (без селений, входивших тогда в состав Ветлужского уезда) были раскулачены 432 крестьянских и разночинских хозяйства (1150 взрослых работников). Большинство раскулаченных ссылалось на Урал и в Сибирь. Многие там и погибли. Часть была расстреляна. На прежнее место жительства вернутся через многие годы единицы.
     По постановлению СНК СССР основанием к раскулачиванию служил один из следующих признаков: систематическое применение наемного труда; владение мельницей, маслобойкой, крупорушкой, прососушкой, волокночесалкой, шерстобиткой, терочным заведением, плодовой или овощесушилкой или иным предприятием с механическим двигателем; систематическая сдача внаем сельхозмашин; занятие торговлей. Вот и получилось, что в деревне Б. Арья крестьян, даже фамилию получивших за промысел – Овчинниковых и Солодовых – записали в кулаки. Первого – за владение овчинным, второго – солодильным заводом. И что это были за «заводы» такие? Как правило, нехитрые приспособления, умещавшиеся в сарайчике, на кухне или в бане. И приобретены они были через предприятия государственной кооперации. И государство же признавало своих клиентов мироедами!
     В деревне появилась каста изгоев, носивших клеймо «твердозаданцев», «лишенцев» (за лишение избирательных прав), настолько позорное, что в газете начали появляться объявления типа: «Я, Лебедева Т.И., гражданка села Урень, порываю всяческую связь со своими родителями, обложенными в индивидуальном порядке Лебедевым Иваном Андреевичем и Лебедевой Ксенией Петровной». Лишенцам запрещалось занимать ответственные должности, их детям был закрыт путь к получению профессии и места в жизни (вот откуда заявление Лебедевой Т.И.). И потому «Декрет о выселении кулаков из районов сплошной коллективизации», увидевший свет 1 февраля 1930 года, как это ни парадоксально, был воспринят некоторыми из раскулаченных как благо. Появилась, по крайней мере, надежда, что на месте высылки не дадут умереть голодной смертью, угроза которой брезжила перед ними на родине. Такая вот «околеетевизация».
  Первые колхозы, как первые «блины», созданные в районе в 1929 году (Климово, Кудряшино, Темта, Дианово), развалились. Данный факт подстегнул районное руководство, и подобных ошибок, взяв в руки кнут, оно впредь уже старалось не совершать. Так или иначе, на 1 января 1930 года удалось создать 9 колхозов (при охвате коллективизацией 1,2% крестьянских хозяйств).
     Показать преимущества колхозной жизни перед единоличной любой ценой, хотя бы фальсификацией фактов, стало основным вопросом повестки дня. Область рапортовала товарищу Сталину: колхозный урожай на 40-70% выше, чем у единоличников! Район в конце 1930 года рапортовал: колхозы (их было 25, объединяли 3,7% хозяйств) выполнили план по хлебозаготовкам на 288%! Интересно, что это были за планы, которые можно было перевыполнить в три раза?!
     Ясно, однако, что выполнение общего плана обеспечили в 1930 году, прежде всего, единоличники. Не случайно же первый номер районной газеты «Колхозная искра», вышедшей 8 октября этого года, на полполосы был увенчан шапкой: «Фронт хлебозаготовок должен быть срочно выправлен. Потребовать безоговорочного выполнения кулаками твердых заданий». Под кулаками, как мы теперь знаем, подразумевались крепкие мужики-середняки, выбившиеся из нужды. А меры для «безоговорочного немедленного выполнения» принимались привычные: в ноябре за срыв плана хлебозаготовок были осуждены 36 «кулаков». 22 из них заключены под стражу с полной или частичной конфискацией имущества.
     Все это не могло не ожесточить мужика. 9 декабря 1929 года во время поездки в соседнее Буренино пропал председатель Темтовского Совета Семен Грязнов (тело было найдено в поле только в марте после стаивания снега). 14 сентября убит председатель Горевского сельского Совета Василий Мансуров (1908 г.р.). Было объявлено, что оба преступления совершили кулаки. Убийство Мансурова приписали Петру Веселову и Петру Сироткину – сыновьям раскулаченных. Сначала их приговорили к расстрелу, затем заменили его длительным сроком заключения, так как факт преступления не был доказан процессуально. И только спустя многие годы нашелся настоящий убийца. Факты гибели советских работников развязывали руки репрессивным органам, потому участь всех раскулаченных отныне была предрешена.

Из воспоминаний Павла Александровича Кремлева, жителя деревни Тулага

     Летом 1918 года начался Уренский мятеж. В деревне была объявлена мобилизация в ряды мятежников. Призванным надлежало явиться в Урень с оружием или хотя бы с вилами, косой или топором. Дед Игнат Антонович (отец матери) тоже был мобилизован, хотя у него и была одна нога короче другой на десять сантиметров. Угодил в ряды мятежников и будущий мой тесть, тоже имевший физический недостаток - косоглазие. К счастью, все окончилось для них благополучно. Вернулись после боя под Ветлугой без вил и без кос. Ладно, ноги принесли.
 С началом коллективизации началось и раскулачивание. Наш зять Федор Анисимович Веселов был сослан на Урал. Попал под раскулачивание и сын его Петр. Историю последнего надо описать особо. Еще в начале 20-х годов на свозу в деревне Рогово зарезали молодого парня, нашего соседа Зарубина Александра. Зарезал его Мансуров Василий из села Б. Горево. Мансурова судили и дали три года заключения. Ко времени коллективизации он уже отсидел и был уже комсомольцем, а работал председателем Горевского сельского Совета. Отец его был заурядный пьяница, зимой и летом ходил в валенках. Очевидно, другой обуви не было. Семья у него была большая, а избенка развалившаяся.
  История же Василия довольно известна и неоднократно описывалась в районной газете. Убийство Мансурова, как известно, приписали сыновьям раскулаченных. В частности, выше названному Петру Веселову, а также горевцу Петру Артемьевичу Сироткину. Их судили и приговорили к смертной казни через расстрел. Долго содержали в камере смертников в Горьковской тюрьме. Но так как они в преступлении не сознались, а улик их участия не было, то смертную казнь им заменили длительным сроком заключения. Петр Веселов из заключения на Кольском полуострове бежал и обосновался в Казани, где его и разыскали. А позднее выяснилось, что убил Мансурова житель Б. Горева Николай Волков. След его впоследствии затерялся на войне.
     В нашей деревне в свое время был создан комбед, но авторитетом у жителей он не пользовался, поскольку занимался неблагодарной работой: распределением земли, сбором налогов, раскулачиванием. Так, по их приговору были лишены всего имущества хозяйства Булганова К.П., Кочугова В.И., Плеханова И.Г., Веселова И.Г. Всех, кроме Плеханова (учтя его престарелый возраст) сослали на Урал.
     А в колхоз вошли только единственно восемь членов комбеда. Районное руководство, видя это, сочло темпы коллективизации неудовлетворительными и нашло причину этого в сопротивлении кулачества. Был организован новый этап выискивания кулаков. В их разряд, не долго думая, записали середняков Иванова И.И., Карасева Т.Г. А оба, однако,  жили, перебиваясь с хлеба на квас.
     Также оказались в «кулаках» мой дядя Кремлев И.И., Смирнов А.О., Булганов И.Д. А остальных, нераскулаченных,  за отказ вступать в колхоз, припугнули, что их ожидает то же самое. Деревня бурлила, как вода в половодье. Но куда было бедному крестьянину податься? Некуда, кроме как в колхоз. Очень скоро из семи десятков хозяйств остались единоличными всего около десятка. Единоличники обкладывались непосильным твердым заданием, что их и вынуждало, в конце концов, к вступлению в колхоз. И главную роль в этом играл председатель сельсовета Туманов. А первым председателем колхоза стал присланный из района двадцатипятысячник Городничев. Но проработал он недолго. Его сменил Маслов, уроженец деревни Палашино. Раскулачиватели же из деревни один за другим разбежались. Народ не мог простить им  их былых «заслуг».                                                                              Август 1993 года.
Из воспоминаний Евдокии Савельевны Чегодаевой,
жительницы Уреня

     Родилась я в 1909 году в селе Урень в семье со средним достатком, знававшей и бедность. В 20 лет вышла замуж за Ломоносова Бориса Ивановича. Его родители жили разве что самую малость лучше нашего. И посыпались на нас с Борей с первых дней одни несчастья. Во время Уренского пожара выгорели сперва его родители, а потом и мои. Скитались по родственникам, пока не выстроили новый дом. В ноябре это было.
     «Ну,- решили,- теперь и жить можно начинать». Ан нет. В декабре свекра, а, значит, и Бориса лишают избирательных прав и обкладывают налогами, во много раз большими, чем для простых смертных. А чем расплачиваться, если все имущество и скотина сгорели? Но властям до этого дела было мало. Был в прошлом кулаком? Откупайся.
     До революции и несколько лет после нее свекор Иван Спиридонович содержал «ямщину» – ямскую станцию то есть, на которой почтари меняли лошадей. Да и то сказать, без почты что ли надо было жить? Но тогда на эту тему рассуждать много не давали. Давали срок.
     Да. А вскорости начали нас, как не выплативших полностью налог, раскулачивать. Описали имущество и стали в несколько заходов конфисковать. То одно, то другое отберут. Увидят латаный чайник, чайник возьмут. Одежину ношеную, и ее унесут. Ничем не гнушались. У меня к тому времени дочка родилась. Валя. Так не побоялись бога – зыбку из-под нее вытащили, сколь я раскулачивателей не упрашивала. 
     В общем, оставили нам голые стены, а в марте 1931-го и тех лишили. Приказали захватить по два мешка муки, три мешка картошки, самое необходимое из вещей и свели в Народный дом, где раньше всякие разные спектакли показывали. Свекра со свекровью, Борю да меня с Валюшкой на руках. Нет, вру, мужиков еще за три дня до того забрали. Потом, правда, на некоторое время соединили нас.
     Ну, переночевали мы в Народном доме,  поплакали, погоревали и приготовились ждать самого худшего. И вот выстроили нас, как арестантов, и погнали через весь Урень на железнодорожную станцию. Погрузили в телячьи вагоны, и прости-прощай, батюшка Урень. Повезли нас на чужую сторонушку.
     Ладно, привезли через двое суток в одно место на Урале, Надеждинский завод (нынче городом Серовым называется), перегрузили, не поверите, в рудничные вагонетки. Это такие конусные самосвальные коробки, в которых перевозят руду. Март месяц на севере еще не весна. И приморозили мы всю картошку. Но, чего страшнее: вижу я – доченька моя синеть, коченеть начала. И глазки не открывает… Дышу, дышу на ребеночка годовалого, да, видно, не видит бог мучения ее.
     Взвыла я, переполошила всю охрану. Да уж теперь мне ничего не страшно, даже смерть сама. Мне бы кровиночку свою спасти. Доставили меня в вагон охраны. А жарища там – волосы от кожи отдирает! Так и так, реву, граждане начальники, если есть у вас детки, то проявите жалость, не дайте свершиться злу неправедному. Поморщился, поупирался главный из них, но решился оказать снисхождение. Разрешил побыть с доченькой в вагоне.
     Ну и вот. Вытащила я Валюшку с того света. Довезли нас до Покровского рудника. Мужиков опять отъединили, увезли от нас за пятьдесят километров. Там они себе барак срубили, начали лес заготавливать. Эту же работу и нам, женщинам, поручили. Еще стариков с нами оставили. А поселили нас, двенадцать семей, в каком-то чумазом сарае. В нем раньше сезонные рабочие останавливались. Вот и оставили они нам наследство, вспомнить которое – оторопь берет. Вши, жирные, злые. Тифозные вши. Мы их с себя пригоршнями сгребали. От них ни спать, ни есть спасу не было. Извелись все. Бывало, убежим в лес, сбросим с себя всю одежду в снег, и давай еловыми ветками с себя этих тварей поганых  сошвыривать. И не постирать, не помыться в сарае условий нету.
     Открылись разные болезни. Люди умирали каждый день. В первую очередь старики. Умер от тифа Василий Андреевич Москвин, умерли Наталья Матвеевна Рехалова, Александр Андреевич Красильников, другие уренцы. Дошел черед и до свекра – Ивана Спиридоновича… Стали мы покорно смерти дожидаться.
     А сколь ребятишек поумирало! От того, что во время перевозки перемерзли, от голода. Из продуктов выдавали одну муку. Триста граммов на человека в день. И всё. А и хлеб испечь было негде. Разболтаем муку в воде, нагреем на буржуйке, проглотим эту болтушку, вот и вся еда. И то, если ты норму на заготовке леса выполнил.
     Словом, если кто и выжил тогда, то изломал себя на всю жизнь. Я и то на себя дивлюсь, как до таких годов дожила. А могла моя жизнь в тот год окончиться и по другой причине. Спасая детишек от голодной смерти, отважились мы с товаркой сбегать до рудника за молоком. Там кое-кто коров держал. Думали кое-что на вещи обменять. Да заметил нас охранник Чертищев. Чертищев и есть: боялись его все, как черта. Издевался да глумился над нами, как хотел. Спрятались мы от него в какую-то ямку в земле. Я от страха глаза зажмурила.
     - Взгляни на смерть свою, сука!- слышу.
     Товарка обняла меня, а сама тоже ни жива, ни мертва.
     - Не убивай ее, убей меня,- взмолилась, - я пожила, хватит, а у нее дитя малое.
     - И до тебя очередь дойдет!- орет охранник.
     И курок нажимает. Тут я и сознание потеряла. Очнулась в незнакомом помещении. Уж не в гробу ли я?- первая мысль. А как дело получилось? Осечка с наганом у Чертищева произошла. Как он потом уверял, впервые в жизни. И все жалел этого. А со мной обморок приключился. Вот такая история.
     Да. И поняла я, что второй раз мне смерти не миновать. Решилась с дочкой бежать. Горше смерти все одно ничего не будет. Выпросила у свекровушки денег, какие у нее были припрятаны и айда в бега. В июле 32-го это было. Спасибо добрым людям, не выдали нас, когда проверки на дорогах да в вагонах устраивались. Век не забуду железнодорожника, который меня до Перми справил.
     Добралась таким образом до Котельнича. Вот она, родина, рядом, кажется. А боюсь вертаться. Документов нет, беглянка я. А с такими, по слухам, разговор короток. Было для тебя небо в ссылке в копеечку, а изловят, и в полушечку не покажется. Стала ходить по деревням, искать работу. А нас в дом пускать боялись. Напуганные были все в те времена. Ночевали с Валюшкой, где придется. Бывало, и под открытым небом. Побиралась милостыней. Наконец, в одном месте работница на жнитво понадобилась, потом на постирушку. Бралась из-за куска хлеба за любую работу. Колхозники меня, конечно, пуще огня боялись, а единоличники от нужды моим трудом не брезговали.
     Осень пришла. В стоге сена больше не переночуешь. И подалась-таки я в Урень. Была не была! Явилась в сельсовет. А секретарь Красильников живехонько меня арестовал и трое суток с ребеночком продержал под стражей. Днем водили в ОГПУ на допросы. Я уж так и эдак доказывала, что не кулачка, что я в семью замуж вышла, которую потом раскулачили. Спасибо прокурору Нижегородского края, который, узнав суть дела, приказал меня освободить. И посоветовал взять развод с Борей. Чтоб уже не под «кулацкой» фамилией писаться, а под девичьей. А куда деваться? Без развода документов не дают и на работу не принимают. Написала. А председатель сельсовета справки для развода не дает. Кулачка ты и все тут.
     Пришлось опять к прокурору обращаться. Дали мне развод. Вступила в Уренский колхоз. На работу бегу – душа поет. Да через несколько дней председатель отстранил меня от работы, как «раскулаченную»… И никто его переубедить не смог. И везде поддержка только ему. Куда деваться? Тут, узнаю, районная колхозная школа начала работать. Дай, думаю, выучусь на механизатора. А что? Девка я бывалая, за мужика ломила. Осилю и здесь. Акиндин Степанович Кучкин, царство ему небесное, агроном уренский, помог. Выучилась на комбайнера и 11 лет до серьезной болезни в этой должности работала. А потом – на разных работах.
     Да. Такая вот история моей жизни. А дочь Валя сейчас в Урене живет. Работала 30 лет технологом на лыжной фабрике, в флюорографическом кабинете в больнице. Поучилась жизнь у нее, спасибо добрым людям. А злые… Бог с ними. Не помянем их не дурным, ни добрым словом. Не ведали, что творят, жалкие… А муж Боря пробыл в заключении больше десяти лет. Ездила я к нему, когда его на поселение перевели. А в 1942 году взяли на фронт. Пропал без вести мой Боренька. А я вот все живу…                                                                                  Март 1993 года.

Из воспоминаний Якова Матвеевича Торопова,
жителя деревни Горячевка

          В нашем районе  (Ветлужском тогда – В.К.) организация колхозов проходила стихийно. В руководство избирались, главным образом, бедняки без учета их знаний и опыта ведения сельского хозяйства. Они охотно брались за руководство, но скоро своим поведением компрометировали себя. Их губили слабость к выпивке и незнание сельского хозяйства. Так случилось, например, в деревнях Содомово и Холызалово. Там же, где в руководство были избраны самостоятельные середняки, дело пошло на лад (дд. Локтево и Скрябино).
     Горячевский колхоз был создан в феврале 1931 года под названием «Новый быт». Председателем был избран П.М.Торопов. Имея достаточное количество тягловой силы, инвентаря и сельхозмашин из обобщенных хозяйств, колхоз проводил все полевые работы очень успешно, по сельсовету всегда шел впереди, а по урожайности и госпоставкам был занесен на областную Доску Почета, и это воодушевляло колхозников. Управившись с уборкой на своих полях, помогали соседним колхозам. Выручали их и семенами, и инвентарем.
     Но очень большой вред приносил приезд всевозможных уполномоченных то от райисполкома, то от райколхозстроя, не знающих подчас, как хлеб растет. Нередко в приказном порядке они заставляли выезжать пахать по льду или сеять в мерзлую землю. За неподчинение обвиняли в саботаже и вредительстве.
     Успехи нашего колхоза, как видится, породили зависть и злобу некоторых колхозов и отдельных граждан. Начали говорить, почему в каждой деревне есть раскулаченные, а в зажиточной Горячевке нет ни одного? Председатель нашего сельсовета И.Д. Шаров на сессии заявил о ненужности такого кулацкого колхоза и, не получая никаких указаний из района, решил провести чистку. Составил с активом список из 11 горячевских хозяйств и 25 марта 1933 года во главе бригады раскулачивателей начал опись имущества. Пьяными, играя на гармошке, и с песнями переходили из дома в дом, не имея на действия никаких документов.
     На следующий день председатель нашего колхоза поехал в Горький к прокурору области с заявлениями протеста от всех 34 колхозников. В отсутствие председателя сельсовета собрали собрание и начали проводить чистку, удалив из помещения всех «вычищаемых». При голосовании ни один наш колхозник не голосовал «за», а голосовали только прочие.
     Однако после распоряжения прокурора области по нашей жалобе все вдруг затихло, и весеннюю посевную мы провели без нервотрепки. Но осенью – новое нашествие на наш колхоз, уже отряда из районных ответственных работников. Объявили, что 11 хозяйств это много, но трех человек вы должны исключить. И пофамильно назвали хозяйства С.Я. Королева, П.А.Торопова, А.О. Сперанского, которые никакой наемной силы не имели и вели хозяйство исключительно своими силами и замечаний по работе не имели.
     Правление колхоза отказалось решать этот вопрос, а предложило вынести его на общее собрание. Узнав об этом, отряд из района забрал книгу протоколов заседаний правления и уехал, даже не сказав «до свидания». А вскоре в районной газете появилась статья про наш колхоз «Не колхоз, а убежище кулаков». Затем состоялся суд, который определил Сперанскому 2 года лишения свободы, а председателю колхоза Торопову – 5 лет.
     Решение суда они обжаловали в областном суде, который отменил решение в отношении Сперанского, а Торопову определил 1 год принудработ по месту жительства…
Март 1996 года.
Г л а в а   1 4

УРЕНСКИЙ  РАЙОН  В  30-е  ГОДЫ

Экономика  и  инфраструктура  района  в  начале  30-х

     10 июля 1929 года Уренский район окончательно утвердился в своем статусе и названии. На момент создания в него кроме коренной Уренщины вошли на срок до 7 лет селения Пакалевского куста сегодняшнего Тонкинского района. Селения же Вязовского, Карпунихинского, Козлянского и Красногорского кустов (то есть северные территории) оставались пока в составе Ветлужского района.
   Создаются органы управления: райисполком с финансовым отделом, плановой комиссией, контрольной инспекцией. В структуру исполкома вошли также отделы земельный, лесной, коммунального хозяйства, дорожный, транспортный, торговый, народного образования, здравоохранения и социального страхования. Первым председателем Уренского райисполкома по одним сведениям стал Леонид Иванович Тетерин, по другим - Иван Дмитриевич Куликов. Но уже летом 1932-го последний попадает под молох сталинских репрессий. По сфабрикованному областными властями «Делу кулака Конторина» он был снят с работы, исключен из партии и осужден на три года лишения свободы.
     В районном центре (в 1929 году – 220 хозяйств, 1377 жителей) начали создаваться  многочисленные государственные и общественные учреждения. Установлена постоянная телефонная междугородная связь. Но 12 мая этого года небывалое по масштабам стихийное бедствие нарушило деятельность сложно устроенного районного механизма. Вот что сообщала об этом газета «Нижегородская коммуна»:
Пожар в Урене. 197 домов за 4 часа.
   «12 мая в 2 часа дня в хозяйстве Смирнова начался пожар. Погибла старая глухонемая женщина, 10 человек получили ожоги. Сгорели 15 учреждений – почта, магазин ЕПО, сельхозтоварищество, контора Волго-Каспийлеса, контора Москвопопа, волостная милиция, аптекарский магазин, пожарное депо, контора Нижселькредитсоюза, контора артели «Красный строитель», магазин «Вина Армении», столовая ЕПО, подсобный склад Центроспирта, контора Госпароходства, рабочком сельхозлесрабочих, церковь, а также 8115 пудов муки и пшеницы. Без крова остались 918 человек (609 крестьян и 309 служащих)».
   Еще одно бедствие постигло уренцев в марте 1931 года – сгорело недавно построенное здание Дома советов вместе с документацией, которая зафиксировала первые годы существования Уренского района. Эти два пожара «вымарали» слишком много страниц из истории Урень-края.
     Жизнь, не смотря ни на что, шла дальше. С 1927 года началось регулярное движение поездов на Н.Новгород. Здание вокзала, построенное в это время, прослужило около 70 лет. Возникают первые промышленные предприятия, промысловые артели. Мехлесхоз и Устанский леспромхоз начали работу еще в 1926 году. Промысловая артель, созданная в 1929 году в Урене З.В. Рябковым, положила начало нынешнему лесохимзаводу, давшему в октябре 1932 года первую продукцию - дробленый древесный уголь; директором завода был назначен Александр Васильевич Шкотов (1885-1947).
      В 1929 году для закупки у создаваемых колхозов льнопродукции была создана льнобаза. В 1932 году для подготовки колхозных кадров (председателей, бригадиров, счетоводов, машиновожатых, животноводов, работников детяслей) была открыта районная колхозная школа. В год организации ее окончили 350 человек, в последующие годы выпуск превышал 500 человек.
   В 1932 году в промышленности работали 170 человек, годом ранее – лишь 47.
   8 октября 1930 года вышел первый номер районной газеты под названием «Колхозная искра». В редакционную коллегию вошли Ленькин, Белов, Владимиров, Романов, Санаев, Щербаков. Редактором был поставлен Ленькин Михаил Васильевич, секретарем -  Пономарева (Смирнова) Татьяна Николаевна. Среди первых работников – М. Шумилов, Н. Румянцев, А. Румянцева, Б. Шкотов, И. Красильников, И. Беляев, Н. Охлопкова (последние трое погибли на фронте). Поначалу газета выходила на двух полосах два раза в месяц, затем – один раз в неделю. Печатать тираж приходилось в Котельнической типографии, в чем заключались огромные трудности.
     О чем же сообщал первый номер районной газеты? Первая страница открывалась призывом усилить темпы хлебозаготовительной кампании. Незамысловатым слогом тех лет в «шапке» газеты вещалось: «Фронт хлебозаготовок должен быть срочно выправлен. Потребовать безоговорочного немедленного выполнения кулаками твердых заданий. Большевистскими усилиями и энергией обеспечить 100% выполнение плана к 14 октября, празднику «Урожая и коллективизации». Позорно отстающих на Черную доску. Бездельников и подпевал кулака, срывающих заготовки, к ответственности. Хлебозаготовительную кампанию использовать как рычаг коллективизации бедняцко-середняцких масс». Далее дается подборка информаций из первых, возникших в районе колхозов.
     Вторая страница посвящается ликвидации неграмотности. В передовице «Культпоход – боевая политическая задача» отмечается, что в мероприятиях по культпоходу предусмотрено обучить по району в текущем году 4897 неграмотных и 1619 малограмотных, т.е. 50% от всего количества. Нужны до 300 «ликвидаторов» и «культармейцев».
     Третья страница отведена финансовым делам. «Планы мобилизации средств должны быть выполнены»,- таков лейтмотив материалов, публикуемых здесь. В информации о поступлении сельхозналога и страховых платежей сообщается, что из кулацких хозяйств поставки составили лишь 38%, из остальных хозяйств – 28%. И – упрек райфинотделу, «превратившемуся в тихо усевшихся канцеляристов, ослабив руководство и контроль местами».
     Разнообразна по тематике четвертая страница. Забавна статья нечто в жанре фельетона под объемистым заголовком «Культурная» УРПО или в прошлом «Не рыдай», а в настоящем тропические растения, конские пометы, черви, гвозди и проч».
     «Урень до пожара 1929 года далеко гремел единственной столовой, каковая, сколько ни сменяла вывесок, всегда носила имя «Не рыдай»,- с сарказмом повествуется в статье.- Этот очаг грязи, хулиганства и невежества был смыт огнем пожара. Сейчас выросла «Культурная» (такая вывеска), но безобразия те же. Грязные окна, официантов много, а подавать некому, радио под замком и вешалки. Чай с сором, рогожей, мухами и массами органических веществ. Посуда немытая. Суп иногда вместо масла заправляется керосином. Мясо и рыба тухлые. Компот из фруктов с червяками. Хлеб с кусочками лошадиного помета. Гречневая каша с гвоздями и мышиным пометом». Подпись-псевдоним «Пообедавший».
     В критической заметке «Нужны срочные меры» говорится о неудовлетворительной работе столовой Тонкинского райпо на станции Обход, где вместо обедов один только чай. Создается угроза срыва лесозаготовок. Предлагается включить столовую в систему Уренского райпо.
     «Дайте угол»,- взывает автор Горбунов к разуму власть предержащих, сообщая об отсутствии помещения для отряда юных пионеров, объединяющего 50 детей. В то же время пустуют три отобранных у кулаков дома. Кстати, пионеров в 1930 году в районе насчитывалось 473, в 931 году – 674, в 1932 году – 719, в 1933 году – 981. Примерно такими же темпами росла и численность комсомольской организации: в 1930 году их было 584, в 1933 году – 901.
     И завершается четвертая страница лозунгом «Печать – боевое оружие партии в борьбе за социализм» с призывом редакции ширить селькоровское движение, подписываться на районную газету: «Наша задача превратить газету в мощный рычаг социалистического строительства в районе и организатора масс в борьбе за генеральную линию партии».
  В 1932 году начала работу типография, решившая проблему  печатания районной газеты, печатавшейся до этого в вятском городе Котельниче.
   В 1933 году в район для брикетного завода (Предшественник «Оргхима») был поставлен первый грузовой автомобиль АМО и был направлен учиться на шофера П. Косолапов. В 1934 году для райсполкома был получен автомобиль легковой.
   К концу 1934 года в районе значились 4 промышленных предприятия с общим числом работающих 112. В кустарно-промысловой кооперации трудились 2760 человек. Энерговооруженность производства не превышала 460 лошадиных сил.      Открывались общественные учреждения. В 1930 году создана оборонно-спортивная организация (более известна как ДОСААФ), готовившая молодежь к службе в армии. 1 марта начал работу районный банк. В 1932 году открыла двери гостиница. Отнятые у раскулаченных дома пригодились для размещения всяческих контор как нельзя кстати. В 1935 году для организации торгового обслуживания через сеть открываемых магазинов создано районное потребительское общество.
     Происходили перемены и на «культурном фронте». Культурно-просветительская работа стала вестись целенаправленно с созданием в
1929 году отдела народного образования с подотделом культпросветучреждений. Первым мероприятием подотдела стало открытие центральной библиотеки и районной киносети. В 1931 году была приобретена собственная кинопередвижка, а в 1932 – киноустановка. С 1935 года началась демонстрация звукового кино. Популярность приобрел уренский духовой оркестр, организованный П.И. Виноградовым.
    В 1934 году в районе на 241 населенный пункт (46957 жителей) действовали 14 изб-читален, 7 колхозных клубов, 8 кинопередвижек, 89 красных уголков, 2 библиотеки с 11390 экземплярами книг. В 1937 году имелись 4 радиоточки: 2 в Урене и по одной в Усте и Обходе.
   В 1938 году введен в эксплуатацию районный  Дом культуры, во многом благодаря массовым субботникам и воскресникам по его строительству.
       Большое внимание уделялось развитию здравоохранения. В 1930 году было построено добротное здание стационара в Урене, в 1932 открыт зубоврачебный кабинет. Поворотным моментом в этом деле стал приход в 1932 году на должность главного врача выпускника Московского медицинского института Александра Емельяновича Герасенкова (1897-1977). Он первым в районе получил в 1952 году звание заслуженного врача РСФСР.
     К концу 20-х годов относится создание в деревне Заливная Усадьба Д.Ф. Мячиковым первого пионерского лагеря, организация районных спартакиад и футбольных турниров. В 1931 году уже имелось 5 колхозных футбольных команд.
   К футболу в Урене было обращено особое внимание, не случайно уже с 30-х годов уренский футбол занимает лидирующие позиции на севере Нижегородской области. Об этом говорит хотя бы корреспонденция Михаила Шумилова из районной газеты от 15 августа 1935, рассказывающая о ходе футбольного матча между командами Уреня и города Семенова. Футбольная терминология автором пока еще, как видится, слабо усвоена, но азарт борьбы  на поле им передан точно.
   «Ровно в 6 часов начался футбольный матч. По первому свистку на футбольное поле выбегает село Урень, по второму – город Семенов. На 25-й минуте первого таймса центр форворд Уреня Владимир Приморский берет мяч, посылает его правому инсайту Мячикову. Мячиков делает пробежку и бьет по голу, но попадает в руку противника. Судья присуждает 11-ти метровый удар Уреню. Бьет Приморский – гол.
     Во втором таймсе инициатива переходит семеновцам. Они проводят хорошую комбинацию из четырех мячей и бьют по воротам Уреня. Вратарь Осипов его берет, но мяч вырывается и летит к пендалю. Получается толкучка, и Семенов, пользуясь, моментом паники, забивает первый мяч. Матч заканчивается победой Уреня со счетом 5 : 1».
   Застрельщиком среди колхозных команд стали коллективы из Горевского, Мокроносовского и Ворошиловского колхозов. Уже в предвоенные годы они осваивали игру в футбол и волейбол и проводили между собой в райцентре в августовский День физкультурника показательные игры. А всего колхозных команд накануне Великой Отечественной войны насчитывалось около 15-ти с количеством участников более 200.
   В 1934 году был создан районный комитет физкультуры, возглавил который Павел Семенович Чугунов.
  Велась неустанная работа по ликвидации неграмотности и малограмотности. В конце 1930 года в районе еще насчитывалось 9923 неграмотных и 3443 малограмотных. 15 октября этого года был объявлен культпоход «ликвидаторов неграмотности» в деревню. Но катастрофически не хватало квалифицированных педагогических кадров. Так, из 139 учителей в 1931 году только двое имели высшее образование, 7 – незаконченное высшее, а 33 и вовсе начальное. В 1934 году из 67 школ 61 были начальными. В них обучалось 5440 детей.

Новые повинности  крестьян

   Увы, и в зимнее время, по окончании сельхозработ, времени для обучения грамоте у крестьян не хватало. Все взрослое население обязано было принимать участие в лесозаготовках и прочих общественно необходимых работах. Работы эти не успевали сменять одна другую. Лесозаготовительная кампания, случная, дорожностроительная, топливная, яйцезаготовительная, сплавная, золозаготовительная, шкурозаготовительная, по заготовке сморчков и строчков, лекарственных растений и т.д. и т.п.
     А нормы год от года все возрастали. Так, дров заготовить с помощью лучковой пилы и топора необходимо было за день каждому по 5 кубометров, что равняется годовому запасу для одной печи! Необходимо было свалить деревья, обрубить сучья, сжечь их, распилить хлысты на метровые плахи, расколоть и сложить в поленницу. Десятник в конце дня проверит, и если ты норму не выполнил, то получишь пайку хлеба в 500 граммов, выполнил – 800 граммов, перевыполнил – 1000 граммов. И к хлебу – тарелка похлебки из соленых грибов. Очень многие крестьяне потеряли на лесозаготовках здоровье, особенно молодые женщины. А еще, последние,  – способность рожать.
     По зимам в уренских лесах скапливалось до 3 тысяч лесорубов. А в марте 1931-го – случай диковинный – на помощь уренцам прибыли 28 лесорубов из Норвегии. Приехали на сезон, спасаясь от голода. Некоторые остались на Уренской земле на постоянное жительство. В Усте и сегодня проживают потомки Иоганна Густовича Фюрали (1900-1971), внедрившего в здешних лесах передовые приемы пиления лучковой пилой.
  Весной 1931 года развернулась новая кампания – по строительству дорог. Новинкой была дорога торцовая – из деревянных чурок, устанавливаемых на дорожном полотне торчмя вплотную одна к другой (на снимке). Первая такая дорога была построена между деревнями М. Шалега и Б. Арья. В 1934 году – на протяжении 3.2 км в Урене, в 1935 – на Карпуниху.
   А по лесам для вывозки древесины через труднопроходимые места (на снимке) начали строиться так называемые лежневые дороги (или «лежневки») – из уложенных и скрепленных бревен. Ими соединялись с лесоскладами лесные поселки, растущие в эти годы словно грибы: Сосновка, Обход, Арья, Атазик и др.

Репрессивные действия режима в отношении трудящихся

     Политический режим повсеместно вводил в стране в эти годы потогонную систему и в лесах, и на предприятиях, и в колхозах. Случалось, что крестьянки и рожали прямо на пашне, о чем даже районная газета не умалчивала. Так, в заметке «Вихарева родила в поле» сообщалось: «В Собакинском колхозе колхознице Вихаревой Е.В. не был предоставлен отпуск по беременности. Родила она во время работы в поле».
     Да, отпуска в те времена давались редко, а вот «орденами» за нерадивость награждались часто. Та же районная газета сообщает о присвоении Веденинскому сельскому Совету ордена … «Черепахи» - за черепашьи темпы в подготовке «большевистской весны». Но это сообщение блекнет в сопоставлении с другим: Вахрамеевскому сельскому Совету за невыполнение финансового плана 1 квартала 1932 года  и за «оппортунистические темпы в работе по мобилизации средств» был вручен от райисполкома … гроб! Намек куда как многозначителен.
     Слово «оппортунист» было самым ходовым в политическом лексиконе начала 30-х годов. Напишет всемогущий селькор: такой-то председатель – оппортунист, глядь, а завтра и нет председателя. В иных колхозах председатели менялись чуть ли не ежемесячно. Газеты тех лет пестрели сообщениями о наказанных руководителях колхозов, бригадирах, счетоводах, завскладах, продавцах. Наказывали в основном за растраты, за пьянство. Воистину пьянство было главным бичом тех лет. А как «голове» не пить, если поят, если одному колхознику нужна лошадь, другому – справка, третьему – отрез материи супруге на платье. И за все одна цена – бутылка. Периодически по колхозам устраивались чистки, результатом которых была поголовная замена руководящих кадров, но они мало что давали, поскольку иных людей на руководящие должности взять было неоткуда. 
     Год 1932-й, на который инициаторы колхозного движения возлагали особые надежды, начинался крайне неудачно как в целом по стране, так и в Уренском районе. Грядущая жестокая засуха заявила о себе еще малоснежной зимой, а затем засушливой весной. Участились акты насилия и вредительства. В январе в пьяной драке был избит и через сутки скончался председатель Багрецкого колхоза Соловьев. Это послужило сигналом для похода власть предержащих в деревню с целью выявления нового слоя кулаков, хотя все «официальные кулаки» были высланы еще в 1931-м.
     Тем не менее, в колхозах района выявили еще 136 кулацких хозяйств. Естественно, «осиное кулацкое гнездо» нашли и в Багреце. Выбор пал на предприимчивого мужика Конторина, жившего неподалеку хутором, которого само районное руководство выставляло до этого всем в пример, как «культурного хозяина». Но, к несчастью, был уже нанесен удар по бухаринской теории «врастания кулака в социализм», а посему  «культурный хозяин» Конторин был превращен в «кулака-бескультурщину», а покровительствовавшие ему руководящие работники райисполкома и райкома партии за «сращивание с кулаком» образцово наказаны. Нижегородский крайком партии принял специальное постановление «О правооппортунистических извращениях в Уренском районе». Был исключен из партии и осужден председатель райисполкома Куликов, исключен из партии и снят с работы председатель районной контрольной комиссии Шкотов, снят с должности со строгим выговором секретарь райкома партии Спехов, исключен из партии и привлечен к уголовной ответственности инспектор райфинотдела Тимофеев и другие.
      Показательный процесс по «делу кулака Конторина» прошел летом, но осенью урожая от этого не прибавилось. Жесточайшая засуха 1932 года наложила драматический отпечаток и на внешний вид многих уренских деревень. Масштаб пожаров поражал воображение. Годом ранее в Климове сгорели сразу 160 домов. В 1932-м пожары охватили множество деревень. 16 июля в селе Семеново огнем были уничтожены 32 дома, контора химартели, товарный склад, колхозная контора, 3 конных и 2 скотных двора. Виновников опять же отыскали в лице «злоумышленника» единоличника Чернобровкина. Более 30 домов сгорели в Б. Карпунихе, и там все списали на кулаков – метода была отработанная.
     Крестьяне готовились к труднейшей зимовке. Нехватка хлеба и кормов вызвала катастрофическое сокращение поголовья скота в 2-3 раза. В довершение всего новые постановления сдирали по поставкам с крестьян, что называется, три шкуры. Чего стоило хотя бы постановление «Об обязательной съемке свиных шкур» или «О запрещении убоя лошадей и об ответственности за незаконный убой и хищническую эксплуатацию лошадей», предусматривавшее наложение штрафа в десятикратном размере стоимости животных на колхозы и единоличников, а для кулаков – полную или частичную конфискацию скота с одновременным привлечением виновных к уголовной ответственности (лишение свободы на срок до двух лет с выселением или без оного). 
Путы старого и приметы нового

     Единицей учета труда колхозников был сделан трудодень. Поначалу он имел не просто натуральное (расчет заработанной продукцией), но и денежное выражение. Однако, во-первых, в том же 1932-м денежный аванс на один трудодень составлял по району сумму от 9 до 33 копеек при годовом количестве трудодней от 60 до 80 (среднемесячная зарплата служащего, для сравнения, равнялась 112 рублям), и, во-вторых, денежное обеспечение трудодня оставалось, как правило, на бумаге.
     К 1933 году колхозы существовали уже во всех селениях Уренского района, и цифра 77,3, отражающая процент коллективизации, говорит лишь о том, что в ряде селений коллективизация не была еще повальной. Так, в деревне Титково в колхозе состояли менее половины крестьян, а в 1934-м десять самых неподдающихся семейств подали прошение о переселении в Марийскую АССР, докуда, по слухам, коллективизация еще не докатилась. Согласия они, разумеется, не получили, ведь в начале тридцатых годов был принят ряд постановлений о «закрепощении» крестьян на земле.
     Постановление 1933 года «О порядке отходничества из колхозов» предусматривало жесткое наказание за самостоятельный уход на работу в город или иные места. По целевым разнарядкам – пожалуйста: поезжай на стройку народного хозяйства, какой было, к примеру, строительство Горьковского автомобильного завода. Словом, крестьянин закабалялся «по-советски».
   Упрямых единоличников травили самым настоящим образом, элементарно не давая существовать. Так, в 1933 году привлечено к уголовной ответственности за невыполнение плана весеннего сева 68 человек, за невыполнение мясоналога – 11, хлебопоставок – 54, договоров по лесозаготовкам - 20. Итого – 163.
     Тридцатые годы несли в деревню много нового, непривычного. В домах начали появляться радиоприемники, патефоны, велосипеды, На улицах появились первые общественные автомобили. Районная газета без всякой иронии сообщала о «нашествии на Урень автомобилей» в количестве пяти-шести штук, выбрасывавших, якобы, в воздух столько выхлопных газов, что на центральной улице невозможно дышать, а «долговязые парни, подметая пыльный тротуар клешами и покачивая на ходу яркими галстуками, не обращают на автомобильный чад никакого внимания». А в 1937 году, между прочим, в районе было всего-навсего 17 автомашин, в т.ч. 4 колхозных.
   В феврале 1935 в Урене была создана первая в районе машинно-тракторная станция (МТС) для технического обслуживания колхозов. Директором был назначен И.М. Морозов, главным агрономом – А.С. Кучкин, главным механиком – П.А. Нелюбовский. 25 тракторов марки ХТЗ и НАТИ, а также 2 автомобиля поначалу хранились под открытым небом. Лишь два года спустя была построена мастерская на 2 одновременных ремонта.
   В 1934 году в Урене была построена общественная баня, которая местными жителями поначалу была воспринята в штыки, но зато пользовалась большим успехом у приезжих командированных.
    Урень в те годы считался крупным населенным пунктом. На 1 января 1933 года в нем проживали 1952 человека, а всего в районе – 45055. Насчитывалось 303 населенных пункта, крупнейшими из которых были Темта, Б. Горево, Б. Арья, Буренино, Титково, Вязовая, Б. Карпуниха, Копылиха, Климово. Летом этого года начал заселяться семьями раскулаченных и репрессированных крестьян поселок Арья, который со временем стал вторым по численности селением района. А еще – поселок Атазик, первопоселенцами которого были также семьи раскулаченных крестьян из села Семеново.
    Отдушиной в угрюмой череде первых колхозных лет стал год 1935-й. Он порадовал, наконец, хорошей погодой, добрым урожаем. Горьковский край по урожайности занял, по данным Госплана, первое (!) место среди краев и областей Советского Союза. Забегая вперед, следует отметить, что в 1937 году средняя урожайность зерновых по области составила 12,6 центнера с гектара – результат, недостижимый для некоторых колхозов и поныне. Восстанавливалось нарушенное в начале 30-х годов поголовье скота. В феврале 1935 года крестьянам разрешили иметь приусадебный участок, одну корову, двух телят, свинью с поросятами и 10 овец. Была отменена карточная система. Сталин поспешил объявить на всю страну: «Жить стало лучше, жить стало веселее».
     Как следствие, в 1935 году было произведено снижение цен на продукты: хлеб, макароны, крупы на 5-10%. Впрочем, мера эта принесла выгоду только горожанам и то незначительную, если учесть, что зарплата в 200 рублей считалась очень хорошей, а килограмм говядины стоил более 7 рублей, колбасы – от 11 до 17, сельди – 5, сахарного песка – 5, маргарина – 10, масла подсолнечного – 14, масла сливочного – 15 рублей. Труд же селян еще более обесценился. Но в головы их упорно вбивались лозунги, славящие великого кормчего – товарища Сталина. Вечному имениннику жизни вся страна от мала до велика должна была преподносить трудовые подарки. Вот районка сообщает: «Опушкинский колхоз Горевского сельсовета случил 51 корову, 18 кономаток. Колхозники заявляют: «Мы оправдаем слова товарища Сталина на деле!»
      В памяти старшего поколения 1935 год более запомнился демонстрацией кинофильма «Чапаев». Районная газета сообщала о премьере его в Уренском клубе: «Потрясающий фильм «Чапаев». Картина много раз вызывала гром аплодисментов всего зала».
   В 1937 году Александр Федотович Смирнов заложил у старого здания райисполкома обширный фруктовый сад, который существовал до середины 60-х. Сейчас на его месте – корпуса районной больницы, суда и пр.
Расцвет  репрессивного  режима

     Но над всеми новациями жизни, как в стране, так и в районе, витал зловещий дух насилия и диктата политического режима. Казарменный дух поселился и в новоиспеченных колхозах. Отношение к колхозникам как к быдлу, нуждающемуся в хорошем кнуте, бесстыдно утверждалось в руководящих кабинетах. 15 апреля 1935 года районную газету украсила шапка-призыв: «Колхозы района, сегодня выезжайте на массовый сев!» Призыв был спущен постановлением пленума райисполкома. И не изволь ослушаться. Соревнование за сверхранний сев, сенокос, жатву было навязано с дремучим агрономическим невежеством и в небывалых масштабах. Ну, разве не выглядит скверным анекдотом заявление такого рода из той же районной газеты: «Несмотря на отчаянное сопротивление кулацких элементов против раннего сева, весенний сев в этом году закончен на месяц раньше прошлого 1932 года». Год же спустя сев был закончен еще на 15 дней раньше. Добавить здесь нечего. При таких «большевистских темпах» сверхраннему севу не мудрено было сомкнуться с запоздавшей уборочной.
     Множество председательских голов тех, кто проявлял строптивость и самостоятельность, а не только нерасторопность, полетело на этой почве. В течение одного 1934 года в районе из 208 председателей колхозов сменилось 70, из 21 председателя сельсовета – 16. Церемониться было не принято: не выполнил план по сверхраннему севу или по поставкам шерсти и – привет. Да что там шерсть! За несвоевременный выпуск стенгазеты, отражающей «битву за победу колхозной жизни», председателю объявляли выговор.
     Кстати, слово штатного  селькора, «командира общественного мнения», как их тогда называли, могло служить приговором тому или иному ответственному работнику. В 1935 году, к примеру, коллектив районной газеты, ссылаясь на Закон, за преследование селькора Селезнева потребовал «показательного процесса над виновными и лишения свободы на срок от 5 до 10 лет с заключением в концентрационный лагерь». Но «преследователи» тогда сравнительно легко отделались: председатель колхоза, завхоз и предревкомиссии получили по году принудительных работ.
     В 1937 году в районе были сняты с должности 96 председателей.
   Как символ торжества социализма, победившего в СССР, стало принятие в декабре 1936 года Сталинской конституции. Отныне любые репрессивные действия стали считаться законными. Конституция провозглашала победу колхозного строя. И поддержка ее называлась абсолютно всенародной. Приезд народного героя, летчика Чкалова в Урень казался событием фантастическим, как примерно сейчас явление инопланетян для встречи с землянами. Чкалова встречали тысячи человек, и свою речь он произнес с балкона старого Дома культуры, в котором сейчас размещается художественная школа. Однако на выборах в Верховный Совет СССР, созданный по конституции, в Уренском районе фамилии кандидатов (среди них - летчик Чкалов) были вычеркнуты в 239 бюллетенях, а по выборам в сельские советы – фамилии в 603 бюллетенях.
     И вот грянул костоломный 1938-й. Волна политических репрессий докатилась и до Урень-края. С весны газеты заполнились сообщениями о массовых митингах с требованием смерти членам «правоцентристского троцкистского блока». В Урене также был проведен массовый митинг с подобным требованием. Настойчиво насаждалась мысль, что «троцкистские последыши» свили себе гнезда повсеместно. Был раздут процесс по делу первого секретаря обкома ВКП(б) Прамнэка, распространившийся затем и на периферию. 23 мая состоялось закрытое заседание Уренского райкома партии, где обсуждался «факт сокрытия секретарем Индюковым ареста жены и связи с ней, как врагом народа, сокрытия от парторганизации факта расстрела брата в Одессе в годы гражданской войны, как белобандита, и за близкие отношения с врагами народа». Имелся в виду Прамнэк, уже объявленный врагом народа. Индюков, безжалостно обвешанный ярлыками «прамнэковский последыш, сволочь, негодяй, матерый враг народа, отщепенец», был снят с работы и осужден. Исключены из партии Кузнецов, Кочнев, Шкотов и ряд других ответственных работников. Выражено «политическое недоверие» председателю Уренского райисполкома Виноградову Ф.А.
   И пошла косить честной народ по всей Руси великой зловещая 58-я статья уголовного кодекса РСФСР. Приведу только одну выдержку из этого преступного документа сталинской эпохи, принятого в 1926 году.
   «Для борьбы с наиболее тяжкими видами преступлений, угрожающими основам Советской власти и Советского строя, впредь до отмены Центральным Исполнительным Комитетом Союза С.С.Р., в случаях, специально статьями настоящего Кодекса указанных, в качестве исключительной меры охраны государства трудящихся применяется расстрел».
     По 58-й статье уголовного кодекса («контрреволюционная деятельность») «загремели» Д.В. Лупанов – уполномоченный района по заготовкам, К.И. Малов – зам. директора Уренской МТС по политчасти, К.И. Топанов – зав. районной сберкассой, П.В. Царев – второй секретарь Уренского РК ВКП(б) и многие другие. Но главный удар пришелся по массе простых тружеников. Повод для расправы со строптивыми нашелся подходящий: неучастие в проведенных в конце 1937 года выборах в Верховный Совет СССР. Подавляющая часть «отказников» игнорировала выборы из религиозных соображений (вспомним старообрядческую заповедь не знаться с богохульным государством), но власть это не смущало. 10-12 лет отсидки в лагерях давались без особых разбирательств. Многие селения района задела эта экзекуция.
   Припомнили уренцам и участие в крестьянском восстании 1918 года, и нежелание вступать в колхозы, и нелестные высказывания в адрес новоиспеченных органов власти. Список репрессированных занял бы здесь не одну страницу, но приведу лишь данные по центральной деревне района Мокроносово.  Расстреляны Вихарев Тимофей Михайлович, Карасев Иван Павлович, Пугачев Василий Иванович, Пугачев Иван Иванович, Пугачев Яков Иванович. К 10 годам исправительно-трудового лагеря, что зачастую обрекало на медленную смерть, приговорены Волков Иван Григорьевич, Пестышев Василий Николаевич, Федотов Александр Иванович, Федотов Иван Федотович, Федотов Федор Иванович и так далее.  И это только в одной деревне из 30 дворов!
    А годом ранее было покончено с «опиумом народа», каковой была признана русская церковь. Храмы методично уничтожались в предшествующие годы, коих, напомним, было в Урень-крае 34, а 29 сентября 1936 был закрыт последний, крупнейший – Уренская церковь Трех Святителей, давшая в свое время второе название селу – Трехсвятское. Закрыли под надуманным предлогом – здание, де обветшало. Но затем не однажды пытались его взорвать, но только слегка потревожили углы. Центральный же остов с метровой толщины стенами не дал ни единой трещины. В 1937 году были сброшены с колокольни и колокола. Воинственный атеизм торжествовал победу. Последний же протоиерей Трехсвятской церкви Владимир Павлович Соколов в 1937 году был арестован и сгинул пять лет спустя в Буреполомских лагерях. Вместе с ним были арестованы члены церковного совета Любовь Ивановна Лапшина и Александра Игнатьевна Лебедева, ревнители веры Тимофей Михайлович Вихарев, Иван Федотович Федотов, Иван Григорьевич Красильников и многие другие. Здание церкви служило затем складом зерна и химикатов, электростанцией и даже чугунолитейным цехом. Забегая вперед, скажем, что в 1991 году церковь была возвращена прихожанам. А одну из уренских церквей, единоверческую,  решили не сносить, а отдали под пионерский клуб. Поклоняйтесь в святых чертогах ликам новых, коммунистических идолов, ребятки! Правда, вскоре церковь благополучно сгорела (а, может, была подожжена), не желая отдаваться в руки юным атеистам. Столь же благополучно сгорела и Беглопоповская старообрядческая церковь, что стояла в конце нынешней улицы Абрамова.
   Трагически сложилась судьба и священника Титковской древлеправославной церкви имени Козьмы и Дамиана Федора Макаровича Мастерова. Вместе с односельчанами отец Федор строил ее, деревянную. Еще в 1928 году семья Мастеровых была раскулачена по религиозному признаку. Отняли лошадь, корову, овец. Из родного дома выселили в баню, в которой и жила семья несколько лет. Сам отец Федор служил некоторое время в Ярославской области, но в 1936 году архиепископ вернул его в Титково. 24 октября 1937 года по абсурдному обвинению в попытке взорвать мост через реку Ветлугу отца Федора арестовали. А в декабре 1938 года его жена Мария Петровна услышала по радио объявление о том, что 2 декабря на Воробьевке были расстреляны сорок священников и среди них Федор Макарович Мастеров, дьякон Уренской церкви Никанор Николаевич Шестиперстов, церковник Александр Григорьевич Сушин, священник Непряхинской церкви Иван Федорович Тонеев, священник из Малого Песочного Никита Зиновьевич Виноградов.
   Наступление на религию велось на всех фронтах. Ношение нательного креста, хранение дома богослужебных книг стало расцениваться как правонарушение. Вот пример отношения властей к религиозности населения, что Урень-краю было особенно свойственно. В 1937 году лето было очень жарким и засушливым. Зерно высыхало на корню. От отчаяния председатель малошалежного колхоза «Путь Сталина» Климентий Корнилович Басов брал стариков за грудки и пытал, что говорят народные приметы. Но не могли ничем утешить председателя ни семидесятилетний отец Корнил Ерофеевич, ни ровесники его Филипп Курдюмов и Лазарь Назаров. Только восьмидесятилетняя Секлетея Виноградова, считавшаяся в деревне колдуньей, упрямо твердила:
     - Молиться надо сообча, милко, молиться.
     - Где, бабка, молиться-то?
     - А на току, милко, как обнаковенно. Забыл рази?
     Нет, не забыл Басов, как вымаливали малошалежцы у бога то дождя, то тепла, то заграду от мору, то отвод от нечистой колхозной силы.
     - Ладно, бабуля, организуй свою секту,- дал разрешение Басов.
     И утром следующего дня богомольцы в количестве до двадцати человек выстроились на току в ожидании колхозного начальника. А уже к вечеру в райкоме и райисполкоме знали о Басовской инициативе. Срочно был выслан работник редакции – «раздраконить» председателя-мракобеса, и 3 августа в газете появилась заметка «Глупая затея»:
     «Председатель малошалежского колхоза Басов попал под влияние поповских элементов. 28 июля в момент разгара уборочных работ по его «инициативе» в колхозе на току было организовано моление, чтобы «бог» «спас его от бед и напастей». Глупая затея не привела его к хорошему. В тот день уборка озимых в колхозе была сорвана».
     Басов выехал в район с оправданиями: зачем напраслину-то возводить. Во-первых, никакой жатвы колхоз еще не начинал. Во-вторых, кто же на Кирика-Улиты зачинает, не зря же сложено: «Кто на Кирика и Улиту жнет, тот маньяки видит». Безводное и Шишкино тоже, вон, стариковский обычай соблюли, и ничего им. Но не знал Басов, что безводновскому и шишкинскому председателям объявили по выговору с предупреждением. То же будет отмерено и ему.
   (Комментарий к заметке записан со слов сына К.К. Басова
Василия Климентьевича 1921 г.р.).
   Но продолжим скорбный список невинно убиенных священников в годы сталинских репрессий. Расстреляны: настоятель церкви в деревне Савино Иван Григорьевич Кудрин, настоятель церкви в деревне Елховка Иван Харитонович Харитонов, священник из Веденина Василий Иванович Смирнов, сторож Уренской церкви Павел Федорович Бисеров, председатель Горевского церковного совета Михаил Михайлович Скородумов и многие-многие другие. А сколько ревнителей веры было сослано в концлагеря!
   Внучка М.М. Скородумова, жительница Уреня Лидия Петровна Парфенова, пролиставшая все девять томов «Книги памяти жертв политических репрессий в Нижегородской области» и обнаружив в ней сотни фамилий земляков, призналась мне:
   - Я несколько ночей не могла заснуть от этой ужасной информации! Мои знания о советской истории были перевернуты на сто восемьдесят градусов.
   Увы, значительная часть населения в нашей стране, познававшая историю СССР по учебникам тоталитарного времени, упрямо не желает признавать преступлений сталинского режима и продолжает причислять палача всех времен и народов чуть ли не к лику святых.
     Режим сталинщины, разумеется, облекал репрессивные меры в благообразно законодательные формы, диктуемые потребностью «укрепления порядка» в стране. Законотворчество в конце 30-х приобрело невиданные масштабы. С введением в 1938 году трудовых книжек свободе передвижения граждан по стране был положен конец. Опоздание на работу на 20 минут одним из постановлений начало считаться прогулом, что влекло немедленное увольнение и одновременно выселение с занимаемой служебной жилплощади. Атмосфера страха перед наказанием нагнеталась сознательно и повсеместно: в ней виделась дорога к увеличению производительности труда, столь необходимой перед угрозой надвигающейся войны.
     В колхозах же усиленно насаждались Правила внутреннего распорядка, доводимые до каждого колхозника как устав до военнослужащего. Зимой ему надлежало работать с 8 до 17 часов, в феврале - марте – с 7 до 19, в период весеннего сева – с 4 до 21, в сенокос – с 3 до 22, на уборке урожая – с 5 до 21, в период осенних работ – с 7 до 19. Обеденный перерыв предусматривался от двух до трех часов. Управится ли за это время крестьянин с собственными хозяйственными делами, авторов Правил мало заботило. Более того, ведение обширного хозяйства не только не поощрялось, но и преследовалось. Так, против колхозника из Семеновского колхоза, державшего по две коровы, телки, свиньи, овцы и лошадь, была развязана такая шумная газетная кампания, ибо это противоречило Уставу сельхозартели, что читатели районки благоразумно поспешили сократить поголовье в собственных хозяйствах.
     Продолжалась председательская чехарда. За первые пять месяцев 1939 года сменилось 69 председателей из двухсот. Кого просто снимали с работы, кого в придачу еще и сажали. Так, в апреле этого года председателя Карповского колхоза Баринова посадили на 5 лет, завхоза Красильникова – на 3 года за то, что не успели вовремя справиться с уборкой колхозного урожая. Следом – председателя Березниковского колхоза Смирнова и завхоза Снеткова – на 5 лет, председателя Безбородовского колхоза Поддубного – на 3 года, в придачу – двоих заведующих сельпо и так далее.
   Вообще сталинской эпохе присуще легковесное тасование кадров в угоду сталинскому же лозунгу от 1934 года  «Кадры решают все». Насколько оно легковесно, можно убедиться на судьбе лишь одного человека – Александра Васильевича Меркулова, уроженца села Второе Черное, 1903 года рождения. С детских лет крестьянствовал, с 1921 – на строительстве железной дороги Н. Новгород-Котельнич, с 1926 - секретарь Черновского сельского совета, с 1927 – председатель Черновского сельсовета, с 1929 – руководитель лесопромысловой артели, с 1931 – член районной контрольной комиссии, с 1932 – секретарь партийной организации на Усте, через 4 месяца – заведующий страховой кассой, с 1933 – заместитель председателя рабочего комитета  леса и сплава, вскоре – председатель рабочкома Обходского лесопункта, с 1935 - политрук райсовета Осоавиахима, с 1936 – инспектор заготовок, с 1938 – инструктор райкома партии, с 1941 – служба в запасном полку, с 1942 – служба в противотанковом полку, с 1943 – комиссар этого же полка, далее – командир огневого взвода в Прибалтике, с 1945 – служба на Дальнем Востоке, далее – работа в Тулажской артели, с 1953 – заведующий торговым отделом райисполкома, с 1956 и до выхода на пенсию - инструктор райкома партии. Так вот «кидала» партия своих членов на ответственные «участки борьбы за построение социализма».

Г л а в а   1 5

ГОДЫ  ПРЕДВОЕННЫЕ

     Тема войны в обыденных разговорах с 1938 года стала основной. Оперативные сводки с полей напряженности все более заполняли страницы газет. 1938-й год – провокация японской армии у озера Хасан, затем на реке Халхин-Гол. 1939-й - Финская кампания. События вселенского масштаба простодушно связывались с событиями местными. Так, жаркое лето 1938 года, принесшее множество пожаров, проецировалось на характер будущей войны, которой «быть не миновать».
     18 июня в Мокроносове сгорело более 30 домов (по-существу, вся деревня), колхозная контора, конный двор. Еще более грандиозным оказался Темтовский пожар, случившийся ровно через два месяца, 18 августа, в котором сгорели 126 домов. Кулаков тогда и в помине не было, потому всю вину за пожары придумали валить на неких диверсантов-поджигателей.
      В те месяцы развернулась и травля жителей, прибывших на Уренщину из западных областей: Прибалтики, Польши, Норвегии. Вот они – прямые пособники поджигателей войны! «Иностранцы» были поспешно отозваны из депутатов местных Советов, взрослых детей их направляли служить подальше от западных границ, на прием «иностранцев» в партию был наложен запрет, на продвижение по службе – тоже.
   В июле 1939 принялись за изничтожение хуторов, которых в 1931 году оставалось еще более 20. Властям казалось непозволительным существование «вольных крестьян» в условиях всеобщей коллективизации. И хотя колхозы объединили большинство хуторов, коллективизм был доведен до абсурда, потому участь хуторов, которых находилось более всего в Карпунихинско-Вязовском кусту деревень, оказалась предрешена. До 1 сентября 1940 года их надлежало стереть с лица земли, что и было скороспешно сделано. Так исчезли с карты района хутора Отрада, Загудки, Осиповский, Конторинский, Суворовский и другие. Правда, полной ликвидации их помешала начавшаяся война, и процесс был завершен в начале 50-х годов.
     Жизнь, однако, шла дальше своим чередом. Крестьяне начали свыкаться с обязательностью коллективного труда, рабочие – со строгостями производственной дисциплины. Открывались новые предприятия и учреждения. 1939 год был ознаменован созданием двух крупных организаций – Арьевского лесокомбината (далее – леспромхоз) и дорожно-строительного управления (ДРСУ). В 1940 году создана межрайонная транспортная контора с 21 автомашиной, и открыт первый, нерегулярный пока, маршрут автобусного сообщения между Уренем и Ветлугой.
     Последний предвоенный, 1940 год, был в истории советского государства и наиболее успешным. Способствовали этому и переход с семичасового на восьмичасовой рабочий день, и лавина новых постановлений, ужесточающих ответственность за нарушение дисциплины. А крестьянина опутывали еще более высокими нормами, личный же усад его урезали до немыслимо малых размеров. За невыполнение заданий по поставкам сельхозпродукции колхозом отдавали под суд председателя, крестьянским подворьем – главу хозяйства. Достигнутые же успехи приписывали «уму, чести и совести» деревни – членам партии большевиков, хотя таковых в 1940 году во всем районе числилось всего 331 – по 1,6 члена на селение.
     Благодаря, в частности, и этим карательным мерам в сельском хозяйстве были достигнуты некоторые успехи. Урожайность зерна в Уренском районе достигла 12,2 центнера с гектара (овса – 12,7 ц, озимой пшеницы – 13,8 ц). Картофеля получили по 80 центнеров с гектара, льносемян – по 3,9 ц/га, льноволкна – по 2,5 ц/га. В итоге появилась возможность увеличить натуроплату трудодня. Более 17% колхозов выделили на трудодень свыше 3 килограммов зерна. Некоторые колхозники получили на трудодень до 300-400 пудов хлеба в виде зерна.
     Все большее значение в наращивании результатов производства приобретали качество работ, культура ведения хозяйства. Приобретались новые сорта зерновых, картофеля, завозились более продуктивные семена овса сорта «лоховский», пшеницы «лютесценс».
   Техники, правда, было еще очень мало. В 1935 году в Урене была создана машинно-тракторная станция (МТС) с 25 тракторами и 2 автомобилями, которая оказывала колхозам техническую помощь. В 1940 году количество тракторов в районе увеличилось до 78, имелось 17 комбайнов. Но ведь это на две сотни колхозов! Автомобилей насчитывалось 12. Основной тягловой силой в сельском хозяйстве оставались лошади. Их количество в 30-е годы достигало 6 тысяч. Если судить по газетным публикациям в районной газете, отношение к коню в те времена было самым трепетным, и за малейшие нарушения правил их содержания и эксплуатации селькоры колхозников на газетных страницах сурово отчитывали и призывали наказывать в судебном порядке.
   Крайне низкими темпами развивалась животноводческая отрасль. Так,   средний надой молока от коровы в 1939 году составил 780 килограммов. Очень большим был падеж скота.  Поголовье крупного рогатого скота в 1940 году составило 4575 голов,  в том числе 1521 корова. Свиней насчитывалось 1474, овец – 3125.
    Одним сельскохозяйственным производством колхозы прокормиться по-прежнему не могли. Жизнь заставляла заниматься подсобными промыслами в широких масштабах. Наибольшее распространение имело кручение мочальной веревки, занимались которым 75% населения. Веревку обязана была сдавать каждая семья, равно как и отбывать лесозаготовительную повинность. С нарушителями социалистических порядков разговор короток: скорый суд и заключение. За уклонение от лесозаготовок – полтора года, за неуплату обязательных поставок – один год. Особенно строг был спрос с чудом выживших единоличников и председателей колхозов. Так, в сентябре 1940 года председатель Суходольского колхоза «Пролетарий» Н.Ф. Румянцев «за антигосударственную практику в выполнении хлебопоставок» был приговорен к 3 годам лишения свободы, а единоличник деревни Климово «за неуплату обязательных поставок молока и мяса государству» - к 1 году исправительно-трудовых работ.
   Председательский пост по данной причине считался очень незавидным. Что видно хотя бы из анкетирования учащихся Холкинской школы в 1940 году. На вопрос «Кем ты хочешь быть?» 5 учеников ответили - танкистом, 5 – педагогами, 3 – летчиками, 3 – капитанами пароходов, 2 – шоферами, 2 – завмагами, по одному – агрономом, врачом, бригадиром. Председателем колхоза – никто.

Г л а в а   1 6

ВЕЛИКАЯ  ОТЕЧЕСТВЕННАЯ  ВОЙНА

  Известие о нападении Гитлера на Советский Союз в деревнях и селах района восприняли без паники. Началась перестройка мирной жизни на военный лад. Молодые мужчины, родившиеся с 1905 по 1918 годы, и техника мобилизовывались на фронт. Уже вечером 22 июня пришли повестки мужчинам. Всего были призваны в армию 10653 уренца, в т.ч. более 100 девушек, которых набирали в войска добровольно. Первыми добровольцами стали Клавдия Гурина, Антонина Пехотина, Валентина Тихомирова, Зоя Ильина и другие. Главной рабочей силой в деревне становились женщины, старики и подростки. Так, в Уренскую МТС вместо мобилизованных мужчин пришли 50 женщин. Особенную славу ударным трудом снискали Анна  Ивановна Королякова, Анастасия Савельевна Смирнова, Анна Ивановна Смирнова, Евдокия Афанасьевна Смирнова, Анна Николаевна Бугрова.
   49 женщин стали председателями колхозов, а до войны их было только 7.   Здесь также следует  назвать наиболее отличившихся из них: А.П. Шабарова (Климово), А.Е. Пугачева (Мокроносово), А.К. Смирнова (Половинное), А.И. Корнева (Веденино), А.В. (Орехово), Е.Г. Сироткина (Красное Полько).
   Лошадей на сельхозработах заменили 1,5 тысяч быков.
   За рычаги немногочисленных тракторов, оставшихся в Уренской МТС после мобилизации, сели также женщины. Причем с работой справлялись ничуть не хуже мужчин, ушедших на фронт. Так, Ольга Баринова на газогенераторном тракторе за 5 суток вспахала 70 гектаров при норме 28 гектаров и сэкономила 24% горючего, что и было зафиксировано в представлении обкома ВКП(б) и облисполкома к награждению ее в июне 1942 года. Кроме того, Баринова обучила тракторному делу свою ученицу, начавшую  затем работать самостоятельно.
   В трудные военные годы с 1941 по 1947-й первым секретарем райкома партии был Илья Семенович Жиганов (1907-1993).
     Уже 4 июля 1941 года в Урень прибыла первая партия эвакуированных из 694 человек. Всего же в годы войны их проживало в районе более 3 тысяч. Большинство были размещены в соседних с Уренем деревнях – Климове, Веденине, а вообще редкая деревня не знала такого рода постояльцев, многие из которых остались после войны в приютивших их селениях на жительство. Среди эвакуированных находилось много детей, принимаемых в местные школы. Так в Уренской школе учились будущий Председатель Совета Министров РСФСР И.С. Силаев, народные художники РСФСР братья М.И. и Е.И. Самсоновы.
  Появились на Уренщине и другого рода вынужденные переселенцы - депортированные немцы Поволжья, вывезенные из прифронтовой полосы из опасений превращения их в «пятую колонну» (т.е. пособническую оккупантам) на советской территории. Ими было основано целое поселение неподалеку от Уреня – поселок Нефтелес.
     С первого же года войны в наиболее глухих местах района началось и сооружение лагерей для военнопленных, сначала немецких, а затем и советских после отсидки в немецком плену. Такие лагеря и спецпоселения при них были открыты на Минеевке, Атазике, Сосновке, Байбаше. Содержалось в лагерях несколько тысяч человек, работавших на лесоповале и прочих трудоемких работах. На месте лагерей сейчас остались обширные немецкие кладбища.
   О режиме дисциплины в военное время нет нужды сообщать, она была жесточайшей. Стоит добавить только, что каток политических репрессий не переставал подминать под себя все новые жертвы. Так, колхозник Ефремовского колхоза Копылихинского сельсовета Николай Александрович Беликов 1886 г.р. по 58-й статье УК РСФСР схлопотал 7 лет лишения свободы и 4 года поражения в правах за неосторожно высказанное мнение среди односельчан о характере будущей войны.
     Урень стал местом формирования 17-го гужетранспортного батальона, личный состав, лошади и повозки для которого были поставлены колхозами Уренского, Тонкинского и Шарангского районов, а в командный состав вошли уренцы Н.П. Бородинов (вскоре заменит командира батальона), Л.А. Воронцов, П.В. Царев. Боевое крещение, чрезвычайно гибельное, батальон получил на Волоколамском направлении в боях под Москвой.
     Как и по всей стране, в районе велся сбор теплых вещей и предметов первой необходимости для воюющих солдат, денежных средств на строительство танков и самолетов. Их было собрано 2,2 миллиона рублей. В 1942 году на средства членов колхоза «Трактор» был куплен боевой самолет и назван «Уренский колхозник». При этом бригадир полеводческой бригады П.И. Князев внес 25 тысяч рублей, а бригадир тракторной бригады А.С. Смирнова – 15 тысяч.
   Не остались в стороне и учащиеся школ. В сборе теплых вещей, посылок для красноармейцев приняли участие 30 школ района, 123 учителя. На сельхозработах школьники заработали 43279 трудодней, вырастили 67 тонн зерновых и картофеля на пришкольных участках, собрали 827 килограммов лекарственного сырья.
   Конечно, качество школьного обучения в силу объективных причин существенно снизилось. В начале 1942 года 685 учеников вовсе не посещали школу. Второгодничество приобрело массовый характер. К примеру, в предвоенном 1939 году второгодников было 366, в первом военном 1941-м – 464, в 1942 году – 569, то есть каждый десятый оставался на повторное обучение и еще 300 учащихся – на «осень». Конечно, подобные цифры объяснимы трудностями военных лет. Подростки заменяли в работе взрослых, ушедших на фронт мужчин. Да порой и пойти-то в школу было не в чем. Для таких был создан фонд всеобуча, оказывавший помощь особо нуждающимся. Этим фондом было выдано ученикам 435 пар сапог, 104 пары ботинок, 176 пальто. В целом же в 1942-43 учебном году в 58 школах района обучалось 5780 учащихся при 222 учителях.   Высшее образование имели всего 6 учителей.
   Не замирала культурно-досуговая жизнь. В 1943-44 годах в районе действовали 17 изб-читален, 5 красных уголков, Дом культуры, 5 радиоузлов, 45 эфирных установок, более 370 квартирных радиоточек. Но из-за тяжелого военного положения, нехватки отопления, литературы, газет превратить учреждения культуры в действенные центры агитационно-массовой работы не представлялось возможным.
   В системе здравоохранения функционировали районная больница на 70 коек, 4 врачебные амбулатории, 5 фельдшерско-акушерских пунктов, 6 роддомов, из низ 2 колхозных, детская и женская консультации, санэпидстанция, молочная кухня, ясли и 3 здравпункта для обслуживания рабочих лесозаготовок
    17 июля 1941 года в Урене был развернут эвакуационный госпиталь   для раненых бойцов на 200 человек. Организацией его занималась Александра Дмитриевна Котова. Размещался госпиталь в зданиях районной больницы и средней школы № 2 на улице Беляева, существовал до 8 мая 1943 года. Хирургом работала Лариса Степановна Самецкая. Она же являлась и начальником госпиталя. По документам, за время существования госпиталя в нем скончались 5 бойцов, что в сравнении с сотнями, прошедших через него, не очень много.  Скончавшиеся похоронены на Уренском кладбище. Над могилами двоих из них шефствуют учащиеся школ.
   Подобный госпиталь в Усте существовал до 14 мая 1947 года, с апреля  по сентябрь 1942 года, принимая раненых советских бойцов, а затем до окончания войны - немецких военнопленных. Далее преобразован в женский исправительно-трудовой лагерь, существовавший до 1950 года. С военнопленными, содержащимися при пересылке в антисанитарных условиях, были занесены в район острозаразные болезни: за годы войны были зарегистрированы 75 случаев сыпного и 15 случаев – брюшного тифа. Ежедневно умирали по 10-15 человек, а всего контингент заключенных составлял около 600 человек. При этом, заразившись, умерли и двое работников госпиталя. Умерших военнопленных хоронили сразу на трех устанских кладбищах. В 1984 году на здании школы, в котором размещался госпиталь, была вывешена мемориальная доска, увековечивающая трудовой подвиг уренских медиков.
     Нашлось на Уренской земле и место для постоянного проживания сирот, чьи родители погибли на фронте. В деревне Рогово в 12 километрах от Уреня в марте  1943 года был создан детский дом, просуществовавший до 1957 года.  В детдоме содержались дети как из селений нашего района, так и доставленные из блокадного Ленинграда. В организации его деятельное участие приняла заведующая РОНО Анна Михайловна Хлебникова, а в медицинском обслуживании – заслуженный врач РСФСР Александра Дмитриевна Контак.  Первым директором стала Мария Ивановна  Мизенина. Военная нужда заставила создать при детдоме обширное подсобное хозяйство. Дети обрабатывали 5 гектаров земли с овощными культурами, ухаживали за коровами, поросятами, курами. Имелись две транспортные лошади. Были оборудованы столярная и швейная мастерские,  в которых воспитанники интерната осваивали начала популярных профессий.
   Кроме того, 300 эвакуированных детей были размещены во временных детских интернатах: в Семенове – 80, в Карпове – 70, в Усте – 150.
     Быстрыми темпами велась переориентация уренской промышленности на выпуск продукции, необходимой фронту. Химзавод освоил производство лыж, деревянных ложек, черенков хозинвентаря. Промартель по выпуску саней и телег также перешла на выпуск лыж, благодаря чему получила впоследствии статус лыжной фабрики. Пошивочная артель «Искра» начала шить и ремонтировать военное обмундирование. Пищекомбинат производил крахмал и патоку.
   Более 6 тысяч уренцев участвовали в сооружении оборонительных рубежей под городом Горьким. 23 из них «за окопы» были награждены медалью «За оборону Москвы».
   Проявлялась забота о семьях фронтовиков. В 1942-46 годах им было выделено на семена 390 центнеров картофеля, 74 центнера зерна, 132 центнера овощей, передано 506 голов крупнорогатого скота, 399 пар белья, более 13,2 тыс. метров мануфактуры, 1147 пар валяной и 200 пар кожаной обуви. К июню 1946 года в районе насчитывалось 474 инвалида Великой Отечественной войны.
   Как ни странно, узнали уренцы и что такое бомбежка. В декабре 1942 года две бомбы были сброшены на деревню Емельяново, а в феврале 1943 года немецкий бомбардировщик, освобождаясь, очевидно, от лишнего груза, сбросил два фугаса на окраину деревни Б. Арья. Погибли два  емельяновских жителя, в Арье пострадавших не было.
   Несмотря на чрезвычайные трудности военного времени, осенью 1943 года была создана Титковская МТС с 34 колесными тракторами и 1 комбайном. Директором был назначен Садофий Григорьевич Целиков. Это несколько разрешило проблему с пахотой и уборкой урожая в колхозах восточной части Уренского района.
   Автор опросил большое количество людей, переживших войну в пределах Уренского района, с целью выяснить, каких масштабов приобретал голод в различные ее периоды. Ответ удивителен. Почти никто не помнит в военные годы особого голода, а вот что касается первых двух послевоенных лет… Тут в пищу шло все. Перечень «всего» здесь приводить не буду. Он хорошо известен по многочисленным рассказам свидетелей тех лет.
   Денежное хождение в военные годы очень часто заменялось натуральным обменом продуктами и вещами. Я тебе три пуда картошки по 300 рублей, ты мне – пуд муки за 900. Буханка хлеба стоила 60 рублей. Стакан махорки – 15-20 рублей. Папироса – один рубль.
   Закончилась война, с которой около 500 человек вернулись инвалидами, а 3625 человек не вернутся уже никогда. Из них погибли в боях - 1475, пропали без вести – 1687, умерли от ран и болезней – 430, погибли в плену – 33. Четыре уренца стали Героями Советского Союза.
   Беляев Лаврентий Семенович родился в деревне Спиридоново Уренской волости в 1911 году. После окончания начальной школы работал в колхозе. Летом 1941 взят на фронт. 25 января 1943 в бою под Сталинградом уничтожил из автомата 7 немецких солдат, захватил в плен офицера, вынес с поля боя 4 раненых бойцов. 7 июля 1943 под Белгородом добыл языка и ценные документы. В начале декабря 1943 младший лейтенант Беляев в числе первых форсировал Днепр, уничтожил до 30 гитлеровцев, а его взвод вывел из строя до двух взводов вражеской пехоты. Погиб в рукопашном бою в 1943 году. Награжден орденами Красного Знамени и Отечественной войны. Звездой Героя награжден посмертно. Именем Беляева названа улица в Урене, на родине – мемориальная доска.
   Махалов Сергей Федорович родился в 1925 году в селе Б. Карпуниха Ветлужского уезда (с 1929 - Уренского района). По окончании пехотного училища с августа 1943 – на фронте. Уничтожил 13 танков, самоходку и до 300 фашистов. Звания Героя удостоен за бои под Кенигсбергом. После войны находился на комсомольской  и партийной работе. Окончил Высшую партийную школу. Работал на Борском стекольном заводе. Награжден 2 орденами Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции, Красной Звезды. Умер в 1973 году. Похоронен в г. Бор. Его именем названа улица в этом городе, школа в селе Карпуниха. На доме, где он жил, мемориальная доска.
   Орлов Михаил Федорович родился в Урене в 1922 году. После окончания  Уренской средней школы был направлен в танковое училище. Зимой 1945 танковая рота под его командованием совершила 150-километровый рейд по территории Польши, уничтожив  30 танков, 50 орудий, 100 автомашин противника, захватив 150 пленных. После войны окончил Ленинградскую высшую офицерскую школу, академию бронетанковых войск. В звании полковника преподавал в военной академии им. Фрунзе. Умер в 1999 году. Похоронен в Москве.
   Смирнов Александр Яковлевич родился в 1921 году в селе Семеново Уренского района. После окончания семилетней школы работал в колхозе. Окончил военно-инженерное училище (1941). При форсировании реки Висла рота под командованием Смирнова захватила 300-метровый мост, обезвредила 60 авиабомб и 50 противотанковых мин, захватила плацдарм на берегу. Награжден орденами Отечественной войны, Красной Звезды. С 1954 работал слесарем-сборщиком на Загорском электромеханическом заводе в Подмосковье. На заводе – мемориальная доска в его честь. Умер в 1975 году. Похоронен в городе Загорске.
   Героем Советского Союза стал еще и уренец по месту рождения Акинф Кириллович Окунев. Родился в 1919 году в деревне М. Торопово Вахрамеевской (бывшей Карповской) волости Урень-края. После окончания 7-летки работал в колхозе. В июле 1941 взят на фронт. Героический подвиг совершил 2 октября 1943 года при форсировании Днепра, уничтожив из артиллерийского орудия в одном бою 3 пулемета, миномет, 2 противотанковые пушки и более 50 фашистов. Награжден также орденами Отечественной войны, Красной Звезды. Погиб в начале ноября 1943 года. Похоронен в Киеве. Его именем названа Пакалевская средняя школа.
   А еще один Герой – Геннадий Павлович Виноградов – проживал в послевоенные годы в р.п. Арья, где его именем названа одна из улиц. Геннадий Павлович родился в 1920 году в селе Починки Березниковского района Мордовской АССР. На фронте с первых дней войны. В ноябре 1941 был взят в плен, освобожден партизанами весной 1942. В феврале 1943 экипаж танка под командованием Г.П. Виноградова уничтожил около 50 мотоциклов, более десятка бронетранспортеров и автомашин, несколько пушек и 4 танка, следовавших колонной по шоссе. Танк Т-34 под номером 46 установлен на постаменте в виде памятника в г. Наро-Фоминск Московской области. С 1945 до начала 60-х Виноградов работал на руководящих должностях в Арьевском леспромхозе. Умер в 1993 году, похоронен в г. Березники Пермской области.
   И еще о ряде наших земляков, заслуживающих, на мой взгляд, звания Героя, но не получивших его по тем или иным причинам. Вот два примера их подвига.
   Артем Иванович Бурашников, уроженец деревни Соткино Семеновского сельсовета, поднимаясь в годы войны по служебной лестнице, дошел до должности начальника штаба Таманского кавалерийского полка. Награжден двумя орденами Красной Звезды, орденами Боевого Красного Знамени и Отечественной войны II степени. Ценой своей гибели в сентябре 1944 года спас Знамя части.
   Уроженцу села Горево, связисту Александру Ивановичу Чужову 20 января 1945 года был дан приказ в разгар боя восстановить нарушенную связь с командным пунктом. На поиски разрыва телефонного провода отправились уже два связиста, но назад не вернулись. Значит, они однозначно погибли. И вот очередь Александра. Через полчаса связь заработала, но и он не вернулся с боевого задания. После боя тело его обнаружили с оторванной рукой и перебитой ногой. Подорвавшись на мине, истекая кровью, Александр сумел-таки соединить два конца провода. Его подвиг через армейскую газету и специально выпущенную листовку станет известен всему фронту, а в день победы  друзья штыками начертят имя Александра Чужова на одной из колонн немецкого рейхстага.
    Пятеро наших земляков удостоились высокой чести быть участниками Парада Победы в Москве: Ф.И. Груздев, Ф.Л. Коробейников, П.А. Красильников, Я.И. Соловьев, Ф.Я. Филиппов.
   Получили свою долю славы на войне и уренские женщины. Связистка Клавдия Федоровна Гурина и радистка Галина Николаевна Гиленок были награждены орденом Красной Звезды. На личном счету снайпера Ольги Григорьевны Груздевой – 17 убитых немев, за что она была награждена медалью «За отвагу». Радистка Елена Семеновна Доронина вернулась с фронта с орденом Отечественной войны II степени на груди. Майор медицинской службы Мария Николаевна Рычева удостоена ордена Красной Звезды и медали «За боевые заслуги».
   2477 жителей Уренского района были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».


Г л а в а   1 7

ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

   Несмотря на одержанную великую победу в войне, первые послевоенные годы несли в деревню мало радости. Голод, неразбериха в колхозных делах, новая волна притеснений со стороны властей… Личные подворья у колхозников грабились государством самым натуральным образом. Молока от собственных коров не оставлялось даже для детей.
    Годовой надой по району в 1945 году составлял лишь 845 кг от коровы – на 300 кг меньше довоенного. В четыре раза сократилось поголовье свиней, в пять раз – овец. Лошадей же оставалось и вовсе наперечет. В ряде колхозов в весеннюю пахоту в качестве тягловой силы вынуждены были использовать коров. Причем не колхозных, а частных. В 1946 году в двух МТС насчитывалось 66 тракторов, считая неисправные. На две сотни колхозов – 16 агрономов и 31 агротехник. В том же 1946 году урожайность зерновых составила всего 5,1 центнера с гектара, льноволокна – 1,5 центнера.
   В те трудные, голодные годы процветали пьянство, воровство, грабежи. Зачастую люди шли на безрассудство от отчаяния. Вот несколько выдержек из районной судебной хроники: «За хищение 23 кг ржи со склада шофера Милиненко приговорить к 8 годам лишения свободы», «За хищение лука с огорода приговорить к 10 годам заключения в исправительно-трудовом лагере и к 5 годам ссылки Гонилову-Панфилову и к 7 годам – Орлову». «За воровство приговорить Шишкина Г.Л. (1923 г.р.) и Соболева А.М. (1929 г.р.) к 15 годам лишения свободы». Великий Сталин наводил в великой стране великий порядок. А культ личности диктатора достигал апогея. Большой культ в стране порождал маленькие культики на местах. Диктат руководителя был утвержден окончательно. Командно-административный стиль руководства одержал блистательную победу на всех фронтах.
   В прямом смысле светлым пятном в унылой череде послевоенных лет видится сооружение на реке Усте рядом с Уренем колхозной ГЭС. Начавшись в 1945 году, оно вылилось во всенародную стройку, на которую в отдельные дни выходило до тысячи человек. Для ее строительства был вырыт котлован емкостью в 15 тыс. кубометров, отведена в новое русло река Уста, забито 970 единичных и 166 шпунтовых свай. ГЭС была принята в эксплуатацию 13 июня 1947 года и просуществовала 20 лет, фото ее помещено в 12 томе старого издания Большой Советской Энциклопедии. Вообще же сооружение крохотных колхозных гидростанций в послевоенные годы приобрело весьма широкий размах. К примеру, на реке Темте появились 2 ГЭС, столько же на Вае. Так, в августе 1947 года была восстановлена построенная еще в довоенные годы небольшая гидростанция в Опушкине. И на реке Арье в ноябре 1948 года Арьевский колхоз «Красный путиловец» пустил в эксплуатацию собственную гидростанцию.
   А вот новых предприятий в эти годы не создавалось, хватало забот с восстановлением старых. Кое-что делалось по развитию инфраструктуры. В 1946 году на селе имелись 2 колхозных клуба, 17 изб-читален, 5 библиотек с книжным фондом 14 тысяч экземпляров и 2,7 тысячами читателей в них.  В 1946 году открылась районная детская библиотека. Книжный фонд районной библиотеки насчитывал 13900 экземпляров книг при 6 тысячах читателей.
  Кстати, библиотечное дело переживало тогда эпоху расцвета благодаря развитию книгоиздательства.   Классическая литература издавалась миллионными тиражами и по доступной цене. Именно в послевоенные годы пришла слава к библиотекарю-фронтовику Анатолию Александровичу Пузычу (1923-1987), приехавшему в село Темта инвалидом без обеих ног, но развернувшему такую обширную культурно-просветительскую деятельность, что скоро о нем уз
нала вся Россия. Анатолий Александрович - уникальная личность, и не случайно через 18 лет после смерти на родине, в Темте будет открыт мемориальный музей его имени. Этот подвижник организовал кружки литературный, драматический, художественной самодеятельности. Создал огромный хор из доярок Темты, патриотический отряд «Ястребки» из подростков. А для души развел обширный сад, выращивая диковинные культуры диковинных размеров. Свел личное знакомство с летчиком Маресьевым, ставшим прообразом для главного героя «Повести о настоящем человеке» и побывавшим у Пузыча дважды в гостях. За подвижнический труд Анатолий Александрович награжден орденом Ленина, удостоен звания «Заслуженный работник культуры РСФСР». О Пузыче поставлена радиопостановка, написана брошюра «Библиотекарь из Темты», опубликована документальная повесть в журнале «Молодая гвардия», очерки в Советской России», «Огоньке», «Комсомольской правде». И еще чем уникален Анатолий Александрович, так этом тем, что они с женой, также инвалидом по ампутации ног, вырастили и воспитали ни много, ни мало 11 детей!  
     В 1947 и 1948 годах в уренский колхоз «Трактор» приезжала московская писательница Галина Евгеньевна Николаева (1911-1963), которая  о колхозе напишет обширный очерк, а затем внушительных размеров роман «Жатва», получивший Государственную премию.
   В 1952 году режиссером  Всеволодом  Пудовкиным  (1893-1953) по сценарию Галины Николаевой и Евгения Габриловича был снят художественный фильм «Возвращение Василия Бортникова». Многие эпизоды фильма снимались на уренской земле, и премьера его состоялась 24 марта в здании районного Дома культуры. В фильме снимались известные киноактеры Клара Лучко, Нонна Мордюкова, Инна Макарова. Герои фильма были «списаны» с председателя колхоза «Трактор» В.М. Бушаева, жены Бушаева, зоотехника колхоза – О.П. Корчагиной, главного агронома колхоза В.А. Гусевой, секретаря колхозного парткома И.А. Гусева, бригадира полеводческой бригады И.К. Румянцевой, заведующей семенным складом М.Н. Колесовой. А еще по роману Г. Николаевой была написана пьеса «Высокая волна», поставленная во многих театрах страны.
     В образовательной сфере существенных перемен не происходило. Учебные заведения размещались в строениях довоенной и даже дореволюционной постройки. В 1946 году в районе имелась одна средняя школа, 7 неполных средних и 49 начальных школ, в которых обучались 5780 детей. Лишь 8 преподавателей имели высшее образование и 154 – среднее. Охват дошкольными учреждениями был незначителен – детсад и  детясли в Урене. В летний период времени в колхозах района 23 детяслей могли принять 810 детей. Имелись также 3 детских дома и детприемник.
    В 1950 году были открыты семилетние школы в Большой Елховке, Крутовражье, Лопатине, Темте, Терсене, Щелочихе. На конец 1950 года имелись 1 средняя школа, 18 неполных средних и 37 начальных, в которых обучались уже 7397 учащихся. Работали в них 278 педагогов. Сложным оставалось положение с содержанием детей дошкольного возраста. Всего имелись 2 детских сада и сиротский детский дом в Рогове.
   В 1949 году сразу 25 педагогических работников были награждены орденами и медалями. Высшего по теме временам ордена – Ленина - были удостоены учительница Красногорской семилетней школы Мария Никаноровна Аполлова и ее коллега по Уренской семилетней школе Таисия Михайловна Молчанова.
    В декабре 1947 года был создан межрайонный отдел по кинопрокату, благодаря чему чаще стал меняться репертуар художественных фильмов. В 1953 году полностью завершена радиофикация района.
      Развивались здравоохранение и санитария. Районная больница располагала 75 койкоместами и хиругическим залом, в районе действовали 4 амбулатории, 8 фельдшерско-акушерских пунктов, 4 небольших родильных дома. Кроме того, при райбольнице существовала детская консультация, зубоврачебный и венерологический кабинеты, туберкулезный пункт, дезинфекционная станция. Но качественный состав лечащего состава был невысок: 7 врачей и 57 медсестер.
   В сентябре 1949 года на базе дезинфекционного пункта создана санэпидстанция, в ноябре 1950 – отделение профилактической дезинфекции, в 1951 – ветеринарно-бактериологическая лаборатория. Жизнь, образно говоря, становилась чище. На конец 1950 года действовали 2 больницы, 4 амбулатории, 14 фельдшерско-акушерских пунктов, 2 здравпункта, санэпидстанция, 2 родильных дома.
     В 1952 году в районе было пущено, наконец, первое за последние 10 лет промышленное предприятие – маслодельный завод, следом за ним создана скотозаготовительная контора.
     А отголоски минувшей войны еще давали о себе знать. В 1950 году на Западной Украине подо Львовом погиб в неравном бою с бандитами-бандеровцами уроженец деревни Безводное Николай Васильевич Веселов (р. 1927), уничтоживший за время службы 78 бандитов. На месте его гибели был установлен скульптурный памятник (на снимке), его именем названа улица во Львове, а на родине, в деревне Безводное на доме, где он жил, установлена мемориальная доска.

Г л а в а   1 8
РОМАНТИЧЕСКИЕ  ПЯТИДЕСЯТЫЕ

Укрупнение  колхозов

     Конец режима сталинизма нес стране обновление. Начались годы поиска и экспериментов, не всегда, впрочем, удачных. В народе проснулись дремлющие творческие силы, но желание народа долгое время во внимание не бралось.
Название колхозов после укрупнения в 1950 году.
Селение    Колхоз    Селение    Колхоз
Б. Арья     им. Ленина    Минеево    им. Жданова
Буренино    им. Крупской    Михайлово    им. Кирова
Быково    им. Буденного    Непряхино    «Новая жизнь»
Вязовая    «Заря коммунизма»    Никитино    «Путь Ленина»
Горево    им. Горького    Опушкино    «Красный Октябрь»
Горячевка    «1-е Мая»    Половинное    «Путь Сталина»
Елховка    им. Калинина    Семеново    «Большевик»
Каменное    им. Чапаева    Темта    им. Суворова
Карпово    им. Шверника    Терсень    им. Сталина
Карпуниха    им. Маленкова    Тулага    им. Свердлова
Кириллово    им. Молотова    Урень    «Трактор»
Климово    «Прожектор»    Федотово    «Красная заря»
Козляна     им. Окт. революции    Холызалово    им. Хрущева
Копылиха    «Победа»    Черное    им. Чкалова
Максимовка    «Путь к коммунизму»    Шалега    «Новый путь»
Мальково    им. Ворошилова    Широкое    им. Мичурина

     Еще при диктаторе было проведено укрупнение колхозов: вместо двух сотен в районе их стало 32. Укрупнение диктовалось необходимостью рационального использования машин, кадров, достижений науки и проводилось, якобы, на «добровольных началах». Тех же самых, что и в годы насильственной коллективизации. Окраинные деревни, оказавшиеся от центральной усадьбы отдаленными порой на десятки километров, бросались на произвол судьбы. Это был по-существу третий этап раскрестьянивания после продразверстки в период Гражданской войны и коллективизации в 30-е годы. А налоговая «обдираловка» действовала повсюду одинаково. С каждого двора взималось по 40 кг мяса, 50 штук яиц, 300 литров молока, 2 центнера картошки, 2 кг шерсти. В огороде все грядки, посадки обмерены, яблони, кусты сосчитаны. Сколько чего государству колхозник сдать обязан – все до грамма под расписку разложено. А то, что у тебя неурожай, недород, болезнь на скотину напала, никого не волнует. Ты – лишь агрегат для производства необходимой государству продукции.
   Некоторую отдушину создала кампания по освоению целинных и залежных земель в середине 50-х. Последовали снижение налогов, повышение заготовительных и закупочных цен на сельхозпродукты. Возрос поток товаров, идущих на село. Повсеместно начали открываться дом-лавки и магазины.
   Первая половина 50-х отмечалась крайне неустойчивой погодой. Особенно дождливыми выдались 1953 и 1954 годы. Все это привело к тому, что урожайность зерновых в 1954 году составила лишь 4,1 центнера с гектара, а яровые культуры повсеместно и вовсе не были убраны. Картофель сумели убрать с незначительных площадей, и урожайность его составила 44 центнера с гектара, т.е. собрали только семена.
   Все это пагубно сказалось и на положении дел в животноводстве. Надой молока в 1953 году оказался небывало низким: 570 кг на корову в колхозах Уренской МТС и 450 кг – Титковской. В 1951-53 для корма скота снимали солому с крыш производственных помещений. В 1955 году Уренский район по надою молока от коровы (884 кг) занимал последнее место в области. Механизация процессов в животноводстве совершенно отсутствовала. Лишь 150 коров в 1955 году были обеспечены автопоением. Производительность труда, основанного на мускульной силе работников, по данной причине не росла, а об улучшении породности скота и речи не велось. Примитивно низким оставалась яйценоскость кур – 38 яиц в год от курицы-несушки, хотя за два года она и увеличилась в два раза.
   Существенно снизилось и количество тягловой силы – лошадей. Если в 1934 их насчитывалось 5500 голов, то в эти голодные годы – лишь 3 тысячи. По данной причине колхозы не могли в течение ряда лет вывезти навоз со скотных дворов, что опять же отрицательно сказалось на урожайности культур.
   В этом же 1955 году в сельском хозяйстве района была сделана ставка на увеличение посевов льна (на 900 гектаров), что по осени принесло неожиданный денежный доход в 16 миллионов рублей или в 10 раз выше среднегодового в предвоенные годы. С прочими же сельхозкультурами был полный провал: зерна собрали по 6,5 центнера с гектара, а картофеля и вовсе по 26 центнеров, то есть не собрали и высаженные по 4 центнера семян. В 1956 году доход ото льна был еще выше – 25 миллионов рублей, в 1957 – 30 миллионов. С прочими же сельхозкультурами  картина чуть получше, чем два года назад – 7,6 ц/га зерновых и 52 ц/га картофеля с гектара. За получение же урожая льносемян по 3,1 центнера и льноволокна по 4,9 центнера с гектара район впервые стал участником Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Как следствие, в 1958 году бригадиру колхоза «Трактор» Федосею Прокопьевичу Смирнову (1898-1962) первому в районе присвоено звание Героя Социалистического Труда, трое были награждены орденами Ленина, пятеро – Трудового Красного Знамени, 14 человек – орденом «Знак Почета», 16 – медалью «За трудовое отличие».
   В 1955-56 годах в районе начали появляться передвижные электростанции на базе двигателя трактора ДТ-54. Это позволило начать работу по электрификации села. В 1955 году тракторный парк района (через МТС) составлял  147 единиц, комбайновый – 50. На закате эры машинно-тракторных станций в 1957 году тракторов насчитывалось уже 313, комбайнов – 95, автопарк состоял из 624 автомашин (в т.ч.  в колхозах – 117).  Личных мотоциклов в пользовании находилось 162, в организациях – 11. Личные легковые автомобили были в основном трофейными. Из отечественных – «Москвич».
  А соблазнов в связи с разворачиванием в стране научно-технической революции возникало все больше. Началась миграция населения в города, бурно растущие в начале космической эры. Молодые, не задумываясь, снимались с обжитых мест и устремлялись в неизвестность.
   3 марта 1954 года направилась на Алтай первая группа целинников-уренцев. В Омскую и Кустанайскую область в общей сложности выехали 33 уренца. Многие ехали на нефтеприиски Поволжья, рудники Сибири, Дальнего Востока. Но в Уренском районе процесс миграции до начала 60-х годов, в отличие от ряда районов центра области, не набрал пугающей силы. Напротив, число трудоспособных в 1961 году увеличилось против 1954 года на 2 тысячи человек и достигло более десяти тысяч.
Разворачивание  строительства

    Новые территории осваивались и в пределах Уренского района. Летом 1955 года началось строительство поселка лесозаготовителей Боровка в 54 километрах от поселка Арья. Количество жителей здесь быстро достигло шестисот. В эти же годы бурно росла и собственно Арья, став одним из крупнейших населенных пунктов района. За один 1957 год здесь было выстроено 64 дома. Не отставали от нее по темпам строительства поселки Уста (135 домов за два года), Обход. Стране требовалось много леса, и жители лесных поселков это требование выполняли. В колхозах также новые дома росли как грибы. В том же 1957 году было построено и капитально отремонтировано 793 дома.
       В 1956 году создана организация «Гражданстрой», на счету которой сегодня главнейшие объекты Уреня: районная больница и поликлиника, Дом культуры, аптека, районная библиотека, райисполком, госбанк, райвоенкомат, средняя школа № 1, милиция, прокуратура, жилые дома и многое другое.
   Развивалось дорожное строительство. До 1957 года в районе по-существу не было шоссейных дорог с твердым покрытием. Первая такая дорога методом народной стройки была построена на Красные Баки и на Ветлугу протяженностью 70 км; в следующем, 1958 году – на Тонкино, в 1959 – на Шахунью. Как следствие улучшения транспортных путей – открытие в 1957 году первого регулярного внутрирайонного автобусного маршрута Урень – Уста - Семеново, в 1960 – Урень – Арья – Карпово.
   В 1954 году произошло укрупнение сельских Советов района:  Карпунихинский и Холызаловский объединились в один Карпунихинский; Горевский, Максимовский и Тулажский – в один Горевский; Ворошиловский и Веденинский – в один Ворошиловский; Копылихинский и Каменский – в один Копылихинский; Шалежский и Карповский – в один Титковский; Высоковский сельсовет переименован в Красногорский.

Сельскохозяйственные  новации

    Деревня с оттоком молодежи в города начала стареть. Работа за палочки трудодней убивала всяческий интерес к труду производительному, а хрущевские призывы вроде «Больше произведем масла и сала, догоним Америку во что бы то ни стало», воздействовали на сознание крестьянина плохо. Продуктивность скота и урожайность культур топтались с предвоенных лет на месте. В 1957 году урожайность зерновых составила по району всего лишь 7,7 центнера с гектара.
     А нереалистичность планов, принимаемых правительством, становилась год от года все очевидней. Так, в 1960 году в районе планировалось получить по 2600 кг молока от коровы, т.е. за 4 года увеличить продуктивность в 2 раза! Ставилась также задача за это же время увеличить яйценоскость птиц в 4 раза, поголовье коров и овец – в 2 раза, птицы – в 5 раз!
     Помочь сделать прорыв к светлому будущему призвана была «царица полей» - кукуруза. В газете появился призыв «Сейте весной кукурузу смелей на лучших массивах колхозных полей!» Вот под нее и были выделены лучшие колхозные поля и даже пришкольные опытные участки, чуть не весь навоз с ферм был вывезен под нее. По осени картофеля и зерновых собрали только на семена, зато кукуруза вымахала!.. На беду, северные русские заморозки не хотели церемониться с теплолюбивой южанкой – померзла «царица», весной превратившись в навозную гниль.
     Колхозы, вынужденные с 1958 года выкупать устаревшую, изношенную технику у ликвидированных МТС, залезли в долги. В течение года ими было выкуплено 136 тракторов и 77 комбайнов, да еще более тысячи единиц прицепного инвентаря. Подсобные промыслы, могущие дать скорые деньги, игнорировались. Сильнейший удар по крестьянским интересам нанесло новое ограничение личных подворий. Деревня была деморализована.

Социальная сфера

    А вот в области культуры 50-е годы по праву можно назвать эпохой прорыва. Развитие культуры с падением диктаторского режима претерпевало качественные изменения. Раскрепощенность, творческий поиск, освоение новых форм деятельности свойственны для работников культуры того времени. В Уренском районе появилась блестящая плеяда подвижников – людей, увлеченных задачей построения духа. 50-е – начало 60-х стали своего рода эпохой Возрождения в масштабе Уренского района.
   Решающую роль в организации культурного строительства сыграли районный комитет партии и райисполком, сумевшие подобрать и выпестовать кадры истинных интеллигентов, создать материальные условия для их работы. Велика заслуга в этом деле секретарей райкома К.М. Ильинича, С.Ф. Исаева, М.Е. Конакова, заведующих отделом культуры райисполкома Н.П. Ивановой, А.И. Ситова.
  Заслуженный работник культуры РСФСР Ким Матвеевич Ильинич с  1956 года работал в Урене. Сначала заведующим отделом агитации и пропаганды, секретарем РК КПСС, затем председателем райисполкома. Стал одним из организаторов первого в области народного университета культуры. Способствовал развитию музейно-краеведческого дела, самодеятельного театра и других видов культурно-досуговой деятельности населения. Автор книг и брошюр «Дела и люди колхоза «Трактор», «Урень-край», «В ногу с жизнью» и др., а также серии публикаций в журнале «Дружба народов». Впоследствии работал в Горьковском обкоме партии, начальником областного управления культуры, директором областной библиотеки им. Ленина. Награжден орденом Трудового Красного Знамени. Скончался в 1983 году в городе Горьком.
    Второе рождение с постановкой в 1955 году оперетты «Трембита» (режиссер Н.С. Хвостиков)  пережил Уренский театр. Далее ставятся спектакли по пьесам А.Н. Островского, А.П. Чехова, современных авторов. С огромным интересом уренцы восприняли постановку в 1956 году пьесы Островского «Гроза» (режиссер все тот же Н.С. Хвостиков), роль Катерины в которой с блеском исполнила Т.А. Голованова, а Кабанихи – М.А. Морева. Знаковым событием стала премьера спектакля «Барабанщица», после которой в 1960 году театру присвоили звание Народного. Он обретает известность, начинает гастролировать как по району, так и за пределами его.
   Особенно широко велось в 50-е годы создание хоров художественной самодеятельности. Они были созданы на большинстве предприятий и в колхозах района, а на районном празднике песни, устроенном 24 июня 1956 года,  Н.С. Хвостиков удивил всех выступлением сводного хора из более чем 200 участников с «Песней про Усту» и другими произведениями. До обидного мало известно нам о деятельности этого талантливого организатора на ниве уренской культуры, а он достоин занять место одного из крупнейших подвижников культуры наряду с уже известными именами.
   Еще год 1956-й запомнился старожителям района небывалым урожаем грибов и ягод. Заготконтора за короткий срок заготовила 40 тонн грибов и более 8 тонн сухой (!) малины. Жалко вот только, то урожайность сельхозкультур опять не порадовала.
  Много интереснее стала районная газета с приходом в 1954 году к редакторству в ней Юрия Федоровича Дашкова (1925-1995). Сам человек незаурядный, получивший впоследствии звание заслуженного работника культуры и степень кандидата исторических наук, он сумел создать в газете творческий коллектив из штатных и нештатных сотрудников. Открытая в газете «Литературная страница» стимулировала появление в районе самобытных сочинителей. В эти годы и увидели свет поэтические произведения Константина Мартовского (1910-2002), Николая Рыбина (1923-1956), Юрия Царева (1930-1976). В 1958 году областным Домом народного творчества был выпущен сборник стихотворений «Самодеятельные поэты Уреня». При редакции начала работу литературная гостиная. С 1956 года в газете регулярно начали публиковаться фотоснимки, с 1958 районка стала выходить на четырех полосах.
     Огромна заслуга Дашкова и в становлении районного краеведения. Именно в районной газете в 1957 году были опубликованы первые статьи краеведов Акиндина Степановича Кучкина (1889-1957) и  его молодого преемника Виктора Федоровича Мамонтова (1925-1989). С этого времени начался и сбор экспонатов для будущего районного музея. Да и сам Дашков довольно успешно занимался краеведческими исследованиями.
   А.С. Кучкин родился в д. Чердаки Карповской волости Урень-края. В 1918 году избран членом Варнавинского уездного исполкома. Окончил агрономические курсы. Работал в Варнавине, Тонкине, Пакалях. С 1925 – в Урене. Один из первых организаторов краеведческого дела в районе. Автор т.н. «Семи тетрадей» (1956), ставших первоначальным источником краеведческих данных для последующих исследователей. 
    Под влиянием Кучкина и расцвел по-настоящему краеведческо - собирательский талант В.Ф. Мамонтова, человека всесторонне одаренного.  Виктор Федорович родился в деревне Бычки Тонкинского района, с детских лет проживал в Урене. Преподавал в школах района, работал в райкоме партии. Он стал основателем районного музея, режиссером и актером народного театра, одним из создателей системы народных университетов культуры в районе – просветительных учреждений самодеятельного характера. Виктор Федорович поставил краеведческое дело в районе на научную основу. Работая в редакции районной газеты, был в постоянных разъездах по Уренскому району, занимался в архивах. На основе этого создал ряд капитальных исследований по истории Урень-края. Лауреат премии Союза журналистов. Похоронен в п. Семибратово Ярославской области.
    Народные университеты также стали уникальным явлением в культурной жизни района, а вскоре и всей России. Созданный в Урене в октябре 1958 года усилиями райкома партии, Дома культуры и общества «Знание» первым в области, университет понес жителям района знания по разнообразным отраслям: политической, естественно-научной, музыкальной, изобразительных искусств, литературной, театральной. Лекции читались как энтузиастами-любителями, так и работниками областных учреждений культуры: филармонии, художественного музея, театра драмы. Первое занятие университета культуры в райцентре было проведено 23 октября, а уже через год, к осени 1959 года в районе насчитывалось 19 народных университетов культуры, а в 1964 – 30 университетов и школ культуры. За эффективность работы в области культуры Уренский район был утвержден участником ВДНХ.
   Обильные урожаи с нивы народного творчества собирались в Уренском районе фольклорными и археографическими экспедициями областного и столичного центров. Знаменитыми стали уренские сказочники Н.И.  Малышев, И.И. Чижов, Е.М. Чистяков и особенно Михаил Ананьевич Лебедев (Сказкин) (1885-1967), знавший более ста сказочных сюжетов, часть которых  вошла в устно-поэтическую сокровищницу русского народа. В 1953 году в Горьковском книжном издательстве вышла книга «Сказки», в 1960 году ряд сказок опубликован в сборнике «Народная поэзия Горьковской области». О М.А. Лебедеве снят короткометражный фильм, написаны статьи. А жил и похоронен он в деревне  М. Климово.
   Появляются самодеятельные композиторы, сочинившие музыку для ряда песен об Уренщине. Иные из них числятся до сих пор в репертуаре районных хоров: «Песня о реке Усте», «Хорошо с любимым всюду», «Девичья лирическая», «Посмотри, любимый», «Милый друг», «Вальс воспоминаний».
   Многое делалось в районе для организации досуга и отдыха детей. В 1958 году открылся постоянный пионерский лагерь «Красный Яр», в июле 1959 года – детская музыкальная школа, в становление которой большой вклад внесли супруги Владимир Борисович (1929-1996) и Галина Ивановна (р.1939) Трифоновы.
   По селениям района в массовом порядке в 50-е годы открываются дом-лавки и небольшие магазины, а в Урене в 1953 году был открыт одноэтажный универсальный магазин. Свидетельством высоты благосостояния становится владение радиоприемником. В 1954 году его имели 331 житель района, в 1958-м – уже 1073. К тому же появилось и невиданное чудо техники – телевизоры. Их в районе было 5.
   С августа 1959 года население получило возможность приобретать ряд некоторых товаров в кредит через районный универмаг.
  Усилиями энтузиастов спорта и особенно Алексея Ивановича Тихомирова (1922-1994) получили новое развитие такие виды, как футбол, баскетбол, хоккей с мячом, волейбол, городки. Алексей Иванович положил начало и экспедиционному туризму в районе, побывав с учениками в 345 походах. Замечателен он еще и тем, что создал при Уренской школе № 1 обширный краеведческий музей. Экспозиции шести залов рассказывают о природе Урень-края, его истории и, конечно же, истории самой школы. Кроме того, Алексей Иванович обладал замечательными художественными способностями и оформлял не только свой музей, но и помогал в оформлении других.
     С начала 50-х годов начали проводиться первенства района по футболу и шахматам. Спортивными центрами стали Урень, Арья и Уста. В 1958 году команда Уреня стала второй в кубке области по футболу.
   В 1951 году дождались своих наград – орденов и медалей - и 18 медицинских работников района. Самого высшего ордена – Ленина была удостоена фармацевт О.К. Юматова, орденов Трудового Красного Знамени – акушерка А.В. Майданова, фельдшер Л.А. Аполлова.
   В 1954 году в 4-х больницах и 19 фельдшерских пунктах района работали 18 врачей и 125 фельдшеров. Действовали 2 аптеки. Через три года, в 1957-м, количество врачей увеличилось до 36, фельдшеров – до 157. Также стало больше на 2 больницы и на 5 фельдшерских пунктов.
   В сфере образования происходили положительные сдвиги в сторону улучшения учительского состава. В 1957 году из 314 человек уже 116 имели высшее и незаконченное высшее образование. Тогда как, вспомним, десять лет назад диплом о высшем образовании имели только 8 человек. Из 60 школ района 3 были средними, 10 семилетними, действовала еще и вечерняя средняя школа. Всего обучением в школах были охвачены 6320 детей. Кроме того, содержались 2 детских дома и 10 пришкольных интернатов. В 1960 году детей в школах обучалось уже более 7 тысяч. Обусловлен был этот рост и всплеском рождаемости, пришедшимся на 50-е годы, когда в жизнь вступало и обзаводилось семьями многочисленное поколение предвоенных лет. Ежегодно в районе рождалось около 1300 детей.

Г л а в а   1 9

УРЕНСКИЙ  РАЙОН  В  60 – е  ГОДЫ

Положение  деревни

   Лавина новых реформ и преобразований обрушилась на деревню на рубеже 50-60-х годов. Первая по времени – денежная с изменением масштаба цен (1 новый рубль приравнивался к 10 старым). С 1 января 1961 года начался обмен старых денег на новые. В Урене, Арье, Усте, Карпунихе, Обходе, Семенове были открыты обменные пункты. Затем последовали реформы экономические, но  дела улучшались мало. Годы 1963-64 стали критическими. Хрущевские реформы, дав поначалу известный эффект, потеряли инерцию. Рост производства сельхозпродукции застопорился. За хлебом, продуктами выстроились многолюдные очереди. Трудодень изжил себя, колхозы беднели. Молодежь покидала деревню.
   Потому с удовлетворением и надеждой было встречено мартовское 1965 года решение пленума ЦК КПСС о списании с колхозов долгов за технику, выкупленную у МТС. Село более интенсивно стало насыщаться новой техникой. По состоянию на 1966 год в колхозах района числилось 305 тракторов, 112 зерновых комбайнов, 162 автомашины. До 150 выросло и число колхозных специалистов.
   С одобрением было воспринято и снятие ограничений на ведение личного подсобного хозяйства. Другой важный шаг – принятие в апреле 1966 года закона об отмене запрета колхозам иметь несельскохозяйственные предприятия и подсобные промыслы. Определенным, но не сразу понятым шагом вперед стал переход с января 1967 года на гарантированную денежную оплату труда. Все это принесло некоторые реальные плоды. Если за 1961-65-й годы в среднем за год валовой объем сельхозпродукции, производимой в стране, вырос на 12,3% по сравнению с предыдущей пятилеткой, то в 1966-70-х годах – на 21,2%.  Медленно, но верно начала возрастать урожайность зерновых.
    Урожайность зерновых в Уренском районе в 60-е годы ХХ в.
1960    1966    1967    1968    1969    1970    1971
5,9    5,9    11,5    10,8    13,4    13,6    15,0
    Однако, колхозы топтались на месте с надоем молока. Если в 1965 году от каждой коровы надоили в среднем по 1478 килограммов молока, то в 1966-м – на 7 килограммов меньше.
   Крестьяне начали изыскивать способы выручить деньги за продукты своего труда. Драли мочало из лыка на продажу, денно и нощно крутили мочальную веревочку, жгли уголь, выгребали грибы и ягоды из лесов, заводили яблоневые сады и… во все в больших масштабах гнали самогон. К несчастью русского человека, мерилом денежных расчетов чаще всего становилась бутылка водки или самогона. Машина дров - бутылка, вспашка огорода – бутылка, помощь соседу – бутылка. В 60-е годы стоимость бутылки водки равнялась 2 рублям 87 копейкам, в 70-е – 3 рублям 12 копейкам, затем 3 рублям 62 копейкам. Самогон стоил раза в два дешевле. Вот и продавали колхозники колхозу телегу навоза (3 центнера) за 3 рубля, ведро квашеной капусты – за 1 рубль.
   Но денежное обращение в колхозах осваивали с трудом. Многие председатели погорели на этом. А иные со временем и мошенничать научились. В конце 60-х неожиданно в ряде колхозов сложилось трудное финансовое положение. В Шалежском колхозе, к примеру, в 1969 году полгода не рассчитывали колхозников за их труд. И полетела председательская голова.
     А прилавки между тем постепенно наполнялись продуктами и товарами. Конец 60-х – начало 70-х стали едва ли не самыми благополучными годами в истории многострадальной страны. Естественно, успешная работа крестьян и рабочих щедро, прежде всего морально, поощрялась. В 1966 году звание Героя Социалистического Труда было присвоено льноводке Темтовского колхоза «Прожектор» Зое Александровне Грибановой (1927-2005) и председателю Уренского колхоза «Трактор» Борису Петровичу Абрамову (1926-1973). Сотни селян награждены орденами и медалями.
    Гремела на всю область слава льноводки из Веденина (колхоз «Трактор») Марии Семеновны Воиновой (1936-1983), председателя колхоза «Прожектор», а затем «Трактор» Осипа Семеновича Красильникова (1919-1995). Район также был отмечен государственными наградами, равно как и его руководители.
    В 1967 году Б.П. Абрамов как талантливый организатор производства был избран первым секретарем райкома партии. Родился он в Урене, окончил местную среднюю школу, Горьковский строительный техникум, Горьковский сельхозинститут и аспирантуру при нем. Кроме ордена Ленина был награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета». Являлся автором книг и статей в научных сельскохозяйственных  журналах. К сожалению, Борис Петрович прожил короткую жизнь, скончавшись в 1973 году в возрасте 47 лет. В память о нем переименован колхоз «Трактор» в им. Абрамова, названа улица в Урене, футбольный турнир. На колхозной конторе - мемориальная доска.

Промышленность и строительство

     В промышленности и строительстве новые предприятия росли словно грибы. В 1961 году создана организация «Сельэлектрострой», поведшая строительство электролиний; в 1962 – мясокомбинат и нефтебаза в Арье, в 1963 – автошкола для подготовки кадров водителей, межколхозная строительная организация – МСО (сейчас – «Стройинвест»); в 1964, в связи с электрификацией района, - электросети «Горэнерго» и инспекция энергонадзора; в 1966 – лесная машинно-мелиоративная станция (ЛММС) и племобъединение; в 1967 – райтопсбыт, в Усте – межколхозлесхоз и птицефабрика.
    Правда, развитие промышленности и строительства вызвало новый существенный отток молодежи из села, устремившейся в город. Деревня начала стареть на глазах. С карты района исчезают селения с богатой историей, особенно в северной его части, входившей в прежние времена в состав Ветлужского уезда. Обусловлено это было во многом отсутствием надежных автомобильных дорог, пагубно сказывающимся на хозяйственной жизни колхозов и мобильности жителей селений. Со скрипом, с большими огрехами, но межрайонные дороги улучшаются, покрываясь камнем, а затем и асфальтом. Сооружаются надежные мосты. Один такой мост был построен арьевскими лесозаготовителями через реку Ваю в 1961 году (на снимке). 6 октября открылась, наконец, автомагистраль от Арьи через Тонкино до Шаранги, и на всем протяжении по ней пошли рейсовые автобусы.

Культура 

  А вот культурная жизнь района, пережив подъем в 50-е годы, развивалась по инерции, а кое в чем и теряла достигнутые позиции. Так, прекращают существование народные университеты культуры, угасает деятельность народного театра, с выездом из района В.Ф.Мамонтова замирает краеведческое дело, приобретает лживо-одиозные черты районная газета. Не мог найти себе постоянного пристанища районный музей, открытый еще в январе 1962 года. Районная библиотека и прочие объекты культуры прозябали в ветхих строениях 30-х годов, хотя годы 1965-68 были объявлены «трехлеткой по подъему культуры». С великим трудом в 1968 году был открыт Дом пионеров и построено новое здание средней школы в поселке Арья.
   Конец 60-х – пиковые годы по численности населения в Уренском районе в целом и по отдельным селениям в частности. Далее наблюдается  снижение этой численности. Соответственно уменьшается и количество детей. Но на 1968 год приходится пока наибольшее количество обучающихся в школах – 9680. Школ было 54, из них 5 средних и 10 восьмилетних. Кроме того, в 3 вечерних школах занимались 395 учащихся из работающих. При школах имелись 12 интернатов на 980 учащихся. В 11 детских садах содержались 830 детей. Обучение в школах вели 476 учителей. Из них 161 – с высшим образованием и 68 – с незаконченным высшим.
     18 октября 1968 года прибыл в Урень электровоз «Уренский пионер», сделанный из металлолома, собранного  школьниками района.
   В 1965 году была предпринята попытка создания кукольного театра, с 1969 года начали проводиться праздники проводов русской зимы.
   Медленными темпами велось жилищное строительство. Ощущалась острая нехватка в объектах социально-культурной сферы.
   Всего в районе действовали 60 клубов, 50 библиотек, детская музыкальная школа. В целом культурная жизнь района в 60-е годы не дала новых значительных имен. Более того, началось гонение на людей творческих, чей склад ума всегда - инакомыслие. Холодное дыхание приближающегося застоя распространилось и на Уренщину. Нарастающий культ личности нового правителя страны – Брежнева - порождал культ партийно-номенклатурных бонз на местах.
   Политизация общественной жизни пронизывала все структуры общества, изучение в школе работ классиков марксизма-ленинизма было возведено в ранг абсолюта. Искажением и однобоким толкованием исторических фактов власть предержащие не гнушались, навязывая населению «единственно верную, партийную» точку зрения. В этом русле в  1968 году в ознаменование 50-летия подавления Уренского крестьянского мятежа было принято решение отмечать 15 сентября как «День революционных традиций». Для увековечения памяти большевистских активистов ряд уренских улиц был переименован: 2-я Коммунистическая – в имени Михаила Букштыновича, Совхозная – в имени Алексея Королякова, Железнодорожная – в имени Павла Брагина, Луговая – в имени Николая Филатова, Сенная – в имени Дмитрия Пиунова.

Повседневный быт

   Уклад повседневной жизни в 60-е годы претерпевал определенные изменения. Продолжалось обширное индивидуальное жилищное строительство. В 1961 году на привокзальной площади в Урене открыто новое двухэтажное здание гостиницы на 76 мест. В 1962 году завершена электрификация железнодорожного движения. Из областного центра пошли электрички, сначала до Уреня, затем до Арьи и, наконец, до Шахуньи. В ноябре 1963 в район поступила электроэнергия от Горьковской ГРЭС. Появилась возможность приобретать телевизоры, холодильники и прочие электротовары постоянного действия. За пять лет, с 1966 по 1970 год населению района было продано 773 холодильника, 3481 стиральная машина, 2312 телевизоров, 520 мотоциклов, 40 легковых автомашин.
   Народ большей частью поверил в обещание Хрущева в 1961 году о построении коммунизма к 1980 году и смирился с недостатками в снабжении товарами и продуктами, с низкими зарплатами и бытовыми неудобствами, намереваясь «пожить по-человечески» в недалеком будущем. Правда, при Брежневе о построении этого «прекрасного далека» власти говорить перестали. В 1967 году жителей района обслуживали 108 магазинов и 16 столовых. Однако товаров первой необходимости и ряда продуктов катастрофически не хватало. Начинаются поездки в столицу и областной центр «за колбасой».
      В 1960 году уренцы с получением необходимой аппаратуры получили возможность смотреть широкоэкранные фильмы в районном Доме культуры. Но соперником киноэкрана начинает становиться экран малый – телевизионный.
      В 1968 году было построено новое здание районного Дома культуры. Все большее количество личных легковых автомобилей появляется на дорогах района. В 1970 году их стало 66. Заветной мечтой пока же у большинства оставалось приобретение мотоцикла или, на худой конец, мопеда.
Г л а в а   2 0

ЗАСТОЙНЫЕ  СЕМИДЕСЯТЫЕ

Сельское хозяйство

     И начало 70-х было отмечено появлением множества партийных и правительственных постановлений, пытавшихся спасти страну от сползания в глубокий экономический кризис после подъема в 60-е годы. Установка на новое укрупнение колхозов окончательно подрывала деревню. Вызванное благими желаниями постановление 1974 года «О мерах по дальнейшему развитию Нечерноземной зоны РСФСР» способствовало не развитию, а упадку этой зоны.   «Завершить к 1990 году сселение жителей из мелких населенных пунктов в крупные поселки»,- гласил пункт первый постановления. Деревни  и колхозы вновь начало лихорадить. В одних количество работников прибывало, в других убывало.
   Разумеется, процесс ликвидации деревень шел и в предыдущие годы. Так, если в 1939 году в районе значились 215 деревень, то в 1975 –только 171. Одна за другой исчезают деревни с карты района, прежде всего северной его части. Затем такая же участь постигла и жителей деревень центральной его части - Малой Шалеги, Ляпина, Золотова и других. Жителям приходилось продавать в пустеющей деревне собственный дом на вывоз за 800-1200 рублей и покупать в «живой, перспективной» деревне за 4 – 6 тысяч.
   В 1973 году место скончавшегося первого секретаря райкома партии занял переведенный с работы в Варнавинском районе Владимир Анатольевич Филиппов (1928-2009). Человек основательный, обладатель высших педагогического и сельскохозяйственного образований, он начал работать с энтузиазмом, часто выезжал на предприятия и в колхозы, запросто общаясь с работниками. В этом же году на пост председателя райисполкома   заступила Мохова Анна Николаевна (1937-2005), человек примерно такого же типа характера, что и Филиппов. Поэтому особых конфликтов между двумя первыми лицами района не возникало.  Анна Николаевна окончила Ленинградскую лесохимическую академию, работала мастером, начальником цеха Уренского лесохимзавода, так что дополняла Филиппова, сделавшего акцент на работе с селом, работой с городом. Но начинающаяся эпоха застоя не позволили им осуществить задуманное. Сельскохозяйственное производство или топталось на месте или, в ряде случаев, сдавало достигнутые позиции. В Уренском районе, подобно флюсу, все силы и средства были брошены Филипповым на повышение продуктивности коров, и здесь была достигнута подвижка: надой от коровы с 2027 кг в 1971 году увеличился до 2485 кг в 1980-м.
   Весьма памятным был для картофелеводов района 1973 год, когда как бы в компенсацию за чудовищно неурожайный 1972-й год был получен невиданный урожай «второго» хлеба» - 209 центнеров с гектара в среднем по району. А в колхозе имени Абрамова было получено и вовсе по 320 центнеров, то есть, по крестьянскому раскладу урожай «сам восемь». Годом же ранее в районе накопали лишь по 48 ц/га.
   Наивысшая урожайность в истории района была получена и по зерновым – 15,5 центнера с гектара. Все в том же колхозе имени Абрамова – 27,4 центнера с гектара.
   29 декабря 1973 года рабочий поселок Урень был преобразован в город районного подчинения. Изменилась структура управления, финансирование и многое другое в сложно устроенной системе жизнеобеспечения этой «северной столицы» заволжских лесов.
   А в июне 1974 года в память о скоропостижно скончавшемся годом ранее первом секретаре райкома партии Б.П. Абрамове его имя было увековечено в названии бывшего колхоза «Трактор» и в названии улицы в Урене, переименованной из Занечайки в улицу Абрамова.

Промышленность

    В промышленности дела шли стабильней. В 70-е годы район из аграрно-индустриального стал превращаться в индустриально-аграрный.
Способствовал этому и ввод в строй таких крупных предприятий как авторемзавод (декабрь 1972), Устанский химлесхоз (ноябрь 1976), Арьевский завод  железобетонных изделий (июнь 1977), Арьевская автобаза (октябрь 1977), Уренское МСО-2 (май 1977). В эти же годы начали действовать и ряд более мелких предприятий: «Сантехстройбыт», газовая служба, транспортная контора облпотребсоюза, отделение «Агрохимии», районная информационно-вычислительная станция. Всего в 1977 году имелось 12 промышленных предприятий, 14 строительных организаций, 3 автотранспортных предприятия.
   Любопытный факт: в бытность свою первым секретарем райкома партии Б.П. Абрамов всерьез вынашивал мысль о переносе районного центра из Уреня в рабочий поселок Арью, поскольку возможностей для пространственного расширения у первого селения было куда меньше, чем у бурно растущего второго, а транспортные узлы у того и у другого были одинаковыми. Автор этих заметок воспроизводил на огромном планшете, работая художником, перспективный план застройки поселка Арья, численность населения которого должна была превысить численность населения нынешнего районного центра.

Повседневный быт

   В 1975-77 в Урене строится первый пятиэтажный дом. В эти же годы сдаются в эксплуатацию в Урене здания поликлиники, основного лечебного корпуса райбольницы, горсовета, типографии и редакции, чуть ранее – здания ДОСААФ, средней школы №1, детсада №1, в конце 70-х – здания торгового центра, суда, районной информационно-вычислительной станции.
   На рубеже 70-80-х чрезвычайно обострилась проблема со снабжением населения товарами. Вновь стали привычными поездки в областной центр и в столицу «за колбасой». Возникают перебои даже с продажей хлеба и других жизненно важных товаров.  
   Большие средства, согласно постановления по Нечерноземью, выделялись на строительство на селе. Были в основном заменены деревянные производственные постройки. На фермы пришло автодоение и автопоение, механическая уборка навоза. В колхозы поступало огромное количество техники: приобретались новые сорта сельскохозяйственных культур, улучшались породные качества скота.
    В 1976 году распахнул свои двери межколхозный санаторий-профилакторий «Красный Яр».
   На селе велось обширное жилищное и социально-культурное строительство. Настолько обширное, что внушительных размеров Дома культуры на центральных усадьбах оставались пустующими, а в городе и поселках молодежь ютилась в убогих строениях, называемых клубами.  А реальной отдачи от села не было. А были огромные очереди за продуктами, хотя производство животноводческой продукции в районе год от года возрастало. У населения же возрастали пассивность и безразличие к общественной деятельности. Разрасталось пьянство и алкоголизм. Это вынудило открыть для лечения последних в Бобылевке профилакторий с принудительным содержанием пациентов.

Культура

     Но, уже знакомая картина, духовная жизнь развивается вопреки положению дел в экономике. В сложные для нравственного здоровья общества годы заявили о себе во весь голос новые подвижники. С приходом к руководству Уренским народным театром Бориса Максимовича Эверта (1904-1997) была реанимирована его деятельность. Шумный успех выпал на долю спектакля «Хлеб и розы» Салынского, «Трибунал» Макаенка, «Прошлым летом в Чулимске» Вампилова. Борис Максимович прожил долгую и очень трудную жизнь. За свои независимые убеждения неоднократно был гоним и репрессирован, но в конечном итоге получил восторженное признание общества. Родился он в Москве. Работал путейцем, телеграфистом, руководителем художественной самодеятельности. После окончания Московской театральной студии – актер театра им. Ермоловой. В 1938 году репрессирован, 8 лет содержался в Карагандинском лагере. По отбытии заключения определен невыездным. В 1949 году вновь репрессирован, приговорен к бессрочной ссылке в Красноярский край. В 1955 году реабилитирован. Работал режиссером народных театров в Темиртау и Ардатове. И вот – славное завершение карьеры в Урене.
     Подобное же воскрешение сумел совершить с районным музеем Дмитрий Гаврилович Смирнов (1918-1998), отдавший музейной работе около 20 лет жизни. Родился Смирнов в Урене, окончил Уренскую школу, Ветлужский техникум водного транспорта леса. Работал в Красноярском крае. Участник Великой  Отечественной войны (ордена Отечественной  войны, Красной Звезды). Окончил исторический факультет Горьковского пединститута. С 1946 работал в Уренской средней школе №1 (с 1954 – завучем). В 1972-79 - руководитель школьного музея, в 1979-91 – директор Уренского народного исторического музея.
    Вообще музейное дело в 70-е годы получило новое развитие. Усилиями Павлина Владимировича Малинова (1924-1998) был создан колхозный музей в селе Красногор. Известен Малинов еще и военной дружбой с известным российским поэтом Николаем Старшиновым, неоднократно бывавшим у фронтового друга в гостях. Постоянную связь поддерживал с красногорским музеем, оказывая ему помощь, земляк, доктор исторических наук, профессор Екатеринбургского университета Виталий Павлович Леднев. Большой вклад внес Павлин Владимирович в создание «Энциклопедии Урень-края».
    Заслуженный учитель школы РСФСР Николай Петрович Соловьев (1914-2006) также создал музей в родной деревне Никитино. Для музея было выстроено отдельное каменное здание, а большую помощь в оформлении музея оказал А.И. Тихомиров.
   Появились и новые имена краеведов – Михаила Александровича Шумилова (1916-1998), Бориса Александровича  Шкотова (1922-1999). Имели собственные разыскания в данной области Владимир Анисимович Кайнов (1927-1989) и супруги Всеволод Никифорович (р. 1925) и Мария Павловна Чебан (1927-2002) из села Карпово.
   Глубочайшие исследования по истории здравоохранения Уренского района произвел Николай Александрович Гордин (р. 1922), а еще он стал автором многочисленных публикаций на военно-патриотическую  тему как в районных, так и в областных изданиях. Существенные дополнения внес в «Энциклопедию Урень-края»
   Неувядаемым творчеством радовал в 70-е годы земляков старейшина поэтического цеха района Константин Васильевич Мартовский. На его счету – более 3-х тысяч стихотворений и около 40 поэм. Любимые его жанры – стихи о природе и о войне. Публикаций Мартовский имел немало в изданиях различного уровня, в том числе и столичных, а вот сборничек увидел свет лишь один, и это говорит о чрезвычайной скромности самодеятельного поэта.
   Заявили о себе выпускники Московского Литературного института: в прозе - Владимир Киселев (р. 1952)  из р.п. Арья, в поэзии – Борис Целиков (1957-1998) из д. Б. Елховка.
     Мощное ускорение развитию футбола придало создание двух равноценных по силе команд в Урене и Арье. Сборная района впервые становится чемпионом области среди сельских коллективов. Кипят страсти на шахматных полях.
     Во весь голос заявил о себе воссозданный в 1976 году Уренский духовой оркестр, получил известность Арьевский самодеятельный хор под руководством Людмилы Анатольевны Якимовой-Берган.
      Событием для района стало прибытие в апреле 1978 года на строительство Арьевского завода железобетонных изделий ударного комсомольско-молодежного отряда имени XVIII съезда комсомола, сформированного из ребят с Украины и из Татарии. Стройотрядовцы достраивали производственные объекты, строили жилье для работников завода ЖБИ. Яркий след в жизни отряда оставили Дмитрий Буртасов, который погиб трагически, Фарид Сулейманов, Ольга Белова
(дев. Безбородько), Владимир Воронов, Василий Бойко и другие. Деятельность строительного отряда как-то встряхнула и их уренских сверстников – молодежь стала более активно участвовать в спортивных и культурных мероприятиях. Рождались многочисленные музыкальные группы, спортивные коллективы на предприятиях и в колхозах,  начали устраиваться колхозные спартакиады. Молодое поколение упорно искало выход из бездуховности, завладевшей умами и сердцами значительной части общества.
    В начале 70-х на территории Уренского района существенно улучшилось телевизионное вещание  с вводом в эксплуатацию 18 января 1971 года у села Темта радиорелейной промежуточной станции, выполнявшей функции усилительно-ретрансляционного пункта по осуществлению многоканальной связи и передаче телепрограмм.  29 декабря 1981 года началась передача 2-й программы ТВ (В 1987 году станция будет переведена в автоматический режим), с апреля 1993 получил распространение канал «Нижний Новгород», с 2001 года – «Сети НН».
  Относительно стабильно развивалось здравоохранение благодаря мастерам своего дела, таким, как хирург Ксения Павловна Петрова (р. 1935), главврач районной больницы Анастасия Ивановна Макарова (р. 1932). В 1974 году было построено новое здание поликлиники на 300 посещений в смену, затем – основной лечебный корпус на 135 коек (на снимке). Построены также здания аптек в селе Карпуниха и поселке Уста.

Г л а в а   2 1

НАШ  КРАЙ  НА  РУБЕЖЕ  ВЕКОВ

Переломные  80-е

     В 80-е годы ХХ века страна вступила с одряхлевшими лидерами, устаревшей техникой и хромающей на обе ноги экономикой. Застойные, кризисные черты развития общества проявились во всей своей отвратительной полноте. Идеология политизированной жизни шла в совершенный разрез с действительностью. Человеческое «я» было принижено и нивелировано. Простой народ жил, не вылезая из очередей, своей жизнью; старцы за Кремлевской стеной и их ставленники на местах – своей.
     Уренский район не был здесь исключением. Промышленность охватила стагнация, катастрофически сокращал производство Уренский леспромхоз из-за исчерпания лесосырьевой базы. Прекратил существование Бобылевский кирпичный завод. «Садился на мель» из-за отсутствия заказов Арьевский завод железобетонных изделий. За первую половину 80-х не было введено в строй ни одного производственного предприятия. Затормозилось строительство социально-культурных объектов и жилья. Единственно заметной стройкой было разве что нескромное сооружение пристроя к зданию РК КПСС. Учреждения же культуры, особенно в райцентре, влачили жалкое существование в полусгнивших строениях. В плачевное состояние приходили дороги, сети связи и коммуникаций.
  Однако наперекор всем трудностям развивалось сельское хозяйство – жива в уренцах старообрядческая трудолюбивая, долготерпеливая  жилка. Особенно нагляден в этом пример руководителей колхоза им. Горького – председателя Бориса Ивановича Рыбакова (р. 1938) и его супруги - главного зоотехника хозяйства Таисии Константиновны (1936-2006). Они не только не снизили сельскохозяйственное производство, но и увеличили его, используя новинки техники и технологий. В колхозе им. Горького – самая высокая урожайность зерновых в районе – 32,5 центнера с гектара, картофеля – 333 центнера с гектара, льноволокна – 9,7 центнера с гектара. Забегая вперед, надо отметить, что годовой надой молока от коровы здесь в 2010 году достигнет самого высокого показателя в районе -  7143 килограмма. В общей сложности один этот колхоз будет производить более четверти всей сельскохозяйственной продукции в районе.
     Куда хуже обстояли дела в районе с духовной сферой. Была парализована творческая мысль на страницах районной газеты, заглохло краеведческое дело, деятельность народного театра. Ветшали фонды библиотек, оборудование клубов. Расцвело лишь пышным цветом празднование юбилеев всякого рода культурно-массовых учреждений.
   Всё-всё жаждало перемен. И они начались с приходом к власти в 1982 году на недолгое время Юрия Владимировича Андропова, а в 1985 – на более длительное время – Михаила Сергеевича Горбачева. Но дела предыдущими правителями до такой степени были запущены, а номенклатура на местах так глубоко окопалась, что и у лидеров новой формации мало что получалось сразу. Некоторый подъем экономики в 1985-86 годах скоро оброс застойными элементами. Партийные аппаратчики упорно сопротивлялись каким-либо нововведениям, усматривая в них покушение на свои привилегии.
   Была дана свободу частному предпринимательству. Одно за другим в районе возникают торгово-посреднические кооперативы. Одним из первых стало кооперативное кафе «Ахтамар», открытое в 1988 году на привокзальной площади. Организатором его стал Самбат Армансович Сукиасян. Для взрослых здесь стали показывать видеофильмы, а для детей – мультфильмы. Хотя бы однажды, но каждый уренец старался побывать в этом необычном для города заведении.
   Но позитивные начинания омрачались обостряющимся дефицитом в торговле, часто создаваемым искусственно. Нагнетание массового психоза по стране производилось очень простым способом: придерживались на складах запасы табака и спиртного, востребованного товара у мужской части населения. Да и все прочие продукты и товары повседневного спроса удавалось купить либо «по блату», либо после многочасового стояния в очередях.
   Районный комитет народного контроля совместно с инспекцией рабочего контроля устраивали рейды и облавы по торговым точкам. И почти повсеместно удручающая картина – товары скрывались «под прилавком». Так только в ходе нескольких рейдов вскрыта была подобная «картина» в магазинах Красногора, Елховки, Песочного, Мокроносова, Карпова, Карпунихи, Вязовой, Девушкино, «Хозтовары» в Арье, в магазинах №2, №4 в Урене и многих-многих других. Скрывались от покупателей майонез, сливочное масло, печенье, консервы, стиральный порошок, мыло, консервы и так далее.
   В перестроечные годы возникают грандиозные планы по преобразованию культурно-досугового облика райцентра. По перспективному плану социального развития Уреня за 1989-1995 годы планировалось построить школу искусств, здания районного музея и центральной библиотеки, кинотеатр на 300 мест, библиотеку и летний кинотеатр в микрорайоне пятиэтажек, плавательный бассейн и многое другое. Увы, планы так и остались планами из-за начавшихся в стране забастовок и брожений, ельцинских выкрутасов и «качания прав» своенравными республиками.
    Оживление духовной жизни, наметившееся в районе, питаемое утверждением дозированной гласности, быстро стало сходить на нет. Недолгие пять лет перестройки районную газету редактировал Юрий Николаевич Шишмаков, предоставлявший газетную трибуну  всем желающим - «белым» и «красным». Перед этим он работал собственным корреспондентом «Горьковской правды» и знал положение дел на севере области досконально. Человек глубоко интеллигентный и честный, он со временем стал считать Уренский район родным, хотя сам с семьей проживал в Шахунье. Именно в эти годы тираж «Уренских вестей» достиг наивысшего показателя  - более 10 тысяч экземпляров.
   Но партноменклатура откровенно тормозила развитие перестроечных процессов в стране и на местах. На М.С.Горбачева велась бешеная травля как со стороны «товарищей по партии», так и рвущихся к власти авантюристов, в угоду конъюнктуре и личным амбициям выбросивших партийные билеты. Жаркие дискуссии разгорались на совещаниях в РК КПСС, где консервативное большинство задавало тон, а новое поколение коммунистов было еще слабо и немногочисленно, чтобы повернуть течение застойной реки вспять. Верх одержали консерваторы. Перед обществом замаячила угроза возврата к прежним тоталитарным временам.
     Во второй половине 80-х с началом перестройки определенный сдвиг в экономике, как уже было сказано выше, все-таки наметился. Широкими масштабами повелось государственное жилищное строительство как в городе, так и на селе, газификация селений, сооружение асфальтированных внутрихозяйственных дорог. Вырос микрорайон «Черемушки» на северной окраине Уреня, городки строителей завода ЖБИ и мелиораторов в Арье. Новые порядки жилых домов появились в Тулаге, Никитине, Красногоре, Гореве, Семенове, Ломах, Песочном и других центральных усадьбах колхозов. Были сданы в эксплуатацию школы в Гореве, Минеевке, Арье, Ломах, Обходе. Полностью была решена проблема с детскими дошкольными учреждениями. Справили новоселье многие медицинские пункты и аптеки. Был построен спортивный комплекс в р.п. Арья, стадионы на центральных усадьбах колхозов.

   В 1983 году по инициативе секретаря райкома комсомола Александра Любимцева, большого любителя футбола и игрока одной из арьевских команд, между сборными Арьи и Уреня начал проводиться так называемый Кубок вызова. Два матча игрались поочередно на полях соперников, и первый Кубок выиграли арьевцы. На следующий год удачливее были уренцы. А в третий раз вновь арьевцы. С 1979 по 1993 год команда Арьевского завода ЖБИ «Строитель» являлась несомненным лидером районного и областного футбола. Дважды становилась чемпионом области среди сельских команд и 10 раз – победителем районного первенства.
   Увеличилось поступление сельскохозяйственной техники. В 1989 году в колхозах района насчитывалось 782 трактора, 174 комбайна, 440 грузовых автомобилей. В сельском хозяйстве трудились 5291 человек. В конце 70-х механизация трудоемких работ на молочных фермах достигла 71%, на свинофермах – 84%.
  В личном пользовании жителей имелись 1721 легковой автомобиль (о приобретении грузового транспорта пока и речи не шло), 2990 мотоциклов. Население обслуживали более 120 магазинов, 30 столовых, 17 комплексных приемных пунктов.
   Вспомните результаты анкетирования детей Холкинской начальной школы в 1940 году. Тогда свою жизнь связать с сельским хозяйством пожелали 4 ученика из 23 опрошенных. Подобный опрос был проведен мной почти 50 лет спустя, в 1989 году в Б. Арьевской начальной школе. Тот же вопрос: «Кем ты хочешь быть?». Вот итоги: педагогом – 7, врачом – 7, шофером – 5, трактористом – 4, бухгалтером – 2, машинистом на железной дороге – 2, милиционером – 2, моряком и воспитателем детсада – по одному. На этот раз чисто сельскую профессию избрали 9 ребят из 31 опрошенного. Причем только в городе желали бы жить лишь четверо. Вот оно – упущенное время позднего периода перестройки! Тогда можно было еще поправить жизнь деревни, чтоб не зарастали поля мелколесником, чтоб не шла под нож колхозная скотина, чтоб не разваливались когда-то крепкие колхозы.
       А откровенная борьба за власть на рубеже 80-90-х на всех уровнях обострялась. Народ снова и снова пытался изменить к лучшему свою судьбу через очередные выборы депутатов. В 1990 году при высокой явке избирателей впервые были проведены альтернативные выборы и единственно на истинно демократической основе в Советы всех уровней. Но жизнь, увы, к лучшему не менялась. Радикально-прозападно ориентированным силам в правящих структурах удалось расколоть общество, развалить Советский Союз и ввергнуть могучую державу в пучину хаоса, чиновничьего и криминального беспредела.

Смутные  90-е

   Годы девяностые трудно пока поддаются историческому осмыслению и истолкованию. Если сказать кратко, то они стали временем несбывшихся надежд и горьких разочарований. В 1991 году была упразднена громоздкая структура Уренского РК КПСС, но вместе с тем многие руководители предприятий и учреждений, опьянев от нахлынувшей свободы, возомнили себя новыми хозяевами жизни и начали безудержно прибирать к рукам общенародные материальные ценности. Как грибы росли коттеджи преуспевающих семейных кланов, а основная масса народа еще туже затягивала пояса.
   С 1992 года начался стремительный рост безработицы – невиданное доселе явление в жизни района. Уже в апреле в районное бюро занятости населения поступили списки сокращаемых по предприятиям работников: с завода ЖБИ – 71 человек, из ОРСа Уренского леспромхоза – 48, из строительных организаций – 65 и так далее – всего 32 организации района. Уже к лету количество безработных перевалило за 600 человек, и по этому показателю наш район захватил печальное лидерство среди районов севера области.
     Новое с трудом пробивало себе дорогу в районе. На 1 октября 1991 года в районе действовали лишь 14 кооперативов и 7 малых предприятий. Но из последних действовали только 4: «Время» - по изготовлению дачных домиков, «Центр» по строительству жилья, «Горизонт» по производству товаров народного потребления и «Эмаль» - по изготовлению масляной краски. Малое предприятие по оказанию швейных и парикмахерских услуг под названием «Кристина» возникло и в селе Семеново. Особенно кризисные моменты испытывала в эти годы система ЖКХ. Поэтому в ней начался процесс реорганизации. Так из Уренского ПУЖКХ выделились в самостоятельное муниципальное предприятие «Парус» - банно-прачечный комбинат и Климовское кладбище. Жилье повсеместно стало передаваться с баланса предприятий и колхозов на баланс местных органов самоуправления.
   Происходит реорганизация и крупных промышленных предприятий. Так из структуры Уренского леспромхоза на базе лесопункта выделился Устанский леспромхоз. Недоброе знамение времени – при ряде организаций начинают создаваться посреднические фирмы в виде товариществ с ограниченной ответственностью и смешанных товариществ, получающие «деньги из ничего», занимаясь перепродажей уже проданной продукции. Но, освобожденные от уплаты налогов в первые два года, они как мыльные пузыри лопались на третий год. Такая судьба постигла такие предприятия как «Центр», «Спектр», «Штамп», «Березка», «Экспресс». А под вывеской многопрофильности многие ЧП занимались лишь торгово-закупочной деятельностью.
   В сельском хозяйстве после кризиса середины 90-х определенный подъем все-таки начался. Особенно заметно улучшили позиции в сельхозпроизводстве песочновские крестьяне, в чем несомненная заслуга руководителя коллектива Соловьева Сергея Владимировича (1968 г.р.). По многим показателям это сельхозпредприятие, бывшее в недавнем прошлом середнячком, вышло на вторые позиции в районе.
   Несколько сдает свои позиции сельхозпредприятие им. Абрамова,  которое лет пятнадцать-двадцать назад было безусловным лидером в сельском хозяйстве не только района,  но и области. Влияет на это, конечно, близость к райцентру, которая в прежние времена расценивалась как благо, но сегодня отвлекающая из селений значительную часть рабочей силы. Так, если в 1994 году насчитывалось 563 работника, то в 2009-м лишь 123. Кстати, «Песочное» за этот период времени тоже понесло потери, уменьшив количество работников ровно в два раза.
   А вот колхоз им. Горького пострадал меньше. Количество работников сократилось незначительно. Зато сколько новой, современной техники появилось в хозяйстве! И вот уже другой сравнительный ряд: поголовье крупнорогатого скота с 1926 голов в 1993 году увеличилось до 2083 голов в 2009 году, в том числе коров – с 560 до 630. И это при всеобщей тенденции в стране к снижению данных показателей.
   С 1992 года начали создаваться в районе и фермерские хозяйства после регистрации устава АККОР (Районная Ассоциация крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов). Создавались они на землях спецфонда и колхозов с размером земельного надела – от 6 до 30 га. Первые три хозяйства: «Нива» (глава Сергей Евгеньевич Белоусов), «Витязь» (глава Ю.А. Вершинин), «Фиалка» (глава В.А. Гусев) - на землях колхоза «Родина». Всего на 1 января 1993 существовало 14 фермерских хозяйств, на 1 января 1994 – 24 хозяйствва на землях колхозов «Родина», «Прожектор», им. Мичурина, «Большевик», «Елховский», им. Кирова. Но заболевшие, было, фермерством уренцы  быстро утратили энтузиазм, поскольку сколь-нибудь ощутимой поддержки властей не получили. 
   Отдельные единичные попытки начать «свое» производственное дело  (предприятие «Фортуна» А.В. Любезнова в Арье, уже названное «Время» А.П. Поливанова в Урене, «Строитель» Н.И. Пронина в Бобылевке) так и остались единичными. Зато торговля и перепродажа расцвели, что называется, махровым цветом. Количество торговых точек увеличилось в десятки раз. Единственно крупным строительством в 1991-98 годах  было сооружение 12 километров Уренской объездной дороги. Отрадным явлением стало завершение в 2000 году телефонизации района. Порадовало болельщиков открытие спорткомплексов «Энергетик» и «Юность» в Урене.
     Образование и культурная жизнь развивалась опять же вопреки экономическим неурядицам. Заявила о себе на районном, областном и республиканском уровнях Карповская сельская школа, руководимая Иваном Павловичем Смирновым (р. 1949). Не сдавала позиций лидера в районном образовании Уренская средняя школа №1 во главе с Ниной Рафаиловной Смирновой (р. 1949). Не случайно оба педагога были удостоены  звания «Заслуженный учитель школы Российской Федерации».
    В 1999 году в районе функционировала 31 школа с 5413 учащимися. Кроме того, действовали коррекционная школа-интернат и сменная общеобразовательная школа. 1170 детей дошкольного возраста посещали 23 дошкольных учреждения.
   Активную роль в культурной жизни района играл коллектив районного Дома детского творчества. В 1995 году с целью возрождения народных ремесел в Урене был открыт Дом ремесел. Директором был поставлен талантливый мастер художественной  резьбы по дереву Евгений Александрович Морнов (р. 1951). Он сам снискал лавры лауреата множества выставок, конкурсов и фестивалей, а уже в 2007 году учреждению было присвоено звание Народного образцового.
   При катастрофической нехватке средств не погибло  массовое народное искусство. На начало 90-х годов в районе действовали 30 клубов, 22 библиотеки, детские музыкальная и художественная школы с филиалами в Арье и Усте, музей, выставочный зал. Широкую известность приобрели Уренский ансамбль песни и танца «Уреночка», Уренский хор ветеранов,    Арьевский коллектив художественной самодеятельности «Душенька», детский хореографический ансамбль «Жемчужинка». Особых успехов достиг творческий коллектив центральной библиотеки во главе с М.И. Комаровой, заполучив денежные гранты за победы в творческих конкурсах самого высокого уровня. Гостями ее становятся делегации работников культуры из Японии, Германии, Чада и других стран. Уренская районная библиотека стала литературно-краеведческим центром и получила всероссийскую известность.  
   Любопытным явлением стала деятельность Обходского литературного театра «Вдохновение» (руководитель Крючкова Валентина Ивановна 1948  г.р.).   
   2002 год ознаменован выходом в свет уникального коллективного авторского труда «Энциклопедия Урень-края». Снискали лавры различного уровня конкурсов юные музыканты и художники, а камерный хор Уренской музыкальной школы покорил сердца слушателей лиричностью и духовностью исполнения. В 1996 году организован  зональный музыкальный фестиваль «Северная звезда».
     Получили известность супруги-художники Валентин Алексеевич и Галина Николаевна Ватагины.  В 1990 году Уренском районе появился первый профессиональный член творческого союза: писателей – Владимир Михайлович Киселев. В 1996 году членом союза художников стал Юрий Иванович Пешехонов (р. 1954). Он - участник областных, зональных и республиканских выставок, международной выставки в Италии. Сейчас проживает в Дзержинске, где руководит школой искусств.
   Были созданы школьные краеведческие музеи в Минеевке, Темте и Арье. Районный музей в 1998 году получил двухэтажное каменное здание – бывший купеческий особняк А.С. Сушиной. Экспозиция музея значительно расширилась и начала получать современное звучание
   В Арье же возродилось детское общественное движение российских скаутов, создана скаутская организация «БАРС», на счету которой за минувших 17 лет более 500 походов и экспедиций с посещением более 80 селений Уренского и соседних районов, проведением 8 палаточных скаутских лагерей и участием в 4 международных.
   Популярность приобрела игра футбольного клуба «Энергетик». К сожалению, все акценты в развитии районного спорта были смещены в сторону футбола, а прочие виды спорта пребывали в роли «пристяжных».
   На консервативных доперестроечных позициях оставалась редакция районной газеты. Тираж ее в середине 90-х по сравнению с началом 90-х снизился в два с лишним раза. Злободневные темы со страниц были вытеснены необязательными рассуждениями на моральные и прочие избитые темы. Однако в целом можно сказать, культура и спорт в Уренском районе имели «лица необщее выражение», в чем большая заслуга их организаторов А.А. Блиновой, А.П. Даниловой, М.И. Комаровой, В.И. Крючковой, Н.А. Лямина, Л.Д. Тимониной, Г.И. Трифоновой и других. И если судить по развитию культуры в тяжелейшие 90-е годы, то следует признать – Россия возрождается.
   Ярким свидетельством тому и сооружение храма Всемилостивого Спаса в Урене. Спасовская  древлеправославная церковь в дореволюционные годы находилась на улице Занечайка, но в 1929 году во время Уренского пожара сгорела. Впрочем, печальная судьба ее и без того была предрешена. В постбольшевистские времена встал вопрос о ее восстановлении, чем и занялось Общество древлеправославных христиан, созданное в Урене в 1989 году и объединившее прихожан селений Темта, Карпово, Б. Песочное, Уста, Семеново, Арья, Титково, Холкино, Б.Арья, Терсень. Энтузиасты поехали в Москву на прием к Президенту РФ Б.Н. Ельцину с ходатайством о выделении финансовой помощи на строительство. Советом при Президенте на строительство храма было выделено 100 тысяч рублей через администрацию Нижегородской  области. Участок под строительство в самом центре Уреня пожертвовала преданная старой вере Елена Александровна Красильникова. Вырученные от продажи собственного дома деньги она передала на строительство. 28 июля 1990 года священником Уренского прихода был назначен Ергаков Виктор Афанасьевич. 14 августа 1995 года храм был открыт.
   Такими же усилиями подвижников, но уже в рабочем поселка Арья, были воздвигнуты старообрядческая Владимирская церковь в честь Иконы Владимирской Божией Матери, православная Ивановская  (Предтеченская) в честь Иоанна Предтечи.
   На 1 января 2000 года в районе проживали 34897 человек, из них 16360 мужчин, 18537 женщин. Из общей численности населения лиц моложе трудоспособного возраста было 7516 человек, трудоспособного – 18774, старше трудоспособного – 8707. Работали в промышленности 1705 человек, в строительстве – 646, в сельском хозяйстве – 3046, в торговле – 694, в культуре – 253, в образовании – 1506, в здравоохранении – 768.     
  
Урень-край в первом десятилетии XXI века

    С чем перешагнул рубеж тысячелетий наш родной и любимый Урень-край? Никакой обзор полным быть не может, но попытки подвести некоторые итоги делать необходимо. За три сотни лет документально засвидетельствованной истории района он утвердился в роли лидера как по части развития экономики, так и культуры на севере Нижегородской области. Обладая значительными запасами природных богатств – лесом, реками, озерами, плодородными почвами, торфом, глинами – район имеет надежный потенциал для дальнейшего развития. Перспективны отрасли деревообрабатывающая, химическая, строительных материалов. По разработкам нижегородских геологов, недра Уренщины таят в себе запасы нефти и даже алмазов.
   Стабильно развивалась промышленность, где тон задавали предприятия Арьевский завод ЖБИ, «Оргхим», мехлесхоз. Однако наращивание производства сдерживал недостаток энергетических мощностей, вот почему на повестку дня был поставлен вопрос о строительстве атомной электростанции на территории Уренского района на реке Черной рядом с одноименным селом. И депутаты районного земского собрания, изучив общественное мнение избирателей, проголосовали за строительство такого объекта, могущего обеспечить работой и жильем многие тысячи уренцев. К сожалению, в последний момент предпочтение было отдано южной части области.
   Сложней обстояли дела с развитием сельского хозяйства. Экономические проблемы породили гибель сельхозпредприятий «Карповский», им. Кирова, «Елховский», «Семеновский», плодосовхоз. Острый недостаток средств и кадров испытывали большинство хозяйств. В то же время колхоз им. Горького не только боролся за свое существование, но и наращивал производство сельскохозяйственной продукции, приобретал новую современную технику (на снимке). Колхозы  «Песочновский»,  им. Абрамова и «Минеевский» также функционировали стабильно. В целом, животноводческая отрасль сельского хозяйства в районе имеет надежную кормовую базу, перспективны также выращивание картофеля и льна, развитие подсобных промыслов.
   Тревожная ситуация складывалась с демографической составляющей. Если судить по наполняемости сельских школ, то будущее уренских колхозов выглядит не очень радостным. Так, если в 2004-05 учебном году в сельских школах обучались 2159 ребят, то всего лишь через четыре года, в 2008-09 учебном году –  1003. Конечно, будущее села видится не в вилах и лошадке, но к управлению сложной техникой, появись такая, должны придти толковые работники. А их-то и становится наперечет. Печальным для районного образования стал 2010 год, когда закрылись
сразу 5 малокомплектных школ, и угроза закрытия нависла еще над несколькими. Справедливости надо сказать, что государство, понимая важность проблемы, оказывает молодым специалистам на селе существенную помощь, но это, как говорится, «офицерский состав», но  кто у него будет  в подчинении?
   Имея выгодное географическое положение на пересечении транспортных артерий, связывающих районы севера области, Урень является своеобразной транспортной их столицей. Еще более это было подчеркнуто сооружением первой очереди железнодорожного вокзала в Урене, ставшего украшением города. Ряд новых зданий коммерческого назначения с нестандартной архитектурой оживили и пейзаж центральной улицы. Благоустроена и центральная площадь, на которой появилась зона отдыха с фонтаном. Существенное обновление облика приобрели поселки Арья и Уста.
   Печальным же фактом первого десятилетия нового века стала почти полная утрата былой сети бытовых услуг, из которой более на плаву сохранились парикмахерские и небольшие частные мастерские.
   В системе образования также происходило сокращение дошкольных и образовательных учреждений, обусловленное еще и снижением детской рождаемости. Но уровень педагогической деятельности, напротив, неуклонно повышался, о чем говорит хотя бы тот факт, что по количеству учителей, получивших президентские гранты за высокий профессионализм, Уренский район занял в области лидирующие позиции. Учитель Терсенской школы Ф.А. Жуков удостоен первого места в областном конкурсе «Учитель года».
   Здравоохранение испытывало серьезные проблемы из-за нехватки квалифицированных кадров, оборудования и средств лечения. Аптечная сеть оставалась стабильной, крупная аптека «Мила» открылась в райцентре. Несколько улучшилось положение со скорой помощью на дому благодаря поступлению новых транспортных средств.
   Культурная жизнь развивалась по своему собственному сценарию, независимому от общественно-политических перипетий. По-прежнему блистали на сценах различных уровней хоровые коллективы «Уреночка» и «Душенька», во весь голос заявили о себе вокальный коллектив Уренской музыкальной школы «Лира» и детский танцевальный коллектив «Жемчужинка» под руководством  Ирины Станиславовны Мазур. В условиях консервативного руководства районом Н.А. Ляминым не очень удачную попытку издания независимой газеты «Мы» предприняли В.Г. Лимина и Е.А. Тихоненкова.
   На территории района начали приниматься передачи Краснобаковской и Шахунской студий телевидения, что явилось немым укором Уреню, не сумевшему организовать нечто подобное у себя.
   Продуктивно работал Уренский Дом ремесел, в котором действовали 6 мастерских: лепки из глины, росписи по дереву, резьбы по дереву, лозоплетения, бондарная, «Аист».
   В августе 2006 года было возрождено проведение ежегодной Уренской ярмарки, привлекшее большое количество участников и гостей не только из Уренского района, но и из других районов и областей. В 2009 году ярмарку посетил губернатор Нижегородской области Валерий Павлинович Шанцев, прилетев на вертолете.
   Все новыми достижениями радовали  коллективы районной библиотеки, Дома ремесел и Детского дома творчества. На литературном небосклоне появились яркие имена самодеятельных поэтов Александра Гущина и Александра Реунова, прозаика Екатерины Козьминых. Вышло в свет тремя изданиями уникальное коллективное издание «Энциклопедия Урень-края», истории сельхозпредприятий им. Горького и «Песочное», поселка Арья, уренская эпопея «Страстотерпцы» в 3-х томах.
   В 2002 году при районной библиотеке был открыт музей ученого-библиотековеда Ф.И. Каратыгина, а в 2005-м – еще одного библиотечного работника и подвижника - А.А. Пузыча в селе Темта.
   В последнее время повышенное внимание начало уделяться развитию туризма в Уренском районе. В 2007 году Земским собранием была принята программа развития туризма, а в 2008 году создана туристическая карта и разработаны туристические маршруты. Среди важнейших объектов для посещения - Красноярский скит; озеро Кочешковское, центральный уренский парк; литературные места края, связанные с именами известных русских писателей; Карповский родник; музей Пузыча в Темте»; места, связанные с событиями Уренского крестьянского мятежа 1918 года. Кроме этого к достопримечательностям и местам отдыха района можно отнести: могилы святых старцев в Городненском скиту; Елховский парк с прудом при бывшей усадьбе братьев Иерусалимских; музеи в селениях Красногор, Никитино, Темта, Карпово, р.п. Арья, г. Урень; озеро Титковское; церкви в селениях Непряхино, р.п. Арья, г. Урень; часовни в селениях Песочное, Уста; местонахождение Макридинского скита; парк Победы в Урене; памятники погибшим воинам в крупнейших селениях района; Горевский, Орлихинский и Красногорский пруды; уренский пляж на р. Уста; реки Уста, Черная, Вая, Темта.
   Спортивная жизнь района стала избавляться от однобокого ориентирования на развитие футбола. Больше внимания стало уделяться прочим игровым видам спорта.  В конце 2009 года открыт районный физкультурно-оздоровительный комплекс «Спарта». В торжестве приняли участие губернатор области Валерий Шанцев и олимпийская чемпионка по фигурному катанию Ирина Роднина. В Арье открыта детская спортивная школа. Все большую популярность приобретали занятия в секциях бокса и различных видах борьбы. Возродилось проведение колхозных спартакиад. Содержание же в Арье спортивного интерната для детей северных районов области себя не оправдало, потеряла достигнутые позиции футбольная команда «Энергетик», а затем и вовсе была расформирована.
   Немалые подвижки были сделаны в организации взрослого и детского отдыха. Сооружались игровые и спортивные  площадки, укреплялась техническая база для занятий физкультурой и спортом. Приобрел известность детский оздоровительный лагерь «Звездный», функционирующий в каникулярное время на базе Карпунихинской средней школы. Положено начало палаточному экологическому лагерю «Ива» на берегу Орлихинского пруда. Еще один лагерь «Лесной скит» появился на месте существования Красноярского скита. Детская общественная росскаутская организация «БАРС»  признана одной из лучших в области, равно как и создаваемый ею при Арьевской средней школе краеведческий музей.
   Неустанные попытки приобщить жителей к духовному, воспитать у них религиозные чувства предпринимали служители церквей в содружестве с районным отделом образования. Ставился вопрос об открытии в Урене православной гимназии. Уникальное событие произошло в 2007 году в поселке Уста – открылась православная часовня во имя Николая Чудотворца. Инициатором ее создания стал… подросток Ярослав Тиховодов, проникшийся почтением к Богу с раннего детства. О юном христолюбе вскоре узнали в стране.
   Уренский район по-прежнему является одним из оплотов старообрядчества. Не случайно 3 из 5 церквей принадлежат последователям старой веры. Кроме того, сохранились беспоповские и беглопоповские общины. Красочное описание одной из них – Титковской - составили исследователи старообрядчества одного из Московских научных институтов. В приложении вы можете ознакомиться с фрагментами из данного описания.
    Процесс стабилизации прервал в 2009 году разразившийся мировой экономический кризис. Финансирование всех жизненных сфер резко сократилось. Предприятия перешли на режим жесткой экономии. Особенно трудно пришлось малым предприятиям и частным предпринимателям. Иным из них пришлось расстаться с собственным делом.
   Однако у любого тоннеля имеется кроме входа и выход. Уренцы не умеют сдаваться перед трудностями. Это и доказывает убедительно
трехсотлетняя история Урень-края. Наш район – безусловный лидер на севере области по многим показателям, имея их выше среднеобластных. Мощный толчок дальнейшему его развитию должен дать ввод в действие магистрального газопровода. Это позволит предприятиям расширять производство и открывать новое, а жителям – избавиться от хлопот по заготовке дров и топке печей. 
    Богата духовная культура Урень-края. Индивидуальное и массовое самодеятельное творчество имеет давние традиции. Край наш просто обязан быть востребованным как зона познавательного туризма. Живописные ландшафты, уникальные водоемы, овеянные легендами религиозные святыни - все это должно привлечь внимание любителей русской экзотики и первозданной красоты. В районе существует большое количество музеев, памятников, спортивных сооружений, парков, зон отдыха, кафе и ресторанов, которые будут небезынтересны гостям его. Остается надеяться, что все перечисленное принесет родному краю еще большую известность и благополучие его жителям.

Урень-край в начале второго десятилетия XXI века

      Экономический кризис как страна, так и Уренский район остался позади. Промышленность и сельское хозяйство выходило на докризисные рубежи. Лидерами по объему и темпам роста производства являлись Арьевский завод ЖБИ, «Оргхим» и созданный в конце 2009 года Уренский ЛПХ-ПМ. Стабильно работал мехлесхоз, электросети и большинство прочих предприятий. На начало 2011 года в промышленности работали 1839 человек, в лесном хозяйстве – 477, в электроэнергии – 282, в строительстве – 236, на транспорте – 185. Полным ходом велись работы по газификации района.
   Продолжалось сооружение жилья для молодых специалистов, детей-сирот и переселенцев из ветхого фонда. Стремительно возрастало количество личного автотранспорта, достигшее 11 тысяч единиц, что начинало вызывать перегруженность главной улицы райцентра.
   В 2010 году по сравнению с предыдущим годом продукции произведено больше на 25%, производительность труда выросла на 35%, а зарплата – на 20%. Доходов в бюджет района поступило на 50% больше, чем в прошлом году (в т.ч. собственных – на 10% больше). Статус безработного имели 160 человек. В реальности же эта цифра была значительно больше.
   Промышленное производство развивалось стабильно с нарастающими темпами. Значительно (на 20%) сократился объем грузоперевозок, равно и перевоз пассажиров.
   В сельскохозяйственном производстве безусловными лидерами оставались колхоз имени Горького и ООО «Песочное». Колхоз имени Горького, впервые получив годовой надой молока от коровы свыше 7 тысяч килограммов, прочно утвердился в двадцатке лучших хозяйств области. И район в целом по показателям животноводческой отрасли находился в верхней части областного списка.
   Из-за сильнейшей засухи минувшего года несколько снизились реализация мяса и надой молока от коровы. По этой же причине сократилось поголовье всех видов скота. Вместе с тем увеличилась реализация молока и среднесуточный привес молодняка скота на откорме.
   Численность населения составляла 29498 человек. Крупнейшими традиционно были город Урень (11574 жителя) и рабочий поселок Арья (4976 жителей). Болезненной проблемой оставалось состояние демографического вектора. Смертность в 1,3 раза превышала рождаемость.
   Из значительных новинок 2011 года можно назвать открытие на площадях ликвидированной «Сельхозтехники» торгового центра «Караван» и пуск блочно-модульной газовой котельной в микрорайоне пятиэтажек.
  В целом же Уренский район не терял своей позиции лидера среди районов севера области по большинству социально-экономических показателей и достижениям культурно-духовной сферы. Для инвесторов оставался весьма привлекательным, а для гостей – уникальным. И старому, но очень милому названию «Урень-край», как «край чего-то», ну никак не соответствовал. Хотя оставайся, родной район, Урень-краем, процветай и неси благо и славу его жителям и России всей!

ПАМЯТНЫЕ   ДАТЫ   ИСТОРИИ   РАЙОНА
    
   1548 – первое упоминание местности Укрень (Урень) в архивных документах, связанных с походом Ивана Грозного на Казань.
   После 1552 - вхождение территории района в Царевосанчурский уезд Приказа Казанского дворца.
   1661, январь – упоминание в Грамоте царя Алексея Михайловича «О передаче во владение Макарьевского монастыря селений по дороге от Ветлуги к Яранску» пустоши Царегородка (ныне деревня Целегородка) на севере Уренского района.
   1708 – вхождение территории района в образованную Казанскую губернию.
   1711 - упоминание в церковных источниках  Уренской церкви Трех Святителей в деревянном исполнении.
   1719 – вхождение территории района в в образованную Свияжскую провинцию Казанской губернии.
   1719-1723 – по первой петровской переписи населения, проведенной в Российском государстве, на территории района зафиксированы селения Арья, Карпово, Темта, Титово (Титково), Трехсвятское (Урень тож), Шадрино (нынешнее Семеново).
   1723-1747 – по второй петровской переписи населения на территории района зафиксировано 45 населенных пунктов.
   1724 – крестьяне Уренщины в качестве дворцовых перешли в ведение Главной дворцовой канцелярии.
   1732 – окончательное разорение нижегородским епископом Питиримом раскольничьих скитов на Керженце, многие обитатели которых переселились на Уренское ополье.
   1753 – уренские дворцовые крестьяне освобождены от барщинных и натуральных повинностей и переведены на денежный оброк.
   1762 – построение в с. Карпово Троицкой церкви.
   1764 – включение уренских крестьян в разряд черносошных (государственных) с выплатой оброка царскому двору.
   1768 – передача уренских дворцовых крестьян из Главной дворцовой канцелярии в ведение Придворной конторы.
   1778 – вхождение территории района в Варнавинский уезд Унженской провинции Костромского наместничества.
   1797 – учреждение в составе Варнавинского уезда Костромской губернии Уренской волости с образованием в Урене удельного приказа и полицейского стана.
   - перевод уренских дворцовых крестьян  в разряд удельных.
   1829 – возведение в Урене каменного здания Трехсвятительской церкви
    - начало взимания с уренских крестьян «кулижного оброка» за разработку и эксплуатацию лесных участков (кулиг) под пашню и сенокос.
   1829-1830 – крестьянский бунт в Уренском удельном приказе, вызванный недовольством от взимания «кулижного» оброка.
   1836 – учреждение в Урене непостоянного училища для 20 крестьянских детей из Уренского удельного приказа.
   1838-1839 – засушливые годы. В Урень-крае выгорело множество деревень.
   1842 – открытие постоянно действующей народной школы в Урене, первой в Заветлужье.
   1845 – учреждение в Уренском удельном приказе  сельского банка,
    - построение в с. Темта Покровской единоверческой церкви.
   1846 – вовзведение в с. Семеново каменного здания Богородицкой церкви.
   1851 – приезд в Урень по делу о сносе часовни раскольников чиновника по особым поручениям при Костромском губернаторе, впоследствии писателя, Алексея Феофилактовича Писемского.
   1855 – сожжение последних раскольничьих скитов в Урень-крае царским посланником Павлом Ивановичем Мельниковым (писательский псевдоним – Печерский).
   1861 – открытие церковно-приходской школы в с. Карпово.
   1866 – построение в с. Карпуниха Трехсвятительской церкви.
   1875, март – первые сведения о работе Уренского врачебного участка.
   1876 – открытие больницы в Урене.
   1884 – открытие фельдшерско-медицинского пункта в Карпове.
   1885 – эпидемия сибирской язвы, поразившей животных, в Урень-крае.
   1886 – организация в Урень-крае ветеринарной службы.
   1893 – построение в д. Красногор Николаевской церкви.
   1897 – построение в д. Елховка Преображенской церкви.
   1899, 31 ноября – открытие избы - читальни в Урене.
   1901 – построение в с. Горево Николаевской церкви,
    - построение в с. Второе Черное Богословской церкви.
   1904, 1 июля – открытие яслей-приютов в Урене и Карпове.
   1907 – открытие ветлечебницы в Урене.
   1908 – эпидемия холеры в Урень-крае.
   1910 – открытие родильного отделения в Урене.
   1911 – открытие в Урене прокатного пункта сельхозмашин.
   1912 – начало застройки поселка Уста.
   1914, 17 апреля – открытие аптеки в Урене.
       конец мая – начало строительства железной дороги Н.Новгород – Котельнич,
    - построение в Урене Казанской единоверческой церкви.
   1918, апрель – воссоздание подразделения пожарной охраны в Урене.
      19 августа – 15 сентября – активная фаза крестьянского мятежа в Урень-крае.
   1919, 31 января – 1 февраля – расправа мятежников над продовольственным отрядом Сироткина в тонкинских лесах.
   1919, начало – создание комсомольской ячейки, первой в районе, в Б.Карпунихе.
      14 марта – создание большевистской ячейки, первой в районе, в Урене.
      24 апреля – прием В.И.Лениным ходока от крестьян Урень-края Н.И. Дубенскова.
   1919, конец – добровольная сдача властям «уренского царя» И.Н.Иванова.
   1920 – эпидемия тифа в Урень-крае.
   1921 – открытие временного движения поездов по железной дороге,
   – создание Уренского волостного комитета комсомола.
   1922, 24 января – образование Уренского опытного райкома партии РКП(б),
   5 июня – передача Уренской и сопредельных волостей в составе Варнавинского уезда из Костромской губернии в Нижегородскую,
    – начало раскулачивания (священников) в Урень-крае,
    – подавление последних очагов сопротивления мятежников,   
    – создание Уренского райкома комсомола,
    - голод в Урень-крае,
    – создание первого пионерского отряда в с. Карпово.
   1923, 27 января - передача Уренской и сопредельных волостей из Варнавинского уезда в Краснобаковский.
   1924 – создание районной пионерской организации,
    – зарождение футбола в Урене.
       26 января - открытие первой сберкассы в Урене, затем – в Карпове.
       21 марта – создание Уренского кредитного товарищества.
   1926 – разукрупнение волостей Урень-края на сельские советы,
   - строительство железнодорожного вокзала в Урене,
    - создание Уренского мехлесхоза,
    - первый показ кино кинопередвижкой из Н.Новгорода,
     ноябрь – первая радиотрансляция в Урене
   1927 – начало регулярного движения поездов по железной дороге,
   17 ноября – организация коллективной сельхозартели в д. Кудряшино, первой в районе.
   1929, 14 января  – образование Нижегородской области
   - открытие центральной районной библиотеки,
    12 мая – большой Уренский пожар,
    10 июля – создание Уренского района в составе Шарьинского округа Нижегородской области.
   1930, 8 октября – выход в свет первого номера районной газеты «Колхозная искра».
    1931, 21 января – передача в состав Уренского района селений Федоровского сельсовета Тонкинского района,
   - начало регулярного кинопоказа в Урене,
    - начало строительства в районе торцовых дорог,
   - появление первого трактора.
       1 марта – открытие районного государственного банка,
       март – прибытие в Уренский район 28 норвежских лесорубов,
       3 июня – большой Климовский пожар.
    1932 – открытие стационарного детского сада в Урене,
    - создание Уренской типографии,
    - фабрикация «Дела кулака Конторина», по которому подвергнуто репрессиям руководство района,
    - открытие гостиницы в Урене,
    - первое получение электроэнергии,
       начало – открытие районной колхозной школы.
   1933, август – начало заселения р.п. Арья семьями раскулаченных и репрессированных,
    - получение первого грузового автомобиля Уренским брикетным заводом )предшсевенник «Оргхима»)
       октябрь – выпуск первой продукции Уренским химзаводом.
   1934 – открытие районного Дома колхозника,
   1935, 11 января – передача в состав Уренского района селений Высоковского, Карпунихинского, Красногорского сельсоветов Ветлужского района,
    - образование РАЙПО (районного потребительского общества),
    - завершение в основном коллективизации в районе,
    - первая демонстрация звукового кино.
      февраль – создание Уренской МТС.
   1936, 6-9 февраля – лыжный поход 40 уренцев на краевой съезд колхозников в Н.Новгород,
       ноябрь – закрепление за Уренским районом современных границ,
   1937 – ввод в эксплуатацию первой электростанции на р. Темта у починка Федоровский,
    - первые археологические находки на территории района у починка Измайловский,
    - открытие районного Дома культуры
   1 октября – открытие школы механизации сельского хозяйства (ныне профлицей).
   1938, 18 августа – большой Темтовский пожар.
     - посещение кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР летчиком В.П. Чкаловым Уренского района для встречи с избирателями.
   1939 – создание авиалесокомбината, предшественника Арьевского лесопредприятия.
   1940 – создание в Урене межрайонной транспортной конторы, предшественницы Уренского автохозяйства,
       - организация автобусного сообщения Уреня с Ветлугой.
   1941 – формирование в Урене 17-го гужетранспортного батальона,
       4 июля – прибытие в Урень первой партии эвакуированных,
       17 июля – открытие эвакогоспиталя в Урене.
   1942 – отправка на фронт самолета «Уренский колхозник», купленного на средства членов колхоза «Трактор»,
       февраль – бомбежка с немецкого самолета деревень Емельяново и Б. Арья.
   1943, март – открытие детдома в д. Рогово для детей-сирот погибших фронтовиков.
   1946 – открытие районной детской библиотеки.
   1950 - съемки в Урене эпизодов художественного фильма «Возвращение Василия Бортникова».
   1952 – пуск в эксплуатацию Уренского маслодельного завода,
        24 марта - премьера художественного фильма «Возвращение Василия Бортникова» в Уренском клубе.
   1953 – проведение радиофикации района.
   1954 – открытие участковых больниц в Арье, Усте, Втором Черном.
   1957, 7 января – введение на территории Уренского района Московского времени,
        16 ноября - организация автобусного сообщения райцентра с Устой и селом Семеновым,
     - пуск в эксплуатацию второй колеи железной дороги.
   1958, октябрь – создание в Урене народного университета культуры,
   - начало работы асфальтного завода и покрытия асфальтом первых улиц Уреня.
   1959, июль – открытие Уренской музыкальной школы,
       7 сентября – присвоение Уреню статуса рабочего поселка,
       13 ноября – открытие автобусного маршрута до г. Шахунья.
   1961 – открытие двухэтажного здание гостиницы на 76 мест на привокзальной площади в Урене,
        6 октября – открытие автомагистрали Арья-Тонкино-Шаранга и автобусного движения по ней.
   1962 – создание мясокомбината в Урене.
     - электрификация железнодорожного движения,
       17 января – открытие Уренского краеведческого музея.
   1963, 7 января – создание Уренской МСО (ныне – «Стройинвест»),
       апрель – вхождение в состав укрупненного Уренского района селений Ветлужского района.
       1 ноября – поступление в район электроэнергии от Горьковской ГРЭС.
   1964, 9 ноября – создание Уренских электросетей «Нижновэнерго».
   1965, январь – выход из состава укрупненного Уренского района селений Ветлужского района.
   1967 – пуск в эксплуатацию Устанской птицефабрики.
   1968, 1 июля – открытие районного Дома пионеров (ныне – Дом детского творчества).
      18 октября – прибытие в Урень электровоза «Уренский пионер», сделанного из металлолома, собранного  школьниками района.
   1969 – начало строительства Уренского авторемзавода.
   1971, 18 января – ввод в строй радиорелейной промежуточной станции, улучшившей прием телесигнала на территории района.
     - начало строительства Бобылевского кирпичного завода,
     - открытие художественной школы в Урене. 
   1972, август – начало строительства Арьевского завода ЖБИ,
      22 августа – пуск в эксплуатацию Уренского авторемзавода.
   1973, 27 декабря – преобразование рабочего поселка Урень в город районного подчинения.
   1976 – пуск в эксплуатацию санатория «Красный Яр»,
    - пуск в эксплуатация первого 5-этажного дома в микрорайоне «Авторемзавод».
   1977, 6 июня – выпуск первой продукции Арьевским заводом ЖБИ.
   1978, апрель – прибытие на строительство Арьевского завода ЖБИ ударного комсомольско-молодежного отряда имени 18-го съезда ВЛКСМ,
     - устроение первого праздника города Уреня.
   1981, 29 декабря – начался телевизионный прием 2-й программы.
   1982 – создание ансамбля «Уреночка».
   1983 – создание межрайонного отделения «Зооветснаб».
   1985 – разбивка Парка Победы в Урене.
   1987, 2 февраля – создание районной ветеранской организации.
   1988 – создание предприятия «Сантехмонтаж».
   1989 – создание межрайонного комитета охраны природы.
   1991 – упразднение структуры Уренского РК КПСС,
    - начало строительства уренской объездной дороги.
   1992 – появление первых фермерских хозяйств в районе.
   1993, апрель – начало вещания в  районе Нижегородского телевидения.
   1994, январь – открытие Уренского выставочного зала при детской художественной школе.
   1994 – создание детского хореографического ансамбля «Жемчужинка»,
   – создание стадиона «Энергетик»
   1995, 28 февраля – создание первой скаутской организации «БАРС» в районе в р.п. Арья.
    – открытие районного Дома ремесел.
   1996 – открытие Карповского дома-интерната для престарелых.
   1998, ноябрь – завершение строительства уренской объездной дороги.
   1999 – введение услуг Интернета в районе.
   2000 – завершение в основном телефонизации района.
   2001, январь – введение услуг сотовой связи в районе компанией «Сотел-Н. Новгород».
   2002 – создание межрайонной службы МЧС.
       9-10 августа – 10-й фестиваль ассоциации «Поветлужье» в Урене,
       август – выход в свет первого номера независимой районной газеты «Мы».
       - открытие музея ученого-библиотековеда Ф.И. Каратыгина.
   2005, 22 июня – открытие музея подвижника-библиотекаря А.А. Пузыча в с. Темта.
        23 августа – визит в район лидера ЛДПР В.В. Жириновского.
   2006, август – возрождение Уренской ярмарки.
   2006, 2 октября – создание межрайонной аварийно-ремонтной службы (МАРС).
   2007, сентябрь – открытие в р.п. Арья детской спортивной школы.
   2009, 11 декабря – открытие физкультурно-оздоровительного комплекса (ФОК) «Спарта» в Урене.
   2010, 12 и 13 июня – повреждение ураганами энергосистемы и жизнеобеспечивающих объектов района.